Крестовый поход - Робин Янг

— Слушайся маму, Роуз, — проговорил Гарин, запирая дверь, довольный, что в замке торчал большой железный ключ.

— Гарин, здесь холодно, — сказала Элвин. — Роуз еще не оправилась после тяжелой болезни. Она может не выдержать.

Гарин помолчал, впервые заметив необычную бледность девочки. Посмотрел на Элвин:

— У тебя есть одеяла?..

— Внизу, в вещах. Я могу принести.

Он прищурился и помахал тяжелым ключом.

— Я схожу. А ты здесь не пытайся делать глупости. — Он твердо смотрел на Элвин, пока не убедился, что она воспринимает его слова серьезно, затем вышел. Запер дверь. Услышав за спиной приглушенные всхлипывания, зло выругался. Нет, все получилось совсем не так, как он хотел.

Гарин быстро спустился в прихожую и поискал в мешках. Нашел один, набитый одеялами и простынями. Забросил на плечо. В конце коридора, на кухне, послышался шум. Он опустил мешок, подошел. Мужской голос громко звал Элвин. Это был тот самый стражник Пьеро. Затем раздались шаги.

Гарин напрягся, дождался, когда откроется дверь, и сильно ударил ею стражника. Тот отшатнулся, схватившись за лицо, выкрикивая что-то по-итальянски. Гарин проворно пихнул его к столу, схватил за волосы и ударил головой о дерево. Он хотел, чтобы стражник потерял сознание, но напряжение вызвало у него приступ тошноты и головокружения, так что удар получился недостаточно сильный. Стражник выпрямился и ударил Гарина кулаком в лицо. Тот отлетел к стене, но быстро оправился и ринулся на стражника. Они сцепились, перемещаясь по кухне, роняя вещи на пол. Наконец стражник вырвался и выхватил меч. Ловко уклонившись от удара, Гарин всадил кинжал стражнику под ребро, быстро вытащил лезвие и полоснул по горлу. Стражник затих.

Тяжело дыша, весь в поту, Гарин посмотрел на Пьеро, вытер кинжал о его плащ и со злостью всадил в ножны. Опять все получилось не так. Он двинулся на выход и остановился. Что-то привлекло его внимание. На полке рядом с горшками с травами и маслом стояло несколько кувшинов. Перешагнув через Пьеро, Гарин двинулся к ним. К его радости, они все были с вином. Он сунул под мышку два, вышел в коридор, взвалил на плечо мешок с одеялами, снял с крюка фонарь и поднялся по лестнице.

Элвин смотрела на него расширенными глазами. Она стояла там же, у окна, прижимая к себе Роуз.

— Что случилось?

— Явился Пьеро, — пробормотал Гарин, закрывая за собой дверь ногой. Он поставил фонарь и кувшины на стол, запер дверь, сунул ключ в кошель.

— Боже, — в ужасе прошептала Элвин, увидев на его плаще свежие пятна крови. — Ты?.. — Только теперь она начала осознавать, на что способен этот монстр.

— Вот, — буркнул Гарин, протягивая ей мешок. Она не пошевелилась, и он прикрикнул: — Нашей дочке холодно, Элвин.

Негнущимися пальцами она вытащила два одеяла, а Гарин присел на край стола и начал жадно пить из кувшина. Закутав дочку, Элвин наблюдала за ним. Вспыхнула слабая надежда. А что, если он напьется и станет медлительнее и она сможет с ним справиться? Еще лучше будет, если он заснет. Чувствуя, как к ней возвращаются силы, Элвин накинула одеяло себе на плечи.

Гарин утолил жажду, поставил пустой кувшин на стол. Наполовину прикрыл глаза, наслаждаясь алкоголем, впитывающимся во все частицы его существа, с удовольствием отмечая, что конечности становятся тяжелыми и твердыми. Туман в мозгу прояснился.

— Конечно, жаль Пьеро, — произнес он, открывая глаза. — Но тут выбора не было. Мне пришлось его убить, иначе бы он убил меня.

— Зачем ты пришел? — тихо спросила Элвин. — В город скоро ворвутся мамлюки. Ты подумал, что будет с нами? — Она замолкла. — Неужели тебя не заботит судьба Роуз?

Гарин подался вперед.

— Заботит. Именно поэтому я и пришел. Это несправедливо, что девочка не знает, кто ее отец.

— Я знаю, кто мой отец, — угрюмо отозвалась Роуз из-под одеяла.

Гарин отрицательно покачал головой:

— Нет, милая, ты не знаешь.

Элвин в отчаянии закрыла глаза.

— Пожалуйста, Гарин, не надо. Я дам тебе все, что захочешь, только не надо. — Она шагнула к нему. — У нас есть деньги, внизу, в сумке. Возьми. Нам они не нужны, мы сядем на корабль и без них. А ты сможешь заплатить за проезд. Если пойдешь сейчас, то успеешь.

— Думаешь меня подкупить? — спросил Гарин.

— Нет, я…

Он спрыгнул со стола и ткнул пальцем в Элвин.

— А кто позаботится о вас, когда все закончится? — Вино подействовало, он ожил. — Уилла ведь с тобой не будет? Для него важнее разыгрывать из себя героя, чем заботиться о жене и дочери. Он тебя недостоин, Элвин.

— Уилл остается здесь, потому что так велит долг.

— Перед Темплом? — встрепенулся Гарин. — Так он уже давно наплевал на верность этому поганому Темплу!

— Нет, он верен ордену и братству. — Голос Элвин отвердел. — И я им за это восхищаюсь. Знаешь, какая между вами разница, Гарин? Все помыслы и действия Уилла направлены, чтобы творить добро людям, а твои — только себе. А на остальных тебе наплевать.

— Выходит, он лучше меня?

Она рассмеялась:

— Тут нечего сравнивать.

Гарин покачал головой:

— Если так, Элвин, то почему же ты пришла тогда ко мне? — Она отвернулась, и он крикнул: — Ответь! Если Уилл так потрясающе хорош, почему, черт возьми, ты раскинула передо мной ноги?

— Заткнись! — вскрикнула она, метнувшись к окну. — Заткнись!

Роуз зажмурилась, зажала ладонями уши и соскользнула по стене на пол. Элвин и Гарин на нее не смотрели, сосредоточившись друг на друге.

— Я знаю, почему ты до сих пор не уехала. Уверен, Уилл пытался посадить тебя на корабль много недель назад, когда осада только началась. Но ты осталась. Осталась, потому что мучаешься виной. Потому что не нашла сил покинуть Уилла, помня, как покинула его однажды, когда отдавалась мне.

— Нет. — Элвин отчаянно мотнула головой. — Нет.

— Да. — Гарин усмехнулся. — Поверь мне, я знаю, что такое мучиться виной, и легко могу распознать это в людях. — Он вернулся к столу и взял другой кувшин. Сделал несколько глотков. Рассмеялся. — Мы все кругом виноваты. Ты, я, Уилл. Чертовски виноваты.

— Ты жестокий и слабый духом, Гарин. Мы не такие.

— Уилл убил свою сестру.

— Она утонула по неосторожности.

— Ты спала со мной.

— Я чудовищно согрешила.

— А я? — завопил Гарин, швыряя кувшин о дверь. Роуз пронзительно вскрикнула. — У меня что, нет права на прегрешения? И меня нельзя простить за содеянное?

— Ты грешил из своекорыстия.

— Глупости. Ты понятия не имеешь, через что мне довелось пройти и как я страдал. — Гарин ткнул пальцем себе в грудь. — Мне было всего тринадцать, когда Эдуард заставил меня служить себе, пообещав помочь матери. А знаешь ли ты, что со мной вытворял мой дядя Жак? У меня была дурная привычка грызть ногти. — Он посмотрел на свои грязные неровные ногти и фыркнул. — Она по-прежнему осталась. Жак это ненавидел, полагал слабостью. Однажды я забылся и откусил ноготь в его присутствии. Так он зажал мне палец в двери солара и содрал ноготь. А как он меня избивал! Но я продолжал его любить даже после этого, мечтал только об одном — чтобы он и моя мать были счастливы. Верил Эдуарду, что он сможет дать им это счастье. И потому согласился, когда он попросил меня помочь вернуть драгоценности короны.