Возвращение колдуна - Вольфганг Хольбайн

Не выдержав моего взгляда, фламандец отпустил голову, продолжая машинально просеивать сквозь пальцы песок.

— Ты прав, — наконец вымолвил он. — Вначале я планировал уничтожить создание лабиринта и обезвредить все это сатанинское гнездо. Но я быстро понял, что это невозможно.

— И зачем тогда мы здесь? — спросил я.

Лоскамп шумно вдохнул.

— Ты ведь не много знаешь о вратах ДОИСТОРИЧЕСКИХ ГИГАНТОВ, — заметил он. — Не так ли?

— Я знаю только то, что они существуют, — ответил я. — И то, что мне рассказал Балестрано.

— Он рассказал тебе, что лабиринт с его существом возник из извращенных врат, — сказал Гер. — И это правда. Но мы не можем их уничтожить. Ни одна сила во Вселенной не способна сделать это за исключением самого Господа Бога. То, что возникло, будет оставаться до тех пор, пока есть это существо. Но в наших силах остановить его. Мы можем помешать ему распространять свое влияние.

По правде сказать, никто уже не спасет те бедные души, которые до сих пор становились его добычей. Но у нас есть возможность не только уменьшить потенциальное число его жертв, но и сделать так, чтобы их не было вообще.

— И как? — спросил я. — Ты сам удержал меня, когда я хотел напасть на это чудовище.

— Я спас тебе жизнь, глупец! — взорвался Лоскамп. — Оно уничтожило бы тебя. И даже твои магические силы не помогли бы. Не здесь, не в сердце лабиринта, Роберт!

— И как вы хотите остановить его?

Лоскамп посмотрел мимо меня.

— Врата, — сказал он, и я почувствовал, каких больших усилий ему стоило продолжить этот разговор. — Врата — это… не технические создания. Но они и не обладают магической силой, по крайней мере не такой, как мы ее понимаем. Они… живут.

— Живут? — ошеломленно повторил я. — Ты имеешь в виду эти особенные врата здесь?

Лоскамп покачал головой.

— Не только эти, — серьезно произнес он. — Это… существа. Непостижимые существа, которые были созданы ДОИСТОРИЧЕСКИМИ ГИГАНТАМИ только для этой цели. На самом деле они не в состоянии думать или самостоятельно принимать решения, но они живут, пусть даже в необъяснимом, чужом для нас смысле этого слова, которое мы никогда не сможем осознать в полной мере. — Гер посмотрел на меня исподлобья и мрачно добавил: — Если мы хотим остановить монстра, нам нужно добраться до его сердца и уничтожить его.

Мне потребовалось время, прежде чем я осознал все, что сказал Лоскамп.

— Скажи честно, Гер, — помедлив, тихо произнес я. — Ты действительно имеешь в виду именно то, что говоришь? Не в переносном смысле? Это сердце существует на самом деле?

Гер кивнул.

— Да. Но никто не знает, как оно выглядит. Это сердце есть у каждых врат. Это центр их жизни. Если мы найдем и уничтожим его, то оно хотя бы перестанет расти.

— И ты думаешь, оно будет безропотно наблюдать, как мы…

— Конечно нет, — перебил меня Гер. — Но мы найдем путь, который приведет нас к нему. — Он обвел рукой гигантскую пещеру, в которой мы находились. — До него осталось не так уж далеко, — сказал он. — Я чувствую его близость, подобно дыханию сатаны.

Я не сразу ответил и еще раз осмотрелся вокруг. Это была большая, но абсолютно пустая пещера. Я не увидел ничего, кроме бесконечной равнины, покрытой темным песком и обломками лавы, а также неопределенных теней где-то очень-очень далеко.

— А где мы сейчас? — после довольно продолжительной паузы спросил я.

— Под лабиринтом, — немного подумав, ответил Гер. — Мы обнаружили туннель, после того как вышли из церкви. Он привел нас прямо сюда.

Неожиданно голос Лоскампа задрожал.

— Оно где-то поблизости, — прошептал он, как будто разговаривал сам с собой. — Мы глубоко под городом, может даже под морем. Это должен быть один из проклятых адских миров, о которых идет речь в древних книгах.

Я внутренне сжался от его слов. Разве не в НЕКРОНОМИКОНЕ говорится, что сам ЦТХУЛХУ лежит на дне моря и спит вечным сном в своем проклятом городе Релье, который ушел под воду?

Я пытался прогнать эту мысль, но она снова и снова напоминала о себе неприятным привкусом, оставшимся в моем сознании.

— Наверняка в этом месте стояли первоначальные врата, — тихо продолжил Лоскамп. — Интересно, куда они ведут? Какие ужасы может скрывать этот ад, Роберт?

Ощущение собственной беспомощности так раздражало меня, что в какой-то момент я подумал, что лучше бы я вновь оказался в стенах искаженного лабиринта, чем здесь. По крайней мере там возникало ощущение, что ты «где-то» находишься, и само место можно было найти. Здесь такого не было. Здесь вообще ничего не было, кроме песка и пустоты. Каким же потерянным я чувствовал себя!

Гер указал на тонкую черную линию, видневшуюся на горизонте, и мне снова показалось, что вместе с дуновением ветра до нас доносится запах соленой воды. В голове опять мелькнуло что-то вроде воспоминания, но я и в этот раз не смог уловить его и понять.

Картинка исчезла так же быстро, как и в прошлый раз, оставив лишь ощущение странной пустоты.

Пожав плечами, я встал и занял место в ряду шатающихся от усталости тамплиеров, и мы строем отправились в сторону горизонта.

Через два часа мы почти достигли берега. То, что издалека казалось прибрежной полосой реки или моря, было бескрайним матово-черным океаном, волны которого беззвучно накатывали на берег из застывшей лавы и поглощали свет.

Постепенно к нам подтянулись остальные рыцари, которым посчастливилось уцелеть в этом опасном походе. От нашей маленькой армии почти ничего не осталось: вместе со мной и Гером не насчитывалось и двадцати человек. К тому же почти никто из нас не остался без ранений. Мы были больше похожи на побитую, унылую толпу, которая из последних сил брела по берегу, потеряв всякую надежду вырваться из проклятого лабиринта. Сейчас мы были далеки от реального мира как никогда. Возможно, мы даже оказались в другом временном пространстве.

Чем ближе был берег, тем сильнее становился запах соленой воды. Беззвучность, с которой мрачные волны бились о каменистый берег, производила неприятное впечатление. Когда же я присмотрелся к ним более внимательно, то заметил, что движение воды было необычным, каким-то замедленным, как будто вместо воды в этом океане плескался сироп или расплавленная смола.

Совершенно обессиленные, мы наконец дошли до берега, и я, приблизившись к самой кромке прилива, опустился на колени. Я осторожно обмакнул пальцы в накатившую волну, а потом поднес их к губам и прикоснулся языком. Вода была холодной и казалась тягучей, немного даже вязкой, со вкусом чистой соли. А затем…

В моем мозгу настолько неожиданно возникла картинка, что я невольно вздрогнул. На миг мне показалось, что я вижу верблюда, уставившегося на высохший труп араба, который превратился в мумию. И животное, и человек как будто застыли, навеки похороненные в бесконечной пустыне соленой воды, которая их окружала. Затем из серого тумана моих воспоминаний проступили очертания города…