Козырные тузы - Пэт Кэдиган

— Галговски? Мендоза? Мин?

Они обошли растерзанные тела роителей и двинулись ему навстречу, и он пошел вперед — словно во сне. В его душе боролись радость и недоверие.

— Я знал, что ты придешь, — сказал Мин, отец Мэй. — Я знал, что ты спасешь нас от Кина.

Бреннан кивнул. На него вдруг навалилась неимоверная усталость. У него было такое чувство, будто его мозг отделили от остального тела, обернули в несколько слоев ваты. Он должен был с самого начала догадаться, что за Роем стоит Кин.

Галговски поднял портфель, который держал в руках.

— У нас здесь все доказательства, чтобы прищучить этого ублюдка, капитан. Вот, взгляните сами.

Бреннан бросил лук и шагнул вперед, чтобы взглянуть на портфель, который протягивал ему Галговски, не обращая внимания на крики у него за спиной, не слыша оглушительного рева, эхом мечущегося по коридору.

Галговски вдруг пошатнулся с портфелем в руках. Бреннан взглянул на него повнимательнее. Странно. Теперь у сержанта был всего один глаз. Другой был выбит, и по щеке у него медленно текла густая зеленоватая жидкость. Ничего особенного — Галговски уже был однажды ранен в голову, но выжил. Главное — он здесь. Бреннан взглянул на портфель. Его ручка сливалась с рукой Галговски, они были единым целым. Крышка портфеля щерилась острыми зубами.

Внезапно что-то с силой ткнулось сзади ему в колени. Он упал, уткнувшись щекой в пол комнаты, теплый и пульсирующий, и раздраженно оглянулся назад.

Фортунато сбил его с ног и принялся методично расстреливать его людей, не забывая громко браниться.

Бреннана охватила невыносимая ярость. Между тем выстрелы прекратились: Фортунато вытащил пустую обойму, но запах пороховой гари висел в воздухе, грохот выстрелов стоял у него в ушах, ноздри щекотал влажный дух джунглей.

Уродливые карикатуры на людей плелись к нему, истекая зеленой слизью. Это были не его ребята. Мендоза погиб во время нападения на штаб вьетконговцев. Галговски — от руки Кина в ту же ночь. А Мина много лет спустя люди Кина убили в Нью-Йорке.

Хотя в голове у него до сих пор стоял туман, Бреннан подхватил лук и выпустил последнюю взрывчатую стрелу в своих мнимых друзей. Стрела попала в лже-Мина и взорвалась, заляпав все вокруг клочьями биомассы. Ударная волна сбила Бреннана с ног и оглушила двух оставшихся роителей.

Бреннан глубоко вздохнул и стер с лица слизь и ошметки протоплазмы.

— Прародительница Роя извлекла их образы из твоей памяти, — сказал Фортунато. — Все остальные просто тянули время, чтобы она успела изготовить этих ходячих манекенов.

Бреннан кивнул. Лицо его стянуло в суровую маску. Он отвернулся от Фортунато и взглянул на Мэй.

Она почти исчезла, почти полностью покрытая серовато-розовой плотью. Ее щека, прижатая к пульсирующему органу, и та половина лица, которую Бреннан мог разглядеть, казались невредимыми. Ее открытый глаз был совершенно ясным.

— Мэй?

Глаз скосился на звук его голоса и сфокусировался на нем. Губы девушки зашевелились.

— Такая огромная, — прошептала она. — Такая удивительная и огромная.

Свет в камере мигнул, потом засиял с прежней силой.

— Нет, — прошептала Мэй. — Мы не должны так поступать. В том корабле находится разумное существо. И сам корабль — тоже живое существо.

Пол камеры содрогнулся, но свет не погас. Мэй заговорила снова, обращаясь скорее к себе самой, чем к Бреннану или Фортунато.

— Прожить так долго без единой мысли… владеть такой необъятной силой без всякой пользы… странствовать так далеко и видеть так много без понимания… это должно измениться… непременно должно…

Ее взгляд снова устремился на Бреннана. В нем мелькнуло одобрение.

— Не печальтесь, капитан. Одна из нас пожертвовала собой, чтобы спасти свою планету. Другая оставила свою расу, чтобы спасти… кто знает, что именно? Возможно, в один прекрасный день это будет вся вселенная. Не грусти. Вспоминай нас, когда будешь смотреть на ночное небо, и знай, что мы где-то там, среди звезд, исследуем, размышляем, делаем открытия, думаем о бесчисленных чудесах.

Глаз Мэй закрылся, и Бреннан сморгнул слезу.

— Прощайте, капитан.

Сингулярный переместитель заискрился. Фортунато скинул рюкзак и посмотрел на него с изумлением.

— Я этого не делал. Это она… оно…

Они снова оказались на корабле Тахиона.

— Вы справились? — спросил такисианин.

— Угу, — выдохнул Фортунато и рухнул на ближайший пуфик. — Угу.

— А где Мэй?

Гнев острым ножом кольнул сердце Бреннана.

— Это ты отпустил ее, — процедил он и пошел на Тахиона со сжатыми в дрожащие кулаки руками.

Но его глаза выдавали, кого он считает истинным виновником утраты Мэй. Он содрогнулся всем телом, как пес, отряхивающийся после купания, и резко отвернулся. Тахион какое-то время смотрел на него, потом обратился к Фортунато.

— Полетели домой, — сказал тот.

Немного погодя Бреннан вспомнит последние слова Мэй и будет гадать, какие философские течения, какие сферы человеческой деятельности породит в веках сплав духа кроткой девушки-буддистки с телом и разумом существа, обладающего почти невообразимыми способностями. Но тогда, терзаемый горем и болью, с которыми давно сжился, как с собственным именем, он не думал об этом. Он вообще ни о чем не думал. Он чувствовал себя мертвее мертвого.

«Jube: Seven»

В дверь постучали. Джуб, облаченный в клетчатые бермуды и футболку с эмблемой «Бруклин доджерс», прошлепал через подвал и приник к глазку.

На крыльце стоял доктор Тахион в легком белом костюме с широкими зубчатыми лацканами на пиджаке и в ядовито-зеленой сорочке. Оранжевый галстук гармонировал с шелковым носовым платком в нагрудном кармане и длиннейшим пером на мягкой фетровой шляпе. В руках он держал шар для боулинга.

Морж отодвинул тяжелый засов, снял цепочку, откинул массивный крюк, повернул ключ в замочной скважине и щелкнул кнопкой дверной ручки. Дверь приоткрылась. Доктор вошел в квартиру, небрежно перебрасывая шар из руки в руку, потом запустил его по полу в гостиную. Шар угодил в ножку тахионного передатчика. Tax подпрыгнул и щелкнул в воздухе каблуками.

Джуб запер дверь, снова щелкнул кнопкой, повернул ключ, накинул крюк, вернул на место цепочку, задвинул засов и лишь после этого обернулся к гостю.

Рыжеволосый такисианин сорвал с головы шляпу и поклонился.

— Доктор Тахион к вашим услугам, — проговорил он.

Джуб сдавленно булькнул.

— Такисианские принцы никогда не оказывают никому никаких услуг, — заметил он. — И потом, белое — это не во вкусе Тахиона. Слишком… э-э… бесцветно для него. У тебя возникли какие-то затруднения?