Мемуары Ведьмы. Книга вторая - Кати Беяз

— Вы сильно перепутали понятия любви и страсти, оттого окончательно запутались сами. Когда мы любим человека, то наше счастье — это его счастье. Главный герой истории о любви всегда наш партнер. Истории о страсти — это наши истории, они о наших страхах, желаниях, прихотях и победах, о нашем эгоизме и самолюбии, которое так часто ущемлено. Эти истории не затрагивают счастье нашего партнера, они скорее повествуют о том, каким образом партнер осчастливил нас. Как окрылил наше самолюбие, как отдалил от нас нашу обыденность. О том, как мы сами покорили непокорное сердце, как заставили кого-то исполнять свою волю, как обрели над кем-то власть. Это о нашей победе и нашем эго, но никак не о силе любви. Возможно, вам нужен другой человек. Не покорный слуга у ваших ног, а тот, кто будет вас унижать и держать в погоне за своим самолюбием.

Я долго не слышала голоса женщины. Думаю, она пыталась понять все сказанное, запутавшись так же, как и я. Вскоре она тихо поблагодарила бабушку и вышла из дома. За окном я услышала тихий голос ее мужа. Он преданно ждал ее, даже не догадываясь о ее мыслях и просьбах к бабушке. Этот красивый молодой мужчина, такая противоположность колдуну, мог бы так же сильно покорить сердце своей жены, если б сам не был покорен ею как эмоционально, так и физически.

Я не выдержала и вышла из-за ширмы.

— Бабушка, кто он такой? Почему ее так влечет именно к этому мужчине, а не к любому другому? — словно спрашивая про себя, поинтересовалась я.

— Все слышала? А тебе ведь и пятнадцати нет…

— К чему это, я слышала и все, — как-то резковато и без настроения ответила я.

— У колдуна видать природный магнетизм, такое бывает… Женщины идут к нему сами. Его красивое тело доступно им, но его сердце и душа на замке. Оттого этот трофей такой заветный и желанный.

— Только и всего? — изображая полную отчужденность, спросила я.

— Не совсем… — она посмотрела на меня исподлобья, словно оценивая необходимость своих следующих слов, — Он уводит их в другой мир. Туда, где обнажается наша душа, ведь ею мы чувствуем страсть по-другому, да и любим, впрочем, совсем по-другому. Подобно телу без одежды, наша душа без тела более чувствительна к энергиям любви и страсти. В редких случаях люди могут почувствовать в реальном мире то, что способна почувствовать их душа за пределом этой реальности.

Я задумалась. И только спустя время произнесла:

— Не зря, видать, людям издревле известно такое выражение, как «неземная любовь»?!

— Хм, возможно там кроется корень. Раньше человеку было намного больше известно про любовь, которой нет на Земле. Больше всего с ней, пожалуй, может сравниться самая наша первая любовь.

От этих слов у меня заложило в ушах, а она продолжала:

— Наш ум и тело еще не научились любить, оттого любит только душа, отрывая человека от всего земного. Это состояние мы помним на протяжении всей нашей жизни. Оно останется в человеке навсегда, но человек никогда не смог бы остаться в этих чувствах на всю жизнь, так как обучается любить вместо души своим телом и разумом.

Эти слова резали меня словно острые ножи, глаза наполнились слезами, а грудь сдавило болью обиды. Первый раз я знала больше своей бабушки, и сейчас она была одновременно права и не права в своих утверждениях, которые раздирали мою душу на куски.

Я быстрым движением, даже уже не анализируя, следит ли она за мной или нет, подбежала к кровати и просунула руку между двумя матрасами. Там ничего не было. Моя щепка так и осталась на том поле. Догадавшись, что добровольно отдала ее в момент такого желанного поцелуя, который так и не наступил, я осознала себя так же, как и наша ночная бабочка, обманутой и отвергнутой. Растоптанной бесчеловечной ложью. Хотя, возможно, что-то все-таки было правдой, такой же чистой, как и мои первые чувства. Я была уверена, что никогда больше не встречу колдуна, ни во сне, ни наяву. Спустя годы я поняла, что сильно ошибалась, полагая так.

Встав с постели раньше обычного, я с сонным видом уселась на свою любимую кухонную кушетку у окна. Солнце ещё не встало, и мне очень хотелось, чтоб сейчас снова оказался вечер. Тогда бы я со спокойной совестью могла забраться под нагретое за холодную ночь одеяло и провалиться обратно в пленительно сладкий сон. Однако мы собирались в лес на поиски раннего Крокуса, цветущего среди последних сугробов.

Я смотрела в темное окно, где совершенно ничего не выдавало наступления утра, и последний смешанный с дорожной грязью снег отбивал всякую охоту выходить из дома. Поле и лес были всё ещё в снегу, но я точно знала, что его пушистый и мягкий вид лишь умелая обманка, и на самом деле он состоит из множества льдинок, твердых и острых на ощупь. Это был мой не первый сбор Шафрана под последними снежными шапками, и я точно знала, как колет и царапает кожу ледяной панцирь, которым сейчас покрыта земля. Бабушка подала мне бодрящий чай и спустилась в погреб за специальными для сбора трав ножечками. Мне просто, как и прежде, надо было собрать всю волю в кулак и идти на поиски этого редкого и необыкновенно лечебного растения, из которого впоследствии бабушка изготовит универсальную наружную мазь для снятия боли и зуда. Но всё моё существо просило чуда, способного снова уложить меня в кровать, и это чудо произошло.

На дороге появился тоненький женский силуэт, неминуемо приближавшийся к нашей калитке. Невероятно худая женщина направилась к входу в дом и тихонько постучала в дверь.

— Валюша, солнце, я бегу на автобус, но мне срочно надо поговорить с тобой, — послышался такой же тонкий, как и ее фигура, голос.

Гостья прошла вперед, и я узнала в ней нашу односельчанку, жившую на другом конце деревни. Это была молодая, приветливая женщина, работавшая швеей на городской фабрике. Недавно из тюрьмы вернулся ее муж, и среди детворы ходили всякие небылицы о его злодеяниях. Тем временем тетя Люда присела за стол, и, покосившись на меня, тихо спросила:

— Девочке можно слушать ваших клиентов, баб Валя?

— Можно, она мне смена растёт. Меня не будет, к ней пойдёте, — с доброй улыбкой, посматривая на меня, сказала бабушка.

— На нас, Валентина, навели порчу. Видимо кому-то наше счастье глаза колит. Уж куда лучше им было смотреть, как я одна живу, своего из тюрьмы жду и сама на себе все тяну.

— С чего ты взяла это, Людмила? — поинтересовалась бабушка.

— Да, плохо себя чувствовать стала. Ну и мерещатся ужасы всякие. Сплю плохо. Кошмары замучили: слышу сквозь сон, будто кто-то скребется в окно, а пытаюсь открыть глаза и не могу. Вот так и промучаюсь до самого утра. Недавно нашла у дома крыс без головы. Потом до кур моих добрались, — рассказывала женщина, доставая белое перо из сумки и протягивая его бабушке. — Сегодня опять без головы одну у дома нашла. На работе тоже чёрте что творится: то порежусь до крови, то уколюсь иглой, да так, что кровь потом не остановить.