Миллион за теорему! - Елена Липатова

Проктор с барабаном на груди деловито достал из ящика карточку с новым заданием. На Бекки он даже не взглянул.

– Найти произведение множителей (х – а) · (х – б) · (х – в) · (х – г) · (х – д)… (х – э) · (х – ю) · (х – я).

Второй проктор резко перевернул песочные часы. Время потекло.

…Что?! Перемножить ЭТО за тридцать секунд? В уме? Да тут жизни не хватит! Получится икс в какой-то огромной степени. В какой именно? Сколько букв в алфавите? Кажется, тридцать три… Тридцать три раза умножаем… Стоп! Это тупик. Осталось секунд пятнадцать. Это мост Дураков… Это мост Дураков… Думай! Думай…

Бекки смотрела на карточку с буквами. Перемножать бесполезно, значит…

…должна быть какая-то хитрость. Если бы одна из скобок оказалась нолём… Тогда бы всё было просто. Ноль заглатывает всех. Любое число, умноженное на ноль, даёт ноль – это каждый первоклассник знает! Думай же, думай!.. Икс минус «а», икс минус «б», и так далее – до «я»… Но ведь х – это не только «икс», но и буква. Обычная буква алфавита. И такая же буква обязательно встретится, если перебрать алфавит до конца…

УРА! От х отнять х получим НОЛЬ!

Проктор поднял колотушку.

– НОЛЬ!!! – крикнула Бекки. – Произведение равно нулю!

ДЗИ-И-ИНЬ! – звонко обрадовались тарелки. На трибунах затрубили в рожки и замахали шляпами, на крышах засвистели. Кричали громко и с удовольствием, как будто зрители заключили пари, кто громче крикнет.

Пока участники штурмовали мосты, за толстыми стенами академии ничто не нарушало вязкой тишины. В пустом лекционном зале с рядами скамей, расположенных амфитеатром, застыли каменные изваяния Архимеда, Пифагора, Ньютона, Декарта. На доске ещё видны обрывки вчерашней теоремы. Даже воздух казался тяжёлым и густым – как будто остановилось время.

Дзяк!..

Выпавшая из кармана расчёска стукнулась об пол. Звук отразился от стен, разбудил часы на стене, большая стрелка нервно дёрнулась – и раздался бой:

Бом!.. Бом!.. Бом!..

– В этом зале чудовищная акустика.

От стены отделилась фигура человека в сером костюме. Он говорил тихо, почти шёпотом, но слова долетели до последнего ряда.

– Да. Здесь когда-то звучала органная музыка, – вполголоса ответил невидимый собеседник.

Скрипнула скамья, и с верхнего яруса по проходу медленно спустился высокий человек в мантии с нашитыми на рукавах ректорскими шевронами.

– Я получил вашу записку, Ричард, – сказал он. – Объясните, чем вызвана такая спешность и конфиденциальность? Надеюсь, мосты не обвалились, академию не спалили и все живы-здоровы?

– Я рад видеть вас в весёлом расположении духа, Луис. Нет, проблема не в организации турнира, а…

Человек в сером костюме замялся:

– Дело несколько щепетильное… Одним словом…

– Надеюсь, наш банк не сгорел? Ну, не тяните же, чёрт побери! Что на этот раз? Кризис? Обвал? Наводнение?

– Вы сами заметили: здесь очень хорошая акустика…

Собеседники обменялись понимающими взглядами, и тот, кого назвали Луисом, распахнул тяжёлую резную дверь, ведущую в коридор, вымощенный мраморными плитами.

– Кабинет ректора вас устроит?

– Вполне. Хотя… – Человек в сером неопределённо помахал рукой. – Здесь душно, вам не кажется? Поднимемся на колоннаду.

Тёплый ветер с удовольствием надул широкие рукава ректорской мантии. Меж тёмных колонн нарисованными казались пенные облака.

Ректор поднёс к глазам бинокль.

– Вот, взгляните на тех, в шарфах. Это наши, из матшколы. Пятнадцать… шестнадцать… Семнадцать уже перешли через последний мост. Но я уверен и в остальных.

– Кто из них может претендовать на победу? – с притворным равнодушием спросил человек в сером костюме. Прислонившись к колонне, он слишком внимательно рассматривал оскаленную морду каменного крокодила, торчащую из стены.

– Эти гаргульи остались от Средневековья, – пояснил ректор. – Странная прихоть готической архитектуры. Их тут много, на галерее. Полулюди-полузвери, летающие черти, львы, кентавры…

Человек в сером костюме поднял голову.

– У меня неприятные новости, Луис. В связи с кризисом клиенты в массовом порядке изымают вклады. Наш банк на грани краха. Я не хотел говорить об этом во время турнира, но сейчас каждый час проволочки грозит катастрофой!

– Ещё один из наших перешёл по мосту, – не отрываясь от бинокля, прокомментировал собеседник. Казалось, он не расслышал или не понял…

– Лу! Ну пойми же…

Лицо ректора оставалось спокойным.

– Мы знакомы не первый год, Ричард, – медленно произнёс он. – Двадцать лет, если память меня не подводит, мы оставались партнёрами и друзьями. Вернее, друзьями и партнёрами! Я понимаю серьёзность положения, но могу предположить, что ты пришёл с предложением. Я готов выслушать его и сделать всё, что в моих силах.

Человек в сером глубоко вздохнул.

– Вчера у меня была встреча с доверенным главы попечительского совета. Риган, как известно, очень богат. Он выразил желание стать нашим клиентом и тем самым спасти банковский дом от финансового краха. Более того, он пообещал оплатить все расходы по организации турнира. А это немалая сумма.

– Условия?

– Да сущий пустяк! – Человек в сером костюме рассеянно погладил по морде каменного крокодила и пожал плечами. – Не о чем говорить… Одним словом, у этого Ригана есть сын. Ну, вы его знаете – из вашей маткоманды.

– Карл Риган? Конечно, знаю, – перебил ректор. – Блестящий ученик, одарённый математик. Один из двух кандидатов в победители!

– Вот именно: «один из двух». А должен быть один. Наверняка. Так хочет его отец сэр Мелвин Риган. Точка. Если мы не примем его условие, уже послезавтра на фондовой бирже начнётся паника. И один бог знает, чем всё это кончится!

– Но… Это невозможно! Карл достоин победы, но не таким же образом!.. История турнира – наша гордость! Имена победителей вошли в учебники математики, и… Мы не вправе нарушить славные традиции и превратить честный поединок в клоунаду!

Обычная невозмутимость слетела с ректора, он размахивал широкими рукавами, пытаясь доказать… объяснить… Его собеседник печально кивал, дожидаясь, когда иссякнет поток слов.

– Неужели дела настолько плохи, Ричард? – не услышав возражений, тихо спросил ректор. – И у нас нет выбора?

– Ну почему же? Выбор есть: полное банкротство.