Квест Академия. Том 1 и 2 - Марина Ефиминюк

я тоже не плавала, – отозвалась я, мгновенно уверовав, что страдаю неприятным недугом и по прилете, зеленая и измученная, от радости поцелую твердую землю.

– Воздушные корабли безопаснее. В отличие от яхт они тонут, только если упадут в озеро, но ведь в воду еще попасть надо, – с философским видом заметила Тильда.

Скажите, я уже когда-нибудь упоминала, что лучшая подруга всегда легко находила слова, способные довести человека до нервного тика? В голове мгновенно появилась картинка, как корабль плюхается днищем на макушки-пики реликтовых елей и висит над землей, точно севшая на мель неповоротливая баржа. Из-за страшной фантазии простое покачивание кареты вдруг вызвало нечто, похожее на приступ морской болезни, а ожидающее пассажиров воздушное судно стало подозрительно напоминать не ковчег, а саркофаг…

– Не слышал ни одного случая, чтобы воздушный корабль падал, – заметил Илай.

– Так, может, рассказать было некому?

– А ты оптимистка, Юри, – хмыкнул он.

– Ведьма, не зеленей, – обратилась ко мне подруга. – Корабль не упадет, если, конечно, у капитана не прихватит в полете сердце.

Еще чуть-чуть, и лететь им спетым трио, а я с земли помашу рукой и буду ждать новостей о том, как поживает Ботаник, почему не пишет писем и не случилось ли у меня в лабиринте банальной галлюцинации.

– Матильда… – не узнала я собственного голоса.

– Спокойствие! – ласково улыбнулась она, как духовник приговоренному к смертной казни. – Обычно в воздушный флот берут магов с очень крепким здоровьем.

– Обычно?

– Так говорит матушка папочке, когда он нервничает перед полетом.

Собственно, когда мы вышли из экипажа и, попрощавшись с извозчиком, направились в здание порта, у меня меленько дергался глаз и сбивчиво колотилось сердце. Надеюсь, что у капитана, назначенного на рейс до южного берега королевства, проблем с сердечными ритмами сегодня точно не имелось, да и вообще он не болел грудной жабой.

Места мы купили на нижнюю палубу, хотя было заметно, как перекосило избалованного аристократа от необходимости семь часов ерзать на жесткой лавке в соседстве с другими пассажирами, а не сидеть на диване в отдельной каюте на верхней палубе, попивая бесплатное игристое вино и закусывая поздним ужином из нежной грудинки. Откуда я знаю меню? Красивым женским почерком с вензелями и финтифлюшками оно было написано на вставленном в деревянную рамочку листе, как раз под перечнем цен на билеты. Наше судно вылетало в полночь. Мы и поужинали, и устали от ожидания (друзья), и окончательно издергались (я). В общем, провели время с пользой и в жиденьком ручейке пассажиров направились к кораблю.

На площади для вылетов, освещенной магическими фонарями, гуляли пронзительные ледяные ветра, а народ, словно нарочно, поднимался по трапу медленно, как длинная гусеница. Я успела налюбоваться и на то, как носильщики загружали в трюм дорожные сундуки, и на маленькую вертлявую собачку в руках дамы впереди. Надо сказать, на очень чудную собачку в горошек, просто как спина Дживса во время испытания. Зверушка все время норовила вырваться из рук хозяйки и смотаться в далекие дали, видимо чувствуя, что на земле шансов на выживание больше, чем в летающей посудине.

– Буся, не вертись, – манерным голосом дама призывала питомца к порядку, но тот, как любое умное животное, прислушивался исключительно к инстинктам.

Сказать откровенно, я от души понимала пятнистого Бусю: мы-то поднимались на корабль по собственному желанию, а его никто не спрашивал. И то, что инстинкты заставляли песика бежать, прямо сказать, напрягало.

– Замерзла? – тихо спросил Илай.

– Нет.

На самом деле меня потряхивало, но не столько от холода, сколько от нервов.

Наконец мы взошли на корабль, спрятавшись от ветра, и спустились на нижнюю палубу, представлявшую собой зал с редкими круглыми окнами и широкими лавками для пассажиров. Парни убрали багаж в открытые глубокие полки, нависавшие над головами. Мы заняли свои места. На соседнюю скамью уселась семья из четырех человек: мать в черной шляпке и завязанной на груди крест-накрест шали, полноватый отец, по виду гораздо старше супруги, и двое пухлых мальчишек возраста учеников младшей школы.

Едва юнги закрыли на засовы и опечатали заклятиями дверь, а на весь саркофаг – божечки! – корабль объявили о взлете, мать семейства громко, точно в манере Тильды, призвала:

– Помолимся!

Семейство дружно прикрыло глаза, опустило головы и, по всей видимости, принялось молиться. Корабль вздрогнул, отрываясь от платформы, и начал подниматься в воздух. Я слепо нащупала сидящего рядом Форстада и попыталась сжать его руку, но почему-то впилась в ногу.

– Все будет хорошо, – усмехнулся он, отдирая мои пальцы от своей брючины и заключая в теплый кокон ладони.

– Но помолиться не помешает! – грозно отрезала дама, хотя по всему было заметно, что летать она не боялась.

– Слышишь, не отвлекай хороших людей от благих дел! – прошипела я. – Если они сойдут на землю, то и мы тоже.

– Главное, чтобы они не вознеслись, – пробормотал он под нос.

Слухом дама оказалась не обделена, и с молящейся стороны донеслось категоричное:

– Во время разговора с богами следует хранить молчание!

– Согласен, – вздохнул Илай и, заработав суровый взгляд, поспешно исправился: – Я хотел сказать: воистину.

Корабль завис над землей. Сквозь изогнутый толстый кристалл, вставленный в оконце вместо стекла, я видела, как внизу блестели фонари. Посудина дернулась, с резким звуком расправляя крылья, и начался полет. Ощущения были странные, словно мы действительно плыли по воде. К счастью, морской болезни у меня не обнаружилось, хотя я была готова дать руку на отсечение, что всенепременно испытаю дивную гамму ощущений, раз уж таковая существовала в природе.

Сгустившееся во время взлета напряжение спало, пассажиры расслабились, заговорили, кто потише, кто погромче, некоторые надеялись ночью поспать. Свободных широких лавок было хоть отбавляй: занимай, разувайся и укладывайся, а если рост не позволяет, то можно и ноги поджать. Собственно, именно так поступили мужички, сидевшие перед нами.

– Помолимся на грядущий сон! – неожиданно объявила мать семейства, когда оно, это самое семейство, уже расслабилось и не ожидало подвоха.

Отец, видимо, придремавший еще в первом заходе, резко поднял голову и захлопал глазами:

– Рыбонька, да ведь только что…

– Забыл, что сказал духовник?

Судя по недоуменной мине мужчины, он вообще запамятовал, что у благоверной имеется какой-то духовник, но, видимо, относился к ее религиозным заскокам с ироничной терпимостью взрослого состоявшегося человека, поэтому вопросительно изогнул брови, намекая, что готов выслушать нотацию. Нотация ждать себя не заставила.

– Нет повода не помолиться! – напомнила мать семейства. – Думаешь, удачный полет упадет на нас с неба?

– Лучше пусть упадет удачный полет, чем мы, – вздохнула Тильда.

Осознав, какой каламбур выдала, женщина почему-то покосилась на Илая, хотя он молчал, потом