Разрушу твою жизнь - Елена Рахманина

Чёрный минивен появился буквально из ниоткуда. Я даже не услышала звука двигателя, когда машина оказалась рядом. Дверь отъехала вбок, а меня проглотило тёмное нутро салона. И опомниться не успела.

Ударилась сильно задом. Тут же попыталась подняться, ощущая пугающую растерянность. Но мне не дали. К моему виску приставили холодное дуло пистолета.

Застыла, забыв, как дышать, смотря в глаза человека, направившего на меня оружие. Затем перевела на того, кто сидел рядом с ним. Их лица мне неизвестны. Но глаза… Я видела такие глаза. Эти люди все варятся в одном котле. Им незнакомо сострадание. Убить меня им ничего не стоит.

– Мне просто интересно, дура, какой у тебя был план? – раздаётся голос, нарушающий тишину. Оружие сильнее вдавливают в кожу, будто желая привести в чувство. Помогло.

Разглядываю говорящего, не спеша отвечать.

Жуткий тип. С лицом, которое не вспомнишь, даже увидев десяток раз. Худой, так что под тонкой кожей лица просвечиваются кости. Только, супротив сухого телосложения, он рассматривал меня с весьма влажным интересом.

И мне это ой как не понравилось.

Одно дело, когда тебя пожирает взглядом такой мужчина, как Шамиль. И твои трусики становятся мокрыми против воли.

Другое дело – тип, подобный этому. От которого хочется бежать без оглядки.

– Вы кто? – спрашиваю, чтобы оттянуть время.

Догадываюсь кто. Да и важно ли это сейчас, когда мои мозги могут окрасить салон автомобиля новыми красками.

– Я тот, кому ты задолжала огромные деньги. И тебе со мной не расплатиться вовек. Так что теперь я могу делать с тобой всё что захочу. А пока я хочу узнать ответ на свой вопрос.

Вопреки инстинкту самосохранения, необдуманные слова срываются с языка.

– Плана не было. Я просто хотела, чтобы такие, как вы, получили по заслугам, – губы растягиваются в сумасшедшей, безумной улыбке отчаявшейся девчонки, уверенной, что её ожидает неминуемая смерть.

В ответ на это мужчина кладёт оружие на свободное кресло, и следом за этим движением в моё лицо летит сухая, шершавая ладонь.

Дёрнулась, ощутив жжение на щеке, жмурясь от звёздочек, заполонивших всё вокруг.

Мозг посетила дельная мысль. Он не ударил меня рукояткой, потому что не хочет портить мою мордашку. И это ещё одна догадка, не радовавшая меня.

– По заслугам получишь только ты. И ты даже не представляешь, что тебя ждёт.

Мужчина откидывается на спинку сиденья, взирая на меня, растянувшуюся на холодном дне фургона, как на грязь. Я сглатываю слюну, силясь предположить, какие кары для меня уготованы. Но мне вовсе не хочется развивать эти мысли.

Мне бы хотелось сказать, что он не знает, кто я такая. Что меня найдут. Спасут. Вытащат с края пропасти. А его накажут. Но я вовсе не была уверена, что кто-то пожелает ввязываться.

Сообщить о том, что я знаю Соломона или Шамиля?

Что-то мне подсказывало, что дядя Соломон, как и во все предыдущие разы, когда я молила о помощи, останется безучастен к моей беде. А вот Шамиль… Молить потенциального убийцу отца вступиться в очередной раз за меня и испортить отношения с крупным дилером? Бессмысленно.

Поэтому я проглотила свой страх. Запихала его в себя тугим комом, думая о том, что по мне даже плакать некому. Мама и не поймёт, что дочери больше нет. А кто ещё обо мне вспомнит?

Взгляд невольно упал на оставленное на кресле оружие. Сначала сработало моё тело, затем мой мозг.

Дёрнулась к нему, хватаясь за рукоятку. Холодный металл под кожей бодрил. Направила на мужчину дуло пистолета, поздно сообразив, что могла поступить иначе. Прикинуться дурочкой, соврать, что пакет с товаром случайно оказался у полиции. Может, пронесло бы. Может, моя симпатичная мордашка изменила бы ситуацию. Но дельные идеи посетили мою голову с запозданием.

Я переводила нервный взгляд с одного мужчины на другого.

Наркобарон не стал брать с собой на эту простую миссию много людей. Вероятно, не ожидал сопротивления плюгавой девчонки. А потому они оба какое-то время смотрели на меня как на обезьяну с гранатой. А я, собственно, ей и была.

– Уверен?

И снова действие. Почти механические движения спазмированных мышц, а спусковым механизмом стал страх.

На меня набросился охранник. Но всё же обойма была опустошена на одну пулю.

Не знаю, что произошло. Достигла ли пуля цели, или, когда меня повалили на пол, траектория сместилась. Но удачно или фатально – вот в чём вопрос. Потому что я провалилась в приятную пустоту. В оглушающую темноту.

Я выползла из обморока со стоном. Открыла слипшиеся от слёз глаза. И обнаружила себя на вонючем матрасе. От него разило потом и другими биологическими выделениями.

– Очнулась? – раздался женский голос.

Попыталась сфокусировать взгляд в полумраке. Напротив, совсем рядом на узкой кровати, подобной моей, сидела девушка. И наблюдала с усмешкой за мной.

Не симпатичная. Юная, но измождённая. С глазами, уставшими от жизни.

Попробовала подняться, и на меня обрушилась ужасная, давящая боль, пригвоздившая тело обратно на вонючий матрас. Я прикрыла глаза, перестав шевелиться. Не имея возможности сдерживать стон. И только это немного дало боли отойти.

– Где я? – нечленораздельно интересуюсь.

– Ты в борделе. Скоро клиенты к тебе придут.

В глазах потемнело от дурноты. Попробовала восстановить дыхание. И через тошноту приняла вертикальное положение. Не лучшее время отключаться.

Зрение обманывало. Показывая не одну соседку, а троих. И я сидела, пялясь на неё, пока изображение не перестало троиться.

– Как отсюда выбраться? – спрашиваю, сжимая руками пульсирующие от боли виски. Словно голову сдавливает стальной обруч. И чем дольше я в сознании, тем туже.

– Никак. Это невозможно, – флегматично отвечает соседка ровным голосом. Без тени сожаления. Она сдалась. Сломалась. Смирилась со своей участью.

– А ты здесь давно? – поднимаю на неё взгляд сквозь пелену слёз. Голос сухой, как осенняя листва.

Во рту мерзкий металлический привкус. Провела языком по зубам. Выдохнула. Все на месте. Хотя, наверное, гости этого заведения были бы рады девице с обнажёнными дёснами. Безопасно и удобно. Тряхнула головой, чтобы избавиться от мерзких мыслей, и тут же об этом пожалела. По щекам полились слёзы дикой, оглушающей боли.

Ушло ещё некоторое время на восстановление. Сцепила с силой зубы, чтобы не застонать. Рассматривая новую знакомую.

На руках следы от уколов.

Мне редко в жизни становилось страшно. Должно быть, всё же инстинкт самосохранения у меня так и не развился, оставшись в зачаточном состоянии. Но сейчас я испытала это редкое для себя ощущение. Холод сковал каждую венку в теле, заставляя мышцы одеревенеть. Хотелось сбежать отсюда любыми путями. Потому что меньше всего в этой жизни я желала повторить путь матери.