Преисподняя - Джефф Лонг

— Быть может, башня — царская усыпальница, — предположила Али.

— Или центральное укрепление замка, — добавил Трой.

— Или же старый добрый фаллический символ, — отозвалась Пиа, которая оказалась в группе, потому что Сперриер — ее любовник — доверял Гитнеру еще меньше, чем Айку. — Вроде фараонова обелиска или лингама Шивы.

— Нужно туда попасть, — сказала Али. — Это может быть важно. — Она не добавила, что важно для ее поисков Сатаны.

— И каким образом? Крылья отрастить? — спросил Сперриер. — Ступенек-то нет.

Водя по стене тонким лучом, Айк обнаружил, что в верхней части поддерживающей платформу стены вырезаны небольшие опоры. Он открыл свой тяжеленный рюкзак и начал извлекать содержимое. Все подошли взглянуть.

— Ты таскаешь с собой веревку? — изумился Руис. — И сколько метров?

Али бросились в глаза чистые носки. После стольких-то месяцев!

— Смотрите, сколько пайков! — сказал Твиггс. — А от нас прячешь!

— Замолчи ты, — оборвала Пиа. — Это его доля.

— Я их нарочно берег, — объяснил Айк. И роздал всем пакеты. — Последние. С Днем благодарения!

И точно, было двадцать четвертое ноября. Все набросились на еду. Последние уцелевшие члены Общества Жюля Верна впопыхах вскрывали упаковки, разогревали ветчину и ломтики ананасов и наполняли съежившиеся желудки. Распределить еду на несколько дней никто даже не пытался.

Айк стал разматывать веревки. От еды он отказался, но взял себе несколько драже «M&M's» — отобрал только красные. Его товарищи не знали, что и думать: такой надежный и бывалый следопыт — и вдруг так трепетно относится к выбору конфет.

— Разве они чем-то отличаются от синих или желтых? — спросила Челси.

— Конечно отличаются, — ответил Айк. — Они же красные.

Он обвязался веревкой.

— Подниму конец наверх, — сказал он. — Если там что-то есть, я его закреплю, и вы тоже сможете подняться.

Вооруженный налобным фонарем и их единственным пистолетом, Айк встал на плечи Сперриеру и Трою и дотянулся до нижней опоры. Отсюда до верха было около двадцати футов. Айк вскарабкался, ухватился за край платформы и начал подтягиваться, но вдруг остановился и целую минуту не двигался.

— Что случилось? — спросила Али.

Айк наконец подтянулся и посмотрел вниз:

— Взгляните лучше сами.

Он навязал на веревке петель, так что получилось подобие лестницы. Один за другим все поднялись — еле-еле, с его помощью. Для восстановления сил одного приема пищи оказалось явно недостаточно.

Вокруг башни — в девяноста футах от края — их встретила целая глиняная армия. Недвижная, но как живая.

Это были терракотовые воины-хейдлы. Целые сотни их стояли концентрическими кругами, лицом к незваным гостям.

У каждой статуи было оружие и свирепое выражение лица. На некоторых сохранились доспехи из нефритовых пластин, соединенных золотой проволокой. Кое-где золотая проволока растянулась или разорвалась, и пластины упали к ногам хозяина, оставив его беззащитным.

Говорить хотелось только шепотом. Всех охватил благоговейный ужас.

— На что это мы наткнулись? — спросила Пиа.

Некоторые воины замахивались палицами, наподобие доацтекских, утыканными кусками обсидиана. Попадались и атлатли — устройства для метания копья — и каменные булавы с железными цепями и рукоятями. Кое-что из оружия походило очертаниями на маорийское, но эта культура обогнала маорийскую на четырнадцать тысяч лет. Копья и стрелы, изготовленные из тростника, были оперены рыбьими костями.

— Совсем как некрополь императора Цинь Ши-хуанди, — сказала Али, — только меньше.

— И в семь раз старше, — добавил Трой. — И к тому же — хейдлский.

Они нерешительно вошли в круги, ступая осторожно, как ученики кун-фу, словно боялись потревожить это место. Те, у кого еще оставалась пленка, начали снимать. Айк вынул пистолет и осторожно ходил от статуи к статуе, разглядывая что-то, понятное ему одному. Али бесцельно бродила. Ошеломленный Трой присоединился к ней.

— Вон те канавки наполнены ртутью. — Он указал на сетку желобков, вырезанных на каменном полу. — Она течет, словно кровь. Интересно, для чего?

Судя по некоторым подробностям, статуи, вероятно, делали с натуры. Получается, средний рост воинов составлял целых пять футов и десять дюймов — и это пятнадцать столетий назад! Как заметил Трой, судить по армии обо всем народе не стоит, потому что в армию обычно отбирают самых крепких и здоровых. Но даже если и так — средний рост homo sapiens в ту же самую эпоху был на пять-восемь дюймов меньше.

— Рядом с этими ребятами Конан-варвар показался бы бесформенным недоростком во главе горстки коротышек, — сказал Трой. — И мне даже удивительно — почему они нас не завоевали?

— А кто сказал, что не завоевали? — возразила Али. Она продолжала разглядывать статуи. — Что интересно — так их изогнутое основание черепа. А челюсти совсем прямые. Помните голову, которую принес Айк? Череп крепится к шее совсем иначе. Я это хорошо помню. Вытянутый, как у шимпанзе. И челюсти заметно выдаются вперед.

— Я тоже заметил, — отозвался Трой. — Интересно, ты думаешь то же самое, что и я?

— Обратный ход?

— Точно. Ну, то есть возможно. — Трой развел руками. — Я ни в чем не уверен.

На научном языке маленькая челюсть означает ортогнатизм — эволюционную ступень вверх по сравнению с прогнатизмом, то есть сильным выступанием челюсти. Антропология не пользуется или почти не пользуется такими терминами, как «эволюционное восхождение» и «эволюционный упадок». Маленькая челюсть считается так называемым продвинутым признаком. Как все признаки, она выражает адаптацию к условиям среды. Однако совокупность воздействий окружающей среды постоянно изменяется и может привести к появлению новых признаков, иногда напоминающих примитивные. Это называется реверсией. Реверсия — не поворот вспять, хотя так может показаться, не возвращение к примитивному признаку, а развитие нового продвинутого, имитирующего примитивный. Маленькая челюсть развилась у хейдлов пятнадцать или двадцать тысяч лет назад — как видно по статуям, — но потом она опять стала выступающей и очень похожей на обезьянью, то есть стала выглядеть как примитивный признак. По каким-то причинам у хейдлов произошла реверсия.

Для Али важность открытия заключалась в том, как этот процесс повлиял на речь и сознание хейдлов. Маленькая челюсть предполагает большее разнообразие согласных звуков, а прямая шея и вогнутое основание черепа — опущенную гортань и, следовательно, большее разнообразие гласных. Тот факт, кто хейдлские статуи возрастом пятнадцать тысяч лет имеют маленькие челюсти и прямую голову, а трофей Айка — нет, говорил о том, что у современных хейдлов есть проблемы с речью и, возможно, с сознанием. Али вспомнила замечания Троя о симметрии мозга хейдлов. Что, если подземное существование превратило хейдлов из существ, способных построить подобную крепость, вылепить терракотовые статуи, освоить подземные реки и озера, в обычных зверей? Айк говорил, что хейдлы не умеют читать свои письмена. Что, если они потеряли способность мыслить? И Сатана — всего лишь злобный кретин? Что, если правы разные гитнеры и сперриеры, и homo hadalis не заслуживают иного отношения, чем злая собака?