Пятый Дракон - Лия Арден

руку и болезненно сжал. Его тело засветилось, он что-то тихо забормотал себе под нос, а моё дыхание участилось от вида непрекращающегося кровотечения. Однако после красной крови начало вытекать что-то полупрозрачное, а временами чёрное. Эйден будто выдавливал остатки ядов из моего организма. Было больно, но я упрямо терпела, с ужасом наблюдая, как много отравы во мне скопилось. Кровь продолжала течь, тело начинало потряхивать, а зубы непроизвольно застучали. Мне стало холодно, несмотря на припекающее солнце. Я потеряла равновесие, и Эйден грубым рывком вернул меня в вертикальное положение.

– Южный! Срочно! – позвал Эйден, и Калид моментально оказался рядом. Я ощутила тепло его светящихся рук, сознание немного прояснилось, и рана на руке начала затягиваться.

Моя кожа заживала, но по щекам текли слёзы от боли, процесс был не менее неприятным, чем сам порез, но происходил медленнее. Эйден и Калид работали в паре, оставив на месте раны длинный розово-чёрный шрам.

– Что ты с ней сделал? – взволнованно спросил хранитель Юга, не в силах избавиться от бугристого рубца.

– Подарок, – отрезал Эйден. – Я забрал весь яд из крови, но оставил часть своего в этом шраме. Будет защитным оберегом. Ни одна отрава на этой земле впредь Ашарин не убьёт.

Эйден поднял взгляд на Раяна:

– Слышал, хранитель, она будет жить.

– Раян тоже нечувствителен к яду. Нужно ли и с ним проделать подобное? – спросила я, прижав недавно порезанную руку к груди.

Меня по-прежнему потряхивало, но я оставалась в сознании и могла стоять.

– Не имеет смысла. Он хранитель Дракона Запада, и его иммунитет к яду исключительно из-за носимой души. Не человеческое тело несёт в себе капли моей отравы, а душа дракона. Как только она уйдёт из его тела, то заберёт с собой и яд.

Я взяла маленького змея и устало села на валун. Хранители вместе с Пятым Драконом, принцем Актаном и появившимся Ноэлем – младшим братом настоящего Эйдена – собрались прямо на раскуроченном боем холме. Они вели переговоры, решая, что делать дальше и на каких условиях возможно заключить мир. А я баюкала странного маленького детёныша, дожидаясь окончания обсуждений.

Эйден потребовал, чтобы я покормила его хоть каким-то мясом, раз уж не желала отдавать. Калид с каменным выражением лица выслушал приказы Пятого Дракона, чтобы ученики Юга отправились искать крыс, кроликов и цыплят. Хранитель Юга был оскорблён подобным поручением, но согласился помочь, поддавшись на мои уговоры. Спустя некоторое время Доён и ещё пара воспитанников принесли нужное. Точнее, оставили в нескольких шагах от нас и ушли, боясь находиться рядом с «маленьким Имуги», как они успели его прозвать. Временами змей чересчур сильно сжимал мою руку, но стоило мне недовольно зашипеть, как детёныш отпускал, а после еды и вовсе свернулся на моих коленях, греясь под солнцем.

Логического завершения обсуждений достигли лишь к закату. Война высосала из меня все соки, и я сидела на земле, привалившись к валуну, с трудом осознавая, что это конец. Однако я не чувствовала воодушевления, мы все в какой-то степени проиграли.

– Пришло время, Ашарин, – сказал Эйден и, прихрамывая, подошёл ближе.

Он немного привёл себя в порядок, обтерев лицо от крови, но раны перевязывать не стал, словно остановки кровотечения было достаточно. Кхоринцы и эвирцы разошлись в разные стороны, и рядом со мной вновь остались только хранители и Пятый Дракон.

– Время для чего? – уточнила я, поднимаясь на ноги.

– Время, чтобы я ушёл, как ты и просила, но для этого мне требуется избавиться от нынешнего тела. Я хочу, чтобы это сделала ты.

– Сделала что?

Вместо ответа Эйден протянул мне кинжал рукоятью вперёд. Я уставилась на оружие с недоумением, все мысли исчезли из головы, и холм погрузился в тишину.

– Одним из условий мирного соглашения стала моя смерть прямо сегодня. Я вернусь в настоящее тело, южный брат пообещал в ближайшее дни пробудить меня к жизни, чтобы я с моим ребёнком мог уйти. Поэтому я доверяю тебе его сохранность на некоторое время, – Эйден выразительно посмотрел на змеёныша в моих руках.

Я не нашлась с ответом, и эвирец продолжил:

– Ты столько месяцев пыталась меня убить, и вот я даю тебе эту возможность, но ты не кажешься счастливой. – Несмотря на насмешливый тон, Эйден не скрывал усталости на лице.

Он прав, раньше я молилась о таком шансе, а теперь хотела, чтобы он просто исчез из моей жизни. Перспектива держать одной рукой змеиное дитя, а второй вгонять нож в сердце его отцу казалась неправильной и даже отвратительной.

– Почему я?

– У каждого должна быть своя роль, – пожал тот плечами. – Ты заслужила.

Эйден натянуто рассмеялся, увидев, как моё лицо скривилось от отвращения.

– Всё-таки странная ты смертная. Желания твои слишком быстро меняются, а жалость… мне неприятна. Она раздражает. Лучше пусть меня убьёт такая смертная, чем мой западный брат. Хочу остаться победителем в наших ссорах. Как-то я отломал ему рог. Жаль, не перегрыз шею.

Я выхватила кинжал, не в силах больше слушать его хвастовство. Эйден снова рассмеялся. Беззаботно, открыто, по-доброму, и моя рука дрогнула. Я бросила взгляд на Раяна и отдала ему маленького змея, хранитель кивнул в попытке поддержать.

Я знала, куда бить, меня этому учили. Эйден стоял смирно, пока я ощупывала его рёбра. Он снисходительно улыбнулся, догадавшись о моём намерении сделать всё быстро и без ненужных страданий. Я собиралась убить Пятого Дракона, а он жалел меня, будто из нас двоих именно мне требовалось сочувствие. Я с трудом сглотнула, но не позволила лезвию дрожать. Всё кончено, наши пути расходятся, жажда мести меня отпустила, оставив единственное желание – попрощаться и никогда больше не встречаться.

Лезвие вошло чисто, одним движением и ровно в сердце. Эвирец дёрнулся, напрягся всем телом, оставшись на месте, его не сходящая с лица улыбка дрогнула и искривилась. Он пытался её удержать, но ему мешала боль. Лезвие было широким, и я поняла, что задела лёгкое, когда через сомкнутые губы Эйдена просочилась кровь.

– До встречи, Ашарин, – тихо прохрипел он, и его ноги подкосились.

Я испуганно выпустила рукоять лезвия. Эйден нехотя рухнул на колени, а следом завалился на бок. Его смерть не была мгновенной, ещё секунды он хрипел, а затем обмяк. Его глаза остекленели, и с губ сорвался последний протяжный выдох. Никто из присутствующих не выглядел обрадованным, никто не улыбался и не проронил ни слова ликования. В молчаливой безрадостной тишине мы проводили Эйдена, а я, не выдержав, расплакалась, мысленно убеждая себя, что просто измотана.

Раян оказался рядом, он обнял меня, шепча, что всё позади, но я не могла остановиться и