Пламенное увлечение шейха - Ким Лоренс

Зейн схватил руль, но брат оттолкнул его с неожиданной силой.

— Расслабься и наслаждайся, братишка! Сейчас мы с тобой полетим! — Смех Халида превратился в вопль бессильной ярости, когда он увидел, что Зейн, не сумев отпереть дверь, просто перепрыгнул борт открытой машины всего за минуту до того, как она слетела с обрыва.

Широкий коридор вывел ее в прохладный атриум, покрытый стеклянным куполом. Струи причудливого фонтана сверкали в солнечных лучах, проникавших сквозь прозрачную крышу.

Это было больше похоже на пятизвездочный отель, чем на больницу.

— Извините, что заставил вас ждать.

Эбби быстро повернулась на голос, едва не уронив с головы широкое шелковое покрывало, в которое ее с ног до головы укутали еще в посольстве, сказав, что это необходимая дань традициям. Покрывало было очень красивое, глубокого изумрудного цвета, оттенявшего ее глаза и волосы.

— Что скажете, мистер Джонс?

— Мы все заинтересованы в том, чтобы эта ситуация разрешилась как можно скорее.

Голос у него был тусклый и невыразительный, как и весь мистер Джонс. Наверное, так выглядят шпионы — он был совершенно незапоминающимся. Эбби никогда не могла восстановить в памяти его лицо, хотя встречалась с ним несколько раз в посольстве, да еще и при совершенно исключительных обстоятельствах.

Хотя в нынешней ситуации обстоятельства, которые привели ее десять месяцев назад в британское посольство в Арифе, уже не казались такими уж исключительными.

Ей тогда пришлось рассказать свою историю по меньшей мере десять раз десяти разным людям, пока не появился мистер Джонс. Он отвел ее в свой кабинет, усадил в кресло, налил ей чашку крепкого английского чая и, когда она немного успокоилась, внимательно выслушал. Затем задал несколько четких вопросов.

Прочитала ли она бумагу, которую подписала?

Знает ли она имя человека, который ее спас?

Эбби растерялась:

— Да какая разница? Это же все ничего не значит, верно? Я же не замужем?

Джонс успокоил ее, заверив, что конечно, бумага, что бы это ни было, не имеет никакой юридической силы и она однозначно не замужем. Так что лучше ей забыть все случившееся, вернуться домой и жить как прежде.

Так Эбби и поступила. Она стала жить как прежде. Но вот забыть никак не получалось.

Она снова и снова вспоминала своего незнакомца, видела его перед собой, ощущала его мужественный запах, чувствовала его губы на своих губах, его руки на своем теле. Это было похоже на бред или на гипнотический транс. Прошел почти год, но эти видения нисколько не потускнели.

Эбби убеждала себя, что ей не до фантазий, не до воспоминаний о давно прошедших событиях — для этого она слишком занята. Она изгоняла его смуглое лицо из своих воспоминаний, но он вторгался в ее сны. Эбби не всегда помнила эти сны, но она знала, что он был в них, — по ноющей боли в душе и томному блаженству во всем теле при пробуждении, по тому, как ей не хотелось просыпаться, как хотелось подольше удержать в утренней дреме призрачный мир, освещенный блеском ярко-голубых глаз.

Мистер Джонс был последним человеком, которого она ожидала увидеть у своего крыльца, когда вчера вечером, еле живая, вернулась домой. У нее были очередные безнадежные переговоры с агентами по недвижимости. Дела были хуже некуда, сроки поджимали, денег на выкуп дома своих стариков у нее не было. Она четко следовала своему плану и собрала ту сумму, которую назвали ей год назад, но… Риелтор едва не рассмеялся ей в лицо.

— Боюсь, мисс Фостер, что цены на рынке жилья несколько выросли. Этот дом теперь продают за… — Он постучал по клавишам компьютера и назвал такую сумму, что Эбби сперва подумала, что ее разыгрывают.

Через час она опять подумала, что ее разыгрывают, когда, приехав домой, застала возле своего скромного крыльца длиннющий белый лимузин, двух толстых арабов, а между ними — неприметного человечка, который сообщил ей, что у нее, оказывается, есть муж, и этот муж — сын шейха Абана аль-Сейфа и наследный принц Арифы.

И все это ей выкладывают прямо на тихой улице дешевого лондонского пригорода!

Мистер Джонс отвел ее в ее квартиру, усадил в кресло, налил ей чашку крепкого английского чая и, не дожидаясь, пока она успокоится, сказал:

— Не стоит так расстраиваться, мисс Фостер. Произошла маленькая бюрократическая ошибка.

— Мне надо что-то подписать? — все силилась переварить новости ошеломленная Эбби.

— О, здесь есть крошечная проблема. В обычных обстоятельствах этого было бы достаточно. Но дело в том, что господин Зейн аль-Сейф попал в небольшую аварию, и врачи некоторое время не рекомендуют ему путешествовать самолетом…

Из всего этого мягко журчащего потока слов Эбби услышала только одно.

Перед ее глазами снова возникла высокая фигура в запыленной одежде, идущая к ней по песку оазиса.

— Авария?!

— В некотором смысле, да. Зейн и его старший брат, Халид, попали в своего рода дорожный инцидент.

Эбби вдруг страшно заинтересовалась своими пальцами — их словно тысячей иголок кололи, а вот лица она почему-то совсем не чувствовала.

— Дорожный инцидент, — тупо повторила она.

— Вероятно, имели место проблемы с машиной. Зейн аль-Сейф получил определенные физические повреждения, степень которых мне, к сожалению, точно неизвестна. Но его брат, Халид аль-Сейф, старший сын шейха Абана аль-Сейфа и наследный принц Арифы… получил травмы, несовместимые с жизнью. Проще говоря, он погиб. Так что человек, брачный контракт с которым вы собственноручно подписали десять месяцев и девять дней назад, — наследник престола.

В голове Эбби бешено крутилась пестрая карусель: у него есть имя, его зовут Зейн, он попал в аварию, она замужем, он наследный принц, у него есть имя, его зовут Зейн, он попал в аварию, она замужем… Из этой круговерти мыслей она усилием выхватила одну.

— Как он? — едва выговорила она онемевшими губами.

— Официальные источники предпочитают пока не разглашать подробностей. А неофициальные — просто молчат.

— Мисс Фостер?

Эбби вздрогнула и огляделась.

Брызги фонтана сверкают в лучах солнца, у каждой двери атриума стоит по два охранника в восточной одежде, где-то здесь лежит мужчина, которого она видит во сне. Его состояние неизвестно. Он ее муж. Его зовут Зейн.

— Прошу прощения, я вынужден еще раз попросить вас ответить на вопрос: рассказывали ли вы кому-нибудь, что подписали в пустыне некую бумагу? Не могли бы вы перечислить этих людей поименно?

— Только тогда в посольстве, я же уже говорила. А сотрудников своих вы лучше знаете по именам.

Конечно, в модельных кругах быстро разлетелась история ее похищения. Роб, как она и сказала тогда в пустыне, не упускал случая покрасоваться, да и остальные двое тоже не молчали. Знакомые и незнакомые приставали с расспросами, газеты просили интервью. Но Эбби предпочитала отшучиваться или опускать часть истории. Она никому никогда не рассказывала о своем незнакомце, ни подружкам, ни психоаналитику. Эбби даже не могла толком понять, почему. Наверное, хотела оставить эти воспоминания себе — все целиком, не разменивая.