Предатель. Ты не узнаешь о дочери - Екатерина Янова

Мне очень приятно, что у меня такая очаровательная соседка, и я всегда готов помочь.

– Мне тоже приятно, – застенчиво опускаю глаза.

– Хочешь, запиши мой телефон, если понадоблюсь – звони в любое время! – предлагает сосед.

– А… Нет, не стоит, – смущённо отворачиваюсь, пытаясь открыть квартиру.

– А в чём дело? – не сводит с меня внимательных глаз. – Муж будет против?

– Нет, не будет, – открываю дверь, больше не смотрю на Антона, закатываю коляску. – Спасибо ещё раз и до свидания!

Захлопываю дверь.

Сосед, конечно, симпатичный, но никаких телефонов! Нам с Соней этого не нужно…

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​Глава 9.

Смотрю на свои несчастные руки. Опять раздражение на порошок. И вроде бы беру детский гипоаллергенный, а всё равно не помогает, потому что стирать приходится руками много и часто.

Прошло уже три дня, как готова картина с жёлтыми тюльпанами, но заказчица укатила в Париж. Спасибо, хоть сообщение прислала, что заберёт картину, как только вернётся. А вот когда это случится, в известность меня не поставили.

И что теперь делать?

Стиральная машинка сама себя не починит, но таким как эта Елена Венедиктовна чужие проблемы до лампочки.

Одеваю Сонечку на прогулку, она капризничает. Не нравятся ей шапочки, даже если они самые красивые. А на улице сегодня прохладный ветер.

– Не-не-не, – в очередной раз ажурная шапочка с очаровательной розочкой из фоамирана летит на пол. А я так старалась, когда делала этот цветок. Мечтала, что дочь у меня будет самой красивой.

Хотя она красивая и так. До сих пор не понимаю, как у нас получился такой белокурый ангелок. У меня волосы тёмные, и у Серёжи. В моей семье блондинов не водилось. Может, конечно, по линии мужа от кого-то досталась нам такая красота, но спросить мне теперь не у кого.

Бывшего мужа! – одёргиваю себя, и сердце тут же начинает щемить. Это больно, понимать, что ты совсем одна, что тебе не с кем поделиться успехами дочери или её проблемами.

Но лучше так, чем ждать нож в спину и переживать за свою жизнь и жизнь ребёнка.

После того как я немного успокоилась и перестала паниковать от каждой мелочи, меня начали посещать мысли: может, моё бегство было слишком скоропалительным? Может, нужно было всё же выслушать Сергея?

Мне очень хотелось узнать хоть какие-то новости. Маша запретила звонить ей, но я нашла в той сумочке, которую дала мне подруга, записку с номером телефона её мамы. Ирина Алексеевна жила далеко на севере, и через неё едва ли меня стали бы искать. Я решилась позвонить ей. Просто хотела узнать, всё ли хорошо с Машей. И узнала…

Не зря у меня душа болела за подругу…

Ирина Алексеевна ответила на мой вопрос тихим безжизненным голосом. Так на меня обрушилась новость – Маша мертва…

И не просто мертва - её убили.

Я долго переживала, винила себя. Ведь Маша явно предчувствовала или знала об опасности. И она могла спастись, но предпочла спасти меня…

В какой-то момент ко мне снова начала возвращаться паранойя, особенно после того, как я решилась почитать новости в интернете о смерти подруги. Тут меня ждал ещё один шок. В убийстве Маши обвиняют моего бывшего мужа…

Я не знала, как уложить в голове эту информацию. Серёжа ведь не мог?

Хотя не так давно я была уверена, что и изменить он не мог, а на деле получается, что я совсем плохо знала бывшего мужа.

Но теперь исправить уже ничего нельзя, и для себя я сделала окончательный вывод, что я тогда поступила правильно, и к прежней жизни не вернусь, как бы ни было больно.

Образ мужа для меня теперь будто раздвоился. Я тосковала о том Серёже, которого полюбила раньше, но безумно боялась того Сергея, который открылся мне в ночь, когда я узнала об измене.

Так, Лиза, всё! Хватит ворошить! Забудь и живи дальше. Решай свои маленькие проблемы и не вспоминай о прошлом!

Вот сейчас придумай, как доченьку уговорить одеться.

– Соня, последняя попытка! – натягиваю шапочку на мою вредину ещё раз. Не проходит и минуты, как та снова летит на пол.

– Ну доча-а-а, – в отчаянии приседаю перед Сонечкой. – Совсем не нравится?

– Не-не-не! – продолжает кукситься.

– Ну что с тобой делать? Хоть клеем приклеивай, да?

– Не-е-е-е, – возмущённо машет ручками.

– Ну что ж, – вздыхаю тяжело. – Не хочешь быть красоткой, будешь пчелёнком, – надеваю ей на голову простую вязаную полосатую шапочку с крепкими завязками.

Соня пытается избавиться и от неё, но ничего не получается.

– Не-не-не!

– Да! Нам нужны здоровые ушки, чтобы слушать песенки, – включаю её любимого утёнка, который тут же начинает забавно крякать, отдаю в руки. Отвлекается. Ура!

Быстро одеваюсь сама, выкатываю коляску.

Лифт у нас наконец-таки заработал. Закатываю коляску в кабинку, нажимаю на первый этаж.

Очаровательного соседа за эти дни я больше не видела. И хорошо. В какой-то момент его заинтересованный взгляд основательно напряг. Я потом всю ночь ворочалась, думала, примеряла его к себе, и каждый раз понимала – не стоит. Не хочу. Это же нужно человека в душу пустить, начать доверять. А вдруг я опять ошибусь?

Нет. Это слишком больно… Я такого больше не переживу.

Хотя, вполне возможно, мне просто показалось, что я ему понравилась. Я себе-то не нравлюсь уже давно. Вот, одни руки чего стоят. О косметике я давно не вспоминала, волосы стали тусклые. Да и с чего им быть другими, если ухаживать мне за ними некогда. Лицо бледное, да и фигура после родов уже не такая подтянутая, как раньше.

Выезжаем из подъезда на дорожку.

Не торопясь прогуливаемся по аллее, ведущей от нашего дома к еловой роще.

Воздух тут волшебный, вокруг возвышаются горы, невероятная красота здесь, особенно весной.

Я люблю это время года. Природа оживает, расцветает, запускает новый круг жизни. И я очень стараюсь ради дочери ожить вместе с ней…

Засматриваюсь на красивую горную вершину. Решаю, что обязательно должна нарисовать этот вид. Вглядываюсь в детали, чтобы потом по памяти сделать набросок, а на следующую прогулку обязательно возьму с собой альбом и когда Сонечка будет спать, можно будет прорисовать точнее.

– Потрясающий вид, – вдруг слышу голос за спиной.

Вздрагиваю от неожиданности, поворачиваюсь, застываю...

Передо мной Антон с букетом полевых цветов.

– Что? – основательно теряюсь.

– Потрясающий вид, говорю. Такая красавица