Последнее решение - Томаш Колодзейчак

– Они идут за мной! – тихо сказал Даниель. – О боже… Меня опять преследуют!

– Очередной террористический акт вынуждает власти нашей планеты применить чрезвычайные средства безопасности. – Голос диктора привлек внимание. – На сей раз целью нападения экстремистов стала не военная база, не учреждение планетных властей, а обычный гражданский объект, Станция Дирак, обеспечивающая нам контакт с остальной человеческой цивилизацией. Станция Дирак, на которой находятся тысячи ни в чем не повинных людей. Станция Дирак, наша единственная надежда на победу над коргардами. Они не колебались ни минуты. Использовали веру нашей охраны в то, что даже такие вырожденцы не нападут на важный пункт, не подвергнут смертельной опасности тысячи граждан. Вот истинное обличье бандитов, выдающих себя на защитников Гладиуса, вот кто они, преступники, вот куда их завела черная ненависть, жажда мести и ксенофобный страх!

По предварительным оценкам, в результате помех в сфере гравитационного провала и гиперпространственного прохода уничтожено тридцать процентов передающих систем станции. Связь с другими проходами была прервана на шестьдесят три часа. Погибло семьдесят пять человек, а шестнадцать считаются пропавшими без вести. Их кровь, отчаяние их близких и горе друзей падут на головы предателей Гладиуса…

– Вообще-то у нас нет никаких доказательств, что это было нападение несгибаемых. Что это был теракт, – тихо сказал Рамзес и взглянул на Дину. – Мы послали тщательно охраняемый военный транспорт. Мы не знаем, что там происходит.

Свет в комнате был приглушен. В этот момент на занимающем всю стену экране показывали жену одного из погибших. Женщина истерически рыдала, то проклиная убийц из подпольной организации, то расхваливая какие-то стимуляторы, позволяющие ей легче переносить страдания, то выкрикивая имя трагически погибшего мужа. Однако Рамзес смотрел не на экран, а на сидящую в темном углу комнаты сестру. Дина вжалась в кресло, обхватив руками подтянутые к подбородку колени. Изображение на экране отражалось от серебристых сеточек ее глаз – деформированное, расплывчатое, двоящееся. Несмотря на несущиеся из динамика рыдания, перемешанные с выкриками репортера, Рамзесу казалось, что в комнате стоит абсолютная тишина. Словно вырывающиеся из-за спины шумные звуки принадлежали другому миру. Он видел лишь темные глыбы мебели, резкие тени свешивающихся с потолка листьев и эту маленькую, окутанную тенью фигурку, на лице которой горели два стеклянистых зеркальца. Он очень любил ее.

Рамзес, член Совета Электоров планеты Гладиус, вел жизнь активную, напряженную, порой даже балансирующую на грани риска. Дом Дины был убежищем, местом, где ничто больше не должно было его интересовать, кроме счастья и безопасности младшей сестры. Однако он всегда знал, что наступит такой момент, когда он не сможет наглухо закрыть за собой дверь этого дома, что следующие за ним тени проникнут и сюда.

– Почему вы лжете?

Дина спросила спокойно, но он уловил в ее голосе готовность не только к бою, но даже к войне.

– Мы не лжем. Мы высказываем подозрения, основывающиеся на фактах. Кому больше, чем несгибаемым, понадобилось бы уничтожить Дирак? Оттуда идет оборудование, логистика, там солярные резиденты сопрягаются с Мозговой Сетью. Ты видела, что тут творилось, когда связь с проходом прервалась? Представляешь себе, что значит для сетевиков отключение? Обычно им в мозг из прохода все время поступает поток Сети, а тут вдруг… обрыв! Темно! Глухо! Представь себе, что неожиданно и одновременно ты теряешь зрение, слух, осязание. Не знаешь, что творится и как долго это протянется. Все соляры, начиная с губернатора и кончая десантниками, валялись на земле и подыхали. Перерыв продлился неполных трое суток, а половина резидентов до сих пор испытывает приступы кататонии. Подумай, что бы стало, прерви мятежники гиперсвязь на более долгий срок?

– Ох, Рамзес, зачем мне об этом думать? – Дина потянулась, сеточки ее глаз заиграли всеми цветами радуги. – Зачем? Важно то, что ваши скоты в зеленых панцирях снова выволокут из домов предполагаемых мятежников и прикроют еще несколько информационных серверов.

– Важно, сестренка, чтобы мы могли чувствовать себя на нашей несчастной планете в безопасности!

– Когда-то ты приезжал ко мне один, – спокойно парировала она. – Год назад начал появляться с «гориллой». Последнее время тебя сопровождают четверо вооруженных до зубов солдат. Насколько я понимаю, именно таковы последствия ваших действий, обеспечивающих постоянное повышение безопасности на нашей, как ты изволил выразиться, несчастной планете!

– Осторожнее, сестренка. – Рамзес почувствовал, что разговор начинает его раздражать. Становится опасным. – Пожалуйста, осторожнее. Ты начинаешь говорить их языком. Его языком…

– Ничьим языком я не говорю, Рамзес! – Она резко поднялась с кресла. Высокая, стройная. Интеллигентная. Многие из его друзей и товарищей желали ее, а она выбрала этого негодяя, бунтовщика и, что самое удивительное, танатора. Типа, профессия которого всегда была ей отвратительна! – Я говорю лишь своим языком, Рамзес. Я говорила то же, прежде чем познакомилась с Даниелем, прежде чем ты влез в эту… кашу, прежде чем началась война. Ты знаешь, что я ненавидела убийства, жестокие законы, тупых солдафонов, которым кажется, будто они могут прижимать других. Я терпеть не могла таких людей, как Даниель. Я и сейчас их терпеть не могу, понимаешь? Беда в том, что я вижу их слишком много, причем там, где не ожидала встретить. Поэтому я не могу вытерпеть, когда ты говоришь, что в порядке вещей обманывать людей и использовать эту ложь для вынесения смертного приговора. Ты, Рамзес, ты учил меня всему, и я хорошо усвоила твои уроки!

– Давай не будем ссориться, маленькая, ладно? – Он попытался сменить тему. – Завтра рано утром я возвращаюсь в Управление. Делль назначил совещание. К полудню все сетевики должны быть на ногах. Как твои глаза?

Она инстинктивно поднесла руки к серебряным сеточкам, покрывающим глазницы.

– Вчера порядком намаялась, сопроцессор не синхронизировал изображений, и у меня все двоилось. Какой-то иммунологический эффект. Но сегодня я уже подрегулировала.

– Я всегда говорил, что тебе надо встроить нормальные имплантаты.

– Всегда, всегда… Брюзжишь, братишка.

Неожиданно стенной экран погас. В комнате воцарилась непроницаемая тьма, на которую вскоре отреагировали ветви ночного цветка, покрывающего потолок. Один за другим разгорались огоньки растений, раскрывающих блестящие чашечки. Из динамика полилась странная, аритмичная мелодия.

Рамзес вскочил. Принялся расхаживать по комнате, как делал всегда, когда к нему поступала важная информация. Он немного наклонил голову, словно хотел лучше слышать – хотя сигнал поступал непосредственно в ушной чип. Привычка. Несколько секунд он внимательно слушал, потом взглянул на Дину. Довольно долго не отводил глаз. Девушка заметила, что по его лицу пробежала странная гримаса то ли удивления, то ли испуга.

«Что случилось?» – хотела она спросить, но Рамзес движением руки удержал ее. Успокоился он лишь через несколько минут, перестал нервно ходить по комнате и жестикулировать, то подтверждая, то отрицая то, что говорил невидимый человек. Потом снова взглянул на Дину.