Порог между мирами - Филип Киндред Дик

— Компульсивная личность, — сказал доктор Стокстилл, — существует в загнивающем мире. Это требует развитой интуиции. Только представьте себе.

— Тогда все мы должны быть компульсивными, — ответила Бонни Келлер, — потому что именно это и происходит вокруг нас… не так ли?

Она улыбнулась доктору, и он не смог удержаться от ответной улыбки.

— Можете смеяться, — сказал он, — но психиатрия нужна сейчас даже больше, чем раньше.

— Она вообще не нужна, — решительно возразила Бонни, — я даже не уверена, что в ней когда–нибудь была необходимость, но тогда, при моем энтузиазме… вы ведь помните, доктор?

Они разговаривали в большой комнате, где настраивала радио Джун Рауб. Она строго сказала:

— Потише, пожалуйста. Мы почти поймали волну.

Наша начальница говорит, подумал доктор Стокстилл.

И мы делаем так, как нам велят. Подумать только, что перед Катастрофой она была всего лишь машинисткой в местном отделении Американского банка.

Бонни нахмурилась, начала отвечать миссис Рауб, затем внезапно наклонилась к доктору и сказала:

— Давайте выйдем отсюда. Джордж придет вместе с Эди. Пойдемте.

Она схватила его за руку и протащила мимо рядов стульев с сидящими людьми к выходу. Доктор Стокстилл очутился вместе с ней за дверьми на крыльце.

— Эта Джун Рауб, — сказала Бонни, — раскомандовалась…

Она всматривалась в дорогу, которая шла мимо Форестерхолла:

— Я не вижу ни мужа, ни дочери, я даже не вижу нашего дорогого учителя Остуриаса. Он, конечно, как всегда, в лесах, собирает поганки, чтобы прикончить нас всех. И один бог знает, где сейчас Хоппи. Болтается где–нибудь, по своему обыкновению.

Она размышляла вслух, стоя на крыльце в сумерках раннего вечера, и, на взгляд доктора Стокстилла, выглядела особенно привлекательно; на ней был вязаный свитер и длинная тяжелая самодельная юбка, волосы ее были собраны сзади в пламенеющий рыжий узел. Красавица, сказал себе доктор. Плохо только, что о ней говорят всякое. С невольным раздражением он подумал: а ведь нет дыма без огня.

— Вот идет мой дражайший супруг, — сказала Бонни. — Он ухитрился оторвать себя от школьных дел. А с ним и Эди.

На дороге показалась высокая стройная фигура директора школы; рядом с ним, держа его за руку, шла уменьшенная копия Бонни — маленькая рыжеволосая девочка с ясными, умными, неожиданно темными глазами. Они приблизились к крыльцу, и Джордж приветствовал их улыбкой.

— Началось? — спросил он.

— Еще нет, — ответила Бонни.

Эди сказала:

— Чудесно, потому что Билл не любит пропускать передачу; он очень расстраивается.

— Кто это — Билл? — спросил доктор Стокстилл.

— Мой брат, — ответила Эди со всей невозмутимостью своих семи лет.

Не знал, что у Келлеров двое детей, недоумевал доктор. К тому же он не видел никакого другого ребенка, кроме Эди.

— А где же Билл? — спросил он.

— Со мной, — ответила Эди, — как всегда. Вы разве не знакомы с Биллом?

Бонни сказала:

— Воображаемый приятель, — и сразу как–то поскучнела.

— Вовсе не воображаемый, — возразила ей дочь.

— Хорошо, — раздраженно сказала Бонни. — Он реален. Познакомьтесь с Биллом, — обратилась она к доктору, — с братом моей дочери.

Лицо Эди стало сосредоточенным, и она сказала после некоторой паузы:

— Билл рад наконец познакомиться с вами, доктор Стокстилл. Он говорит: привет.

Стокстилл рассмеялся:

— Передай ему, что и я рад познакомиться с ним.

— А вот и Остуриас, — сказал Джордж Келлер, сопроводив сказанное указующим жестом.

— Вместе со своим обедом, — ворчливо сказала Бонни. — Почему он не учит нас собирать грибы? Разве он не наш учитель? Должна сказать, Джордж, я иногда удивляюсь, что человек, который…

— Если он нас научит, — сказал Стокстилл, — мы съедим все грибы в округе.

Он знал, что ее вопрос был в большей степени риторическим; нравилось им это или не нравилось, но они все уважали стремление мистера Остуриаса хранить свои секреты при себе — он имел право распоряжаться своими микологическими познаниями по собственному усмотрению. Каждый обладал каким–то объемом знаний и черпал из него. В противном случае мы бы не выжили, размышлял доктор, мы бы присоединились к громадному большинству, молчаливым мертвецам под ногами, к миллионам, которых, в зависимости от точки зрения, можно причислить к счастливым или несчастным.

Иногда ему казалось, что пессимизм неуместен, в другие дни он думал о мертвых как о счастливчиках. Но пессимизм был для него преходящим состоянием, и он уж точно не ощущал его сейчас, стоя в сумерках рядом с Бонни Келлер, всего лишь в шаге от нее. Так близко, что мог легко коснуться… но этого делать не стоило. Даст по носу, думал он. Хороший точный удар, да еще при Джордже… как будто получить по носу от Бонни — недостаточно.

Он громко рассмеялся. Бонни подозрительно посмотрела на него.

— Простите, — извинился он, — я витал в облаках.

Мистер Остуриас шел прямо к ним, лицо его раскраснелось от волнения.

— Давайте войдем, — сказал он, тяжело дыша, — а то пропустим чтение Дейнджерфильда.

— Вы ведь знаете все, что будет дальше, — сказал Стокстилл. — Вы знаете, что Милдред вернется и снова войдет в жизнь героя, снова сделает его несчастным; вы знаете об этом так же хорошо, как я, как мы все.

Его тронуло волнение учителя.

— Я сегодня не собираюсь слушать, — сказала Бонни, — мне не вытерпеть замечаний Джун Рауб.

Искоса поглядев на нее, доктор Стокстилл сказал:

— Вы ведь можете стать главой общины на следующий месяц.

— Думаю, что Джун нуждается в лечении у психоаналитика, — сказала Бонни доктору. — Она так агрессивна и мужеподобна, это неестественно. Почему бы вам не увести ее куда–нибудь и не дать ей пару сеансов психотерапии?

Стокстилл сказал:

— Опять посылаете мне пациента, Бонни? Я пока еще помню предыдущего…

Трудно было бы забыть, думал он, потому что это случилось в тот самый день, когда на заливы упали бомбы. Годы назад. В прежнем воплощении, как сказал бы Хоппи.

— Вы добились бы улучшения, — сказала Бонни, — если бы начали лечить его. Просто времени не хватило…

— Спасибо за защиту, Бонни, — улыбнулся он.

Мистер Остуриас сказал:

— Кстати, доктор, мне довелось сегодня наблюдать за странным поведением нашего маленького фокомелуса. Я бы хотел знать ваше мнение, когда представится возможность. Должен сказать, что он привел меня в недоумение… я удивляюсь ему. Способность противостоять неблагоприятным условиям у Хоппи, конечно, есть. Это вселяет мужество во всех нас, если вы понимаете, что я имею в виду… — Учитель остановился. — Но пора в зал.