Измена. Побег от истинного - Мария Минц

знает, чего от него можно ожидать! Иштван досадливо покачал головой:

— Не стоит так бояться, Ариадна. Если бы я хотел вас прикончить, сделал бы это ещё тогда, на дороге. Думаете, стал бы я так тянуть время ради сомнительного удовольствия свернуть вам шею?

Его последние слова покоробили меня и морозом продрали по коже, но я невольно усмехнулась:

— Кто ж вас, чернокнижников, знает!

И, бросая на него подозрительные взгляды, пошла к выходу.

* * *

Иштван провёл меня в столовую. Дьёрд подал мне вазочку с молочным пудингом, политым сиропом, и я с аппетитом принялась за еду. Чувство голода притупилось, а вместе с ним ушёл и первоначальный шок от недавней находки.

— Сколько я проспала? — спросила, заметив, что в столовой уже не так темно, как раньше. Иштван откинулся на спинку кресла, наблюдая за тем, как я ем, и негромко ответил:

— Несколько часов. Но давайте перейдём к делу, госпожа Альварес. Как вы уже заметили, я прекрасно знаю не только вас, но и вашего мужа. Более того, вы мне и нужны для того, чтобы он явился сюда.

Аппетит тут же пропал. Я отложила ложку и нахмурилась.

— Боюсь, что не понимаю вас, Арделиан-тар.

Иштван скрестил руки на груди и поднял бровь:

— Всё предельно просто, Ариадна. Вы — истинная Рейнольда. Сейчас вы далеко от него, и его дракон уже должен был почувствовать меня рядом с вами. Это значит, что совсем скоро Рейнольд явится сюда.

Упоминание моей истинности в свете последних событий невольно вызвало у меня нервный смешок. Бровь Иштвана поднялась ещё выше.

— Что вам нужно от моего мужа? — тихо спросила я. Лицо Иштвана тут же стало непроницаемым, а глаза — колючими.

— Мне нужна месть, Ариадна. Именно Рейнольд Альварес в ответе за моё изгнание, но это не самое главное. Рейнольд Альварес убил мою жену.

Это прозвучало как раскат грома прямо над головой. Рен убил жену Иштвана? Я положила ладони на стол и уставилась на собственные пальцы. Они слегка дрожали. Да, конечно, мой муж был командором королевской гвардии, уверена, он нередко сам участвовал в боевых операциях — да что уж там, он был награждён Высшим Королевским Орденом за отвагу и доблесть после блестяще проведённого разгрома орочьих полчищ, которые пытались захватить северные территории… но…

— Он это сделал лично? — глухо спросила я, потому что надо было что-то спросить. Тишина была невыносима.

— Я помню каждую секунду того дня. Командор Альварес с отрядом явились по мою голову в разгар лета, с ордером на арест, — холодно ответил Иштван, — их встретила Вероника, моя жена. За час до их появления пришла весть о том, что деревня неподалёку от нашего поместья пылает, и я поспешил на помощь. Я знал, что я один смогу помочь так быстро, как нужно, и спасти как можно больше людей… но когда я прилетел туда, было уже поздно. От деревни осталось только пепелище. А потом я почувствовал, что Вероника в страшной беде, рванулся обратно, и…

Он скрипнул зубами. На его скулах вздулись желваки, а глаза омертвели окончательно.

— Рейнольд Альварес стоял в дверях, весь в крови — но не своей. На руках он держал Веронику, и она была мертва.

Бух! Он саданул кулаком по столу, и я подскочила от неожиданности. Уставилась на него в полной прострации, не зная, что сказать. Всё, что Иштван рассказал, звучало чудовищно, но я не могла поверить, что Рен способен на такое. Убить беззащитную женщину — нет, никогда в это не поверю!

— Что же там произошло? — робко спросила я, — и когда?

Он назвал дату. Понятно. За год до нашей с Реном встречи. Но он мне ни разу не рассказывал ни о чём таком…

«А хорошо ли ты вообще знаешь своего мужа? — прорезался уже подзабытый внутренний голос, — ты готова поручиться, что твой ненаглядный Рен, променявший тебя на рыжую шлюху, так уж чист?»

Я спрятала лицо в ладони. Нет! Не готова. Выходит, я совсем не знала Рена! Милосердные боги, сколько же ещё ужасных тайн скрывает мой муж?

— Что было потом, я не помню, — сухо продолжил Иштван, — у меня потемнело в глазах, и я кинулся на Альвареса. Мы оба перекинулись драконами, была битва… вроде бы. Подробности совершенно улетучились из памяти. Я пришёл в себя в королевской тюрьме, ну, а дальнейшая история всем известна. Суд, изгнание, жизнь изгнанника в Тридевяти Лунах.

Он искривил рот в жёсткой ухмылке и продолжил, пристально взглянув на меня:

— Я поклялся, Ариадна, что отомщу Рейнольду за всё это. Когда я узнал, что он обрёл свою истинную и женился на ней, то понял, как мне надо действовать. Я решил лишить Рейнольда счастья, как он лишил его меня. Именно для этого я и похитил вас. Сделать это было несложно: дорога, по которой ехал ваш экипаж, пролегает неподалеку от границы, и мой внутренний дракон сразу вас почуял. Остальное, думаю, вы помните.

Я молчала, механически кивая и пытаясь осознать всё услышанное. Вновь обострилось ощущение себя крохотной песчинкой, застрявшей между огромными мельничными жерновами. Меня будто затягивало в липкое топкое болото, откуда не было спасения…

— Вы намерены убить меня? — произнёс мой голос откуда-то сбоку. Я вздрогнула: настолько неожиданно это само сорвалось с языка.

Иштван снова усмехнулся.

— Зачем мне это нужно, Ариадна? Вы ни в чём не виноваты. Вы послужите мне приманкой, а после того, как Рейнольд явится за вами, я намерен бросить ему вызов и поквитаться с ним в честном поединке. Иными словами…

Он сделал паузу, сложил руки под подбородком и взглянул на меня своими прозрачными льдинками глаз.

— Я убью Рейнольда Альвареса, — закончил он, будто с размаху опустив тяжёлый камень мне на голову, — что вы на это скажете?

Глава 10

— Я намерен убить вашего мужа. Что вы на это скажете?

Его признание было настолько прямолинейным и оглушительным, что я растерялась. Пожалуй, даже сообщи он, что намеревается в одиночку захватить Баллашьярд, я бы приняла это, как должное, но тут…

Перед глазами встал Рен. Красивый, статный, мужественный, с ослепительно-алой гривой волос. Безупречный. Несколько секунд я любовалась им, забыв обо всём, но потом что-то произошло, и образ пошёл рябью и покрылся тёмными пятнами, будто бы начав тлеть.

Между нами возник другой образ. Рыжая стерва медленно подняла голову и посмотрела на меня с презрительной насмешкой. Её пухлые, как у последней шлюхи, губы искривила торжествующая ухмылка. Она приблизилась к застывшему, как статуя, Рену, и обняла его, прижавшись