Дело всей жизни. Книга первая - Ульяна Громова

Маури уже исчез вместе с покупками.

— Несси, расслабься. Я не ем людей, даже со вкусом малины. И это не тюрьма строгого режима. Ты у меня в гостях, а это обычные меры предосторожности.

— Обычные?! — и без того большие глаза девушки округлились.

— Пойдём, я покажу твою комнату.

— Как… комнату?

— Каждому нужно личное пространство. Мне тоже. Или ты думала, я привезу тебя, накормлю ужином, потрахаю и ты уберёшься восвояси? — Я по её глазам видел, что именно этого она и ожидала. И страх в её тёмных глазах просто кричал — «Отпусти!». — Несс… — я обнял девушку за плечи и постарался говорить ласково, увлекая её к комнате, — нам есть что обсудить. — Не бойся меня. Я люблю секс, но я не маньяк и не извращенец. Ты будешь живой и здоровой — это я тебе гарантирую. — Пакеты с покупками уже стояли у комода. — Ванная там, — я кивнул в сторону двери в углу большой комнаты с кроватью посередине, — обвыкайся. Я пришлю за тобой через… полчаса. И не разодевайся как на праздник. Халата достаточно.

Оставив девушку одну, я закрыл за собой дверь и отправился в свою спальню, зная, что Маури ждёт распоряжений насчёт гостьи. Он стоял там, где я ожидал его увидеть.

— Маури, сообрази что-нибудь перекусить, через полчаса проводи гостью в малый зал и можешь отдыхать.

— Я не перетруждаюсь, сэр. Накрыть панораму?

— И дождь закажи, — я хохотнул, стягивая рубашку.

— Доставка погоды длится двое суток. Вас устроит такое ожидание, сэр Никита? — со смешинкой в глазах учтиво спросил негр.

Я рассмеялся:

— Готов даже три дня подождать, если лить будет не меньше суток. В этом году обувь прилипает к асфальту.

— Я сейчас же займусь заказом непогоды. Могу идти, сэр Никита?

— И возьми себе бутылочку чего-нибудь. У меня сегодня отличный день! Отпразднуй это, Маури.

— Я видел ваш «день», сэр. Он действительно отличный! То, что вам нужно, — дворецкий чинно откланялся и, заложив руки за спину и насвистывая что-то весёлое, удалился.

Маури проводил со мной много времени, пока отец работал, и я был предоставлен сам себе. Старый афроамериканец научил меня английскому, сам выучил русский, и мы часто беседовали, смешивая языки. Я, бывало, хохотал до колик в животе, когда он смешно оттопыривал нижнюю губу или смешно сворачивал язык, чтобы повторить какую-нибудь фразу.

Мужчина, теперь уже с сединой на висках и бровях, стал моим первым другом. У него не было семьи, отношения у нас сложились простые, но когда в доме посторонние или мой отец, он — сама вышколенность, это у него как-то само собой появлялось. Меня сначала коробило от «сэр» и манер, особенно когда он так обращался ко мне — тогда ещё мальчишке, потом я перестал обращать на это внимание.

Наверное, он и повар Экен — единственные люди, которых я мог назвать родными. Матери до меня не было особого дела, отец метил в президенты в России, но круто взошёл в Штатах, опровергая утверждение «где родился, там и сгодился».

Следующие пятнадцать минут я провёл в душе. После надел трикотажные домашние брюки и пошёл в малый зал. Маури уже заканчивал накрывать низкий столик у панорамного окна с видом на пролив Ист-Ривер и ска́йла́йн.

— Никита… — только Маури произносил моё имя, делая ударение на каждую гласную, будто перекатывал его на языке, — звонил Рассел Краш, просил передать одно слово: «Хрустально».

— Спасибо, Маури

Дворецкий отправился за Несси, а я подошёл к бару и достал бутылку охлаждённого виски и красного выдержанного вина. Оно прекрасно дополнит аромат девочки и немного расслабит её. А меня расслабит она.

Я плеснул на два пальца смоляной жидкости и сыпанул несколько крупных осколков льда — кубики мне никогда не нравились, и лёд для напитков в этом доме замораживали куском и просто кололи. В часы одиночества мне нравилось сидеть со стаканом виски, рассматривать, как они тают, принимая причудливые округлые формы, и находить в них какие-то ассоциации.

Хрустально. Это как лёд в бокале — красиво и чисто, почти священно. Друг выбрал ёмкое слово. Ёмкое для меня. И только мне понятно его полное значение. Расс слишком хорошо меня знает.

Я залпом выпил виски и поймал губами большую ледышку. Согрел её во рту, глядя, как ступает по выбеленному дубовому полу Несси, вытягивая шею, заглядывая на пролив. Негрочка моя, ты сегодня вдоволь насмотришься на огни Лонг-Айленда и Манхеттена.

Лёд почти растаял. Хрустально чистый и беззащитный. Растворился без следа, и я выпил бодрящую влагу до капли, слизнув последнюю с губы.

Маури бесшумно ретировался, погасив везде свет. Только полная Луна светила в панорамные окна, освещая столик с закусками у низенького широкого дивана и двух кресел.

— Нравится?

— Да. Я однажды была на крыше Рокфеллер-центра вечером, в Рождество, вид оттуда тоже потрясающий. А тебе, наверное, уже это привычно?

Пока девушка любовалась огнями большого города, я подвинул кресло ближе к окну. Потом придвинул стол и поставил второе кресло с другой стороны.

— Нет, Несси, к красоте нельзя привыкнуть. Ведь не зря говорят, что можно бесконечно смотреть на воду, огонь и небо. У меня три в одном. Кстати, камин тоже есть, но био — я не любитель живого огня в квартире, поэтому свечи тоже вряд ли не водятся. Уж извини, — развёл руками, не улыбнувшись даже уголками губ. Мне предстояло поговорить с Несс серьёзно, я настраивал её на нужный лад. — Садись, давай поедим уже, живот сводит от голода. — Я не лукавил, просто не уточнил, что мой голод двояк и коварен. — Не стесняйся.

Я не стал ухаживать за Несс — пусть сама берёт, что ей нравится. Все эти правила этикета вызывали во мне отторжение, хотя по большей части им приходится следовать. Я считал, что девушкам гораздо проще адаптироваться и расслабиться, если они сами хозяйничают за столом, ведь это привычная их функция. Все эти «что тебе положить, дорогая» только увеличивают дистанцию, заставляют женщину соответствовать: не капнуть, не пролить, не уронить, не брякнуть вилкой по тарелке — вести себя, словно неживая. Женщина инстинктивно желает заботиться о мужчине — и я предоставляю им эту возможность всегда и везде без лишних заморочек этикета.

Несс убрала за ухо длинную прядь и наклонилась рассмотреть невеликий выбор блюд: запечённая белая рыба со спаржей под яблочно-лимонным соусом, рис со специями и медовым подливом, сырная тарелка и лёгкий салат с орехами, руколой и белым мясом под заправкой из авокадо с белым вином…

Я наполнил бокал девушки, налил себе виски и поднял стакан:

— Тенесси… Так же называется штат Америки и марка виски, а ещё химический элемент и легендарное чудо-юдо. Тень… Несси… Имя прохладное и пахнет… Вот как ты. Я плохо разбираюсь в цветах, но почему-то на ум приходит жасмин и ландыш, или пион.

— Ты, Никита, поэт просто, — девушка отправила в рот кусок рыбы, макнув его в соус. — Я родилась в штате Теннесси в Колумбии, в честь него меня и назвали. Мои родители и брат живут там. Отец работал на алюминиевом заводе, но его закрыли из-за увеличения таможенных пошлин на ввоз сырья из Китая, а следом закрыли и местную ГЭС, которая обеспечивала этот завод энергией. А на нём работала моя мама.