Творцы - Талани Кросс

Но никто на нее не смотрел, и Лана без проблем добралась до входа и дальше к узкой лестнице. Подниматься по такой на пятый этаж не хотелось совершенно: казалось, здесь вполне легко навернуться даже на низкой платформе, что уж говорить о каблуках.

«Стоп! — второй раз за день одернула себя Лана и остановилась на лестничной площадке между вторым и третьим этажами. — Дело не в лестнице. Я просто не хочу столкнуться нос к носу с встречающим меня засланцем Милы. Но ведь он максимум доведет до места и все».

Увещевание подействовало. И Лана шагнула к лестнице, но столкнулась со спускающимся парнем. И одет он, конечно же, был во все черное.

— Извините, — она посторонилась, чтобы обойти его, но незнакомец потянул ее за руку, возвращая обратно.

Оставалось понадеяться, что не придется выслушивать долгую нравоучительную лекцию под названием «Смотри, куда прешь!» Лана подняла голову, чтобы определить насколько все плохо и что делать дальше, но замерла, столкнувшись с ненавистью в черных глазах незнакомца.

«Незнакомец? — горько усмехнулся чей-то голос у нее в голове. — Вот, значит, как…»

Лана вздрогнула, и одновременно с этим парень снял с нее солнечные очки и еще больше нахмурился. Чужие теплые пальцы легли на щеку, прошлись от виска к подбородку, принялись чертить замысловатые узоры на коже. Тело окаменело, не желало двигаться, а из глубины поднималась удушливая волна паники, какой еще не доводилось испытывать. Даже вчера, когда на нее кинулась тень, она не испугалась.

Несколько секунд растянулись в бездну времени, глаза защипало, но моргнув, Лана увидела огромные врата изо льда и пламени. Возле них поземкой вились тени. Заметив, что на них смотрят, они поднялись, преобразившись в четырехрукого синекожего великана в белых шароварах и миниатюрную темнокожую женщину в шафрановом сари.

— Смотри-ка, научилась, — рассмеялся великан. — Ями, верни ей огонь, как и договаривались.

— Ну, Яма, — протянула женщина, — она же и с чужим живет неплохо.

— Ями! — прогремел великан.

И та выбросила в Лану сгусток пламени, обратившегося на лету фениксом. И когда феникс достиг ее, то слился с телом, словно этого огня никогда не существовало. Боли не последовало, а моргнув, Лана поняла, что стоит на лестничной площадке в Лофте, а незнакомец вытирает ей слезы и что-то говорит. Не расслышала — стук собственного сердца заглушил все звуки вокруг.

«Бежать, — подумала Лана. — Надо отсюда бежать».

Ногти вонзились в чужую ладонь, парень отступил, больше от удивления, чем от боли. Но Лана не слушая, что он там ей говорит, бросилась к лестнице, рискуя с каждым шагом упасть и разбить себе колени или вообще сломать ногу. Неслась изо всех сил, словно от этого зависела ее жизнь, не обращая внимания на брошенное ей вслед имя.

Остановилась только на четвертом этаже, когда все-таки оступилась и сломала каблук, но успела ухватиться за перила и не упала, иначе к ссадине на лице добавилась бы еще одна. Лана обернулась и прислушалась — никто за ней не бежал. Хорошо. Она глубоко вдохнула и поковыляла на этаж, стараясь не наступать на поврежденный каблук. Комплекс вроде бы не просто выставочный, а торгово-выставочный, значит, самое время сменить обувь на что-нибудь более приемлемое для местной лестницы и побегов от незнакомцев.

Магазинов на этаже не оказалось, зато Лана обнаружила туалет, где и решила отдышаться, а заодно посмотреть, что с лицом. Потому что когда она шла по коридору, те немногие посетители четвертого этажа смотрели на нее со смесью жалости и презрения. К счастью, в туалете никого не оказалось, можно было расслабиться и собраться с мыслями, подумать о том, что за парень остановил ее на лестнице. Высокий — она на каблуках едва доставала ему до плеча. Одет в черный костюм-двойку, еще и рубашка с галстуком черные. И волосы с бородкой. И глаза темно-карие, почти черные, и такие холодные. Так странно. Карий ведь теплый цвет…

«Зачем он отрастил бородку?»

Лана устало прислонилась к стене и тяжело вздохнула, покачала головой.

— О чем я вообще думаю?

Вопрос ушел в никуда. А в голове уже нарисовался образ гладко выбритого незнакомца и, кажется, вымокшего под дождем.

«Я не хотел тебя напугать!»

Она вздрогнула, вдруг поняв, что именно он пытался втолковать ей там внизу. Похоже, это и был засланец Милы. Но зачем лапать ее лицо? Синяков что ли ни разу не видел? Тоже, блин, неженка нашелся! Надо было ему двинуть, чтобы себя лапал с таким же упорством.

Лана достала из сумки влажные салфетки и принялась яростно тереть щеку, желая стереть чужие прикосновения. До нее не сразу дошло, что в метре от нее находятся раковины и краны с водой, а над ними большое зеркало.

— Дура! — выругалась она и кинула испорченную салфетку в сторону урны.

Конечно, не попала. Пришлось подходить и поднимать, понимая, что на сломанном каблуке далеко не уйдет. Еще стоит умыться — вряд ли после чужих и собственных действий от макияжа хоть что-нибудь осталось. Но когда Лана открыла кран и посмотрелась в зеркало, ничего похожего на синяк или ссадину у себя на лице не обнаружила. И можно было не вглядываться — на оттертом салфеткой участке сияла бледно-розовая кожа.

«Я не хотел тебя напугать! Только помочь! — в голове снова возник образ промокшего под дождем незнакомца с поднятыми на уровне груди руками с открытыми ладонями. — Помочь, понимаешь? Ты же, черт возьми, прыгнула!»

В висках застучало вновь взбесившееся сердце. Лана вцепилась в край раковины и замотала головой, отгоняя непрошеное видение.

— Нет, — забормотала она. — Я не прыгала! Нет! — И тут же резко остановилась и, взглянув в глаза отражению, прошептала: — Я… прыгнула… Шанкьяхти… она звала меня…

В струящуюся по дну раковины воду упали капли крови. Лана удивленно уставилась вниз, потом провела рукой под носом — кровь была ее. Но испугаться не успела — виски пронзила острая боль, и она, зажав голову руками, опустилась сначала на колени, потом и вовсе легла на пол — сил держаться на ногах не было. Крепко зажмурилась, но перед глазами все равно проносились страшные и непонятные видения.

Вот аморфный огненный монстр улыбается ей и машет наспех отрощенной рукой…

Гладко выбритый незнакомец за ноутбуком просит не отвлекать его от работы…

Синекожая девушка испуганно отдергивает длинный, слегка выгнутый нож, по лезвию которого стекает алая кровь вперемешку с черным ядом…

Ян лет восьми прижимает ее к себе и уговаривает не смотреть…

Похожий на высушенную мумию старик говорит Петру Евгеньевичу: «Умрет одна — умрут обе. Я огласил условие, дальше решай сам».

Боль усиливалась. Видения сменяли друг друга, не давая как следует рассмотреть их, не то чтобы понять. Лана уже не пыталась сдерживать стоны, превратившиеся в крики, на которые никто не реагировал, хотя на этаже еще были люди. Но когда боль стала совершенно невыносимой, все неожиданно прекратилось.