Смертельная схватка - Ульрике Швайкерт

Девушка пошла дальше и пересекла Коммершиал-стрит, южная часть которой относилась к Уайтчепелу. Впереди возвышалась церковь Христа, украшенная широкими колоннами и массивным порталом. Колокольня церкви немного напоминала Триумфальную арку и заканчивалась высоким шпилем. Из паба на углу доносились громкие крики и заливистый смех. «The Ten Bells»[12], — прочитала Латона, присмотревшись к едва заметной надписи над дверью. Теплый свет, струившийся из окошек паба, манил девушку. Она подходила все ближе, пока не стали слышны отдельные голоса.

— Ба, Энни! Давно не виделись. Иди сюда, выпьем по рюмке джина, — крикнул мужчина с кружкой пива к руке.

Женщине, к которой он обращался, было за сорок. Она повернула к нему широкое лицо, обрамленное нечесаными грязными прядями темных волос, а затем подошла и села рядом. Получив рюмку джина, Энни одним глотком осушила ее содержимое. Мужчины вокруг нее засмеялись.

— Видать, замерзла, Чэпмен? — ухмыльнулся один из них.

— Да, замерзла и устала как собака, — кивнула Энни. — Пойду посмотрю, если ли у старой ведьмы с Трол-стрит свободная кровать.

Она широко зевнула, показывая пожелтевшие зубы.

— Может, тебе лучше пойти к Джону и детям? — предложил второй, лицо которого скрывала густая борода.

— Ты прекрасно знаешь, что мы развелись, — сверкнув глазами, ответила Энни.

— Он вышвырнул тебя, — закивал головой тощий мужчина, стоявший справа от нее. — Теперь твой муж — Папаша Джин. Да, этот старик разрушил не одну семью.

— Ну и что? — буркнула Энни, опрокинув еще одну рюмку.

— Но я слышал, Джон Чэпмен — порядочный извозчик, который не оставит жену без единого пенса. Сколько он дает тебе, Энни? — спросил тот, который угощал ее джином.

— Десять шиллингов в неделю, — угрюмо ответила женщина. — Мне этого не хватает!

— Охотно верю, — сказал бородатый, кивая в сторону пустых рюмок. — Но достаточно на сегодня. Мне тоже грех сорить деньгами.

— Можешь купить у меня что-нибудь, — предложила Энни и показала на грязноватый узелок, валявшийся у ее ног.

— Искусственные цветочки и вязаное тряпье? Нет уж, спасибо, — усмехнулся бородач.

— Это еще не все, что она может предложить, — засмеялся тощий, кладя руку на колено женщины.

Латона невольно подошла еще на шаг ближе. Девушка и сама не знала, почему не может оторвать взгляд от этой странной компании и прислушивается к каждому слову.

Энни накрыла ладонь мужчины своей и подмигнула.

— Ты прав. Тебя интересует кое-что другое? Море удовольствия за пару монет?

Тощий убрал руку и покачал головой.

— Несколько минут в темной подворотне? Спасибо, нет. Лучше я пойду домой к жене и улягусь в теплую постель.

На лице Энни проступило разочарование. Мужчина поднялся, бросил на стол пару монет, громко попрощался со всеми и вышел в зимнюю ночь. На пороге паба он чуть не столкнулся с Латоной. Девушка отшатнулась. Мужчина взялся за край головного убора, пробормотал извинение и направился прочь.

Энни тоже встала из-за стола и объявила, что идет спать. Немного покачиваясь, она ступила через порог и прошла в шаге от Латоны, не обратив на нее ни малейшего внимания. Латона с любопытством последовала за женщиной.

Пройдя два перекрестка, Энни свернула с главной улицы в темный кривой переулок. Латона замедлила шаг, но какая-то неведомая сила заставляла ее идти дальше. Неужели это и вправду было всего лишь любопытство?

Свернув еще два раза, женщина остановилась у входа в старое трехэтажное здание и постучала в дверь. Спустя пару минут ей отворили.

— А, это ты, Энни. Заходи.

Из дверного проема выглянула седая старуха с нечесаными полосами и изборожденным морщинами лицом. Оглядевшись по сторонам, она заметила Латону.

— Тоже ищешь, где переночевать? — спросила старуха, тыча в девушку костлявым пальцем. — Тогда заходи к нам.

Похоже, ноги Латоны жили своей жизнью. Пока девушка думала о том, что безопаснее было бы вернуться на освещенную главную улицу, они сами несли ее вперед.

— А что это за дом? — робко спросила она.

— Вижу, ты не местная, — прохрипела старуха. — Это мой ночлежный дом. Переночевать на соломе стоит четыре пенса, на кровати — восемь, а у каната в коридоре — два.

Значит, это что-то вроде постоялого двора для бедняков, сообщим залом, устланным соломой, и комнатками с кроватями для тех, кто мог позволить себе такую роскошь. Латона вошла в коридор следом за Энни. «Почему бы не осмотреться?» — подумала она. Похоже, этот дом все же не был борделем, за который его изначально приняла девушка.

Вонь, сразу же ударившая Латоне в нос, была невероятной. Воздух в помещении был не столько теплым, сколько влажным и тяжелым, а от запаха множества немытых тел и испарений, поднимавшихся из выгребной ямы, у Латоны перехватило дыхание. Девушка попыталась подавить подступившую к горлу тошноту.

— Где бы ты хотела переночевать? — спросила хозяйка, неотрывая от Латоны алчного взгляда.

Затем она протиснулась мимо нескольких одетых в лохмотья бедняков, которые с закрытыми глазами стояли у стены, и подвела девушку — которая уже давно решила, что ни за что не останется здесь, — к одной из дверей. За ней простиралась огромная темная комната. Тут, на грязной соломенной подстилке, которую не меняли уже целую вечность, вповалку спали люди. Множество людей. Они сопели и кашляли, храпели и что-то тихо бормотали. Две крысы выскочили из темного угла и стали пробираться между спящими. Один из бедняков проснулся и попытался прогнать их, топнув ногой, но крысы не обратили на шум никакого внимания и спокойно продолжили путь.

Хозяйка криво усмехнулась, обнажив остатки почерневших зубов.

— Даме хотелось бы больше комфорта? — захихикала она.

Очевидно, от старухи не укрылось отвращение, промелькнувшее на лице девушки.

— Нет, спасибо, — сказала Латона, возвращаясь в коридор. — Я решила еще немного прогуляться.

— Ну, если передумаешь, то возвращайся. Если у тебя достаточно денег, я могу предложить и кровать, отдельную или на двоих. Все дело в цене.

Латона кивнула. Проталкиваясь к выходу, девушка задела одну из стоявших в коридоре женщин. Та недовольно открыла глаза, но тут снова же закрыла их и, склонившись над толстым канатом, опять задремала. Лишь сейчас Латона заметила, что все словно висят на этом канате. Неужели так тоже можно спать?

Открыв рот от удивления, девушка уставилась на хозяйку ночлежного дома. Старуха лишь пожала плечами.

— Тем, кто платит всего два пенса, приходится оставаться в коридоре. Я позволяю спать им здесь до утра, а затем тяну за веревку.