Хаски и его Учитель Белый Кот, Том I - Жоубао Бучи Жоу

тело, соединив их в белой, как чистейший нефрит, шашке вэйци.

«Белый камень» отличался от обычного «черного камня» — исполнителя, ведь фактически он был заменой игрока. Имея более слабую духовную силу, чем оригинал, «белый камень» мог мыслить и действовать по своему усмотрению, однако все, что он видел и слышал, было доступно тому, кто управлял игровой доской.

Когда фальшивая личность Гоучэня была раскрыта, тот начал смеяться и хлопать:

— Отлично, просто отлично! Отлично!

После трех «отлично» лицо фальшивого Гоучэнь Шангуна стало еще более рваным и искаженным. Казалось, что время действия заклинания близится к концу и Белый Камень вот-вот перестанет сохранять труп нетленным, раскрыв первоначальную форму занятого тела.

— Чу Ваньнин, не будь так самонадеян. Ты действительно думаешь, что сделал доброе дело, остановив меня сегодня? Даже если Чжайсинь Лю уничтожен, мое тело может найти другой источник духовной энергии. В конце концов, им можешь стать ты.

Пока он говорил, взгляд марионетки терял фокус и становился все более мутным. Внезапно он переметнулся с Чу Ваньнина на Мо Жаня.

Юношу охватило дурное предчувствие.

— Если думаешь, что я единственный в этом мире, кто знает три запретные техники, то, боюсь, долго ты не проживешь.

Брови Чу Ваньнина сошлись, когда он резко спросил:

— Что это значит?

Но фальшивый Гоучэнь Шангун вдруг замолчал. Он замер, а затем разлетелся на сотни кровавых ошметков. Нефритово-белая шашка вэйци вылетела из остатков тела и, сверкнув в лучах восходящего солнца, упала в озеро Цзиньчэн.

Казалось, что прячущийся в тени кукловод, лишившись поддержки Чжайсинь Лю, истощил свою духовную энергию.

Ванъюэ, жизнь которого также опиралась на магию Духа Ивы, пошатнулся и с глухим стуком упал на землю. Он пробормотал:

— Ах...

Сюэ Мэн испуганно закричал:

— Ванъюэ!

Мо Жань тоже воскликнул:

— Ванъюэ!

Четыре человека окружили старого дракона. Масло в лампе жизни Ванъюэ почти сгорело, губы совсем побелели. Он посмотрел на них, его голос больше походил на карканье вороны:

— Вы все… ни в коем случае... не верьте бредням этого человека. В его словах лжи значительно больше, чем правды…

Лицо Ши Мэя было полно беспокойства и печали, он тихо сказал:

— Пожалуйста, не говорите больше. Позвольте мне исцелить вас.

— Нет, в этом нет необходимости. Если даже твой учитель не в силах сделать это… как… ты...

Ванъюэ кашлянул несколько раз, затем сказал, задыхаясь:

— Год за годом многие приходили сюда в поисках оружия. Но… когда этот злой человек появился здесь, Чжайсинь Лю не хотел, чтобы созданные нашим богом артефакты были использованы во зло, поэтому уничтожил десятки тысяч божественных оружий. Остались лишь лоза ивы и меч, равный по духовной силе самому Чжайсинь Лю.

При упоминании о мече выражение лица Сюэ Мэна потемнело, рот сжался в тонкую линию.

— Ивовая лоза… перешла к молодому заклинателю. На берегу озера я сказал тебе, что даже если ты был злым в прошлом, я не остановлю тебя. Я могу только надеяться, что ты будешь стремиться к добру в будущем… Но на самом деле… на самом деле по желанию моего хозяина божественное оружие должно принадлежать только людям, имеющим доброе сердце. Вот почему я надеюсь, что ты... что ты будешь…

Мо Жань увидел, что ему уже трудно говорить, и прервал его:

— Старейшина, не волнуйтесь. Я понимаю.

Водяной пробормотал:

— Хорошо... тогда я могу... я могу… быть спокоен...

Он посмотрел в небо, губы его слегка задрожали.

— Говорят, что когда кто-то приходит к озеру Цзиньчэн в поисках оружия, существа из озера… изучают его. Большинство... просто смотрят на моральные качества соискателя, но были и случайные исключения…

Голос Ванъюэ становился все тише и тише, тысячелетия проносились перед когда-то ярко сияющими глазами...

— У меня было соглашение с моим хозяином: пока он отсутствовал, я не мог покинуть озеро Цзиньчэн, охраняя его богатства до возвращения Гоучэнь Шангуна… Но кто мог знать, что пройдут миллионы лет? Эти прекрасные горы и реки… что я видел, когда был молод... Жизнь прошла… а я… не смог… увидеть их… вновь...

Он медленно повернул голову и умоляюще посмотрел на Мо Жаня, его глаза блестели от непролитых слез.

В этот момент юноша отчетливо понял, что собирается сказать дракон.

— Молодой заклинатель, у подножья горы круглый год пышно цветет слива. Когда я был молод, так любил… эти цветы. Даже если ты уже получил свое божественное оружие, мог бы ты.... не хотел бы ты…

Мо Жань как раз собирался сказать: «Конечно, я принесу цветущую ветвь для вас…»

Но было поздно что–то говорить. Свет в золотистых глазах Ванъюэ померк.

К югу от Янцзы не осталось ничего, чтобы вернуть мне весну.

Вдали возвышаются вечные снежные горы.

Водная гладь пронизана золотым сиянием.

Алым утреннее солнце окрасило светлые воды.

В пене волн рубиновыми брызгами утонула нежная грусть.

Полная луна[48.3] окунулась в безмолвие.

Он был первым Великим Драконом при сотворении мира. Когда-то его духовная мощь сотрясала землю и небеса, призывая ветер и дождь, но пришло время, и он склонил голову, сдавшись сильнейшему. Общеизвестно, что наложенное на него проклятие не позволяло Дракону нарушить приказ хозяина и покинуть озеро Цзиньчэн. Но на самом деле на протяжении тысячелетий Ванъюэ держал свое слово и оставался в озере лишь из-за глубочайшего уважения к Гоучэнь Шангуну.

В этом огромном мире мало кто помнил историю основания мира. Но Ванъюэ знал, что, хотя в жилах Бога Оружия текла демоническая кровь, он был зачат против воли его матери. Гоучэнь ненавидел демонов и сражался против них вместе с Фуси[48.4]. Используя свою собственную демоническую кровь, он выковал первый Истинный Меч Мира для Небесного Императора. Силой этого оружия демоны были повержены и изгнаны из этого мира.

Однако после объединения неба и земли Фуси начал опасаться Бога Оружия, ведь лишь половина его крови принадлежала небесной расе. Гоучэнь Шангун не был глуп: сто лет спустя он по собственной воле покинул Небесное Царство и отправился в Царство Людей.

Во время своего путешествия Бог увидел бесконечные человеческие страдания. Он осознал, что не должен был создавать тот меч, и исполнился раскаяния. Поэтому, собрав оставленное им в человеческом царстве оружие, он запечатал его в Арсенале, созданном на дне озера Цзиньчэн. Перед тем, как покинуть Цзиньчэн, Гоучэнь оставил Дух Ивы и Ванъюэ охранять Арсенал и наказал существам в озере награждать оружием лишь тех, кто чист сердцем и помыслами.

Теперь пришло время Ванъюэ покинуть этот мир.

Отныне