Просто вернись... Книга 2 - Алена Измайлова

Вспомнили, что сразу после появления на острове еще в детстве Кастия могла поделиться благодатью с нуждавшимися, и хотя те времена прошли, решили, что будет неплохо, если она своим присутствием поможет. И, вскоре, ее стали просить "посидеть" с больными. Не делиться своими жизненными силами, а помогать морально. Поговорить, посидеть рядом.

На вопросы жизни и смерти она, разумеется, не могла оказать влияние, но умиротворяла умирающего или настраивала на выздоровление отчаявшихся одним своим присутствием. Прижимая к груди кипу журналов и записок, она мышкой перемещалась по лечебнице, замещая сиделок то там, то тут.

К присутствию молчаливой девочки старательно готовились – задвигали подальше горшки и тазики, закрывали раны и обнаженные тела простынями даже в особо жаркие дни, проветривали комнаты.

Однажды задвинутая, "чтобы не мешалась", в детские комнаты, Кастия ощутила, что нужна даже самым крошечным островитянам. Детки и спали спокойнее, росли, кушали. Может, это было совпадение или случай, но польза от ее присутствия была. Потому и ждали ее в любой комнате с охотой.

Самой же девушке среди самых крошечных было уютнее всего.

– Будто душа отдыхает, – резюмировала Кара, услышав сбивчатые объяснения сестры об ощущениях и восприятиях разных комнат этого здания, – Мне тоже среди деток приятнее находиться.

Старательно, аккуратным подчерком (читателям этих журналов стоило поблагодарить Кару за ее упрямство, так как это значительно повлияло на старания Кастии в чистописании) вписывая в истории людей замечания и советы целителей, девушка наслаждалась тихим сопением спящих крошек.

В основном в лечебнице царила деловитая, но вполне уютная тишина. По коридорам лечебницы время от времени шуршали тапочки сиделок, целителей или выздоравливающих, выходивших во двор подышать воздухом, пробегали ватагой детки постарше в сопровождении нянечек.

В приоткрытую дверь девушка увидела крадущегося по длинному коридору одного из приятелей отца, который, очевидно, считал дверь во двор олицетворением свободы. Его желания были предельно просты – затянуться самокруткой, пока не увидели строгие служительницы.

Спустя мгновение девушка также увидела, как его вела обратно, прихватив под локоть и сурово отчитывая при этом, хмурая Терея. Тетушка слыла страстнейшей противницей курения любых трав. Она даже в лечении окуривание людей считала бессмысленной травлей организма. Бедняга, как же ему "повезло" попасть ей на глаза.

Неожиданно тишина лечебнического коридора взорвалась криками. Девушка встревожилась и, отложив палочку, встала из-за столика, быстро пробежала через комнату и, выйдя, прикрыла за собой дверь, чтобы громогласные спорщики не потревожили сон деток. Увидев, что в следующие несколько комнат двери тоже открыты, она прошла и быстро их закрыла. Затем огляделась и пошла на шум.

Оба голоса ей были знакомы. Один принадлежал старому целителю по имени Вокат, а второй – ее сестре. И именно это ее очень удивило. Имея весьма строгий нрав, Кара также не относилась к любителям поговорить, предпочитая общаться только по делу. А громко говорить и даже спорить – за ней и вовсе не замечали. Сказанное ею -родным, друзьям, больным – даже совсем тихим голосом рассматривалось как руководство к действию. Она слыла серьезной, вдумчивой, талантливой и одаренной, лучшей ученицей своей бабушки.

Затем она вместе с Кастией попала на обучение к наиболее одаренной целительнице душ, именуемой старой Катой. И, хотя опыт и знания Каты были чуждыми для прагматической практикантки, но и их она впитывала, как жизненно важное. По мнению Кастии, сестра не зря считалось лучшей из целителей Синтери их поколения.

Господин Вокат, глава лечебницы, тоже был практиком, талантливым и чрезвычайно одаренным Богами. Как рассказывала бабушка, уже в молодом возрасте он отличался непростым характером. Как и Кара, он не боялся искать новые пути лечения, но в один нелучший момент своей жизни прекратил это. Навсегда.

По мнению Кастии, он считал себя виноватым в смерти жены, которая не пережила какой-то новый способ, придуманный Вокатом. Бабушка Велла говорила, что это был очень тяжелый случай.

Можно ли было сомневаться, что после той неудачи господин главный целитель лечебницы будет одобрять новшества Кары? Конечно, нет. Пока Кара была его юной ученицей, внимающей знаниям, ей редко доводилось с ним спорить. Спустя годы и множество успешных опытов их столкновение стало неизбежным. Этого, что называется, стоило ожидать. И, кажется, оно все же свершилось.

Два громких спорщика и нарушителя спокойствия лечебницы нашлись в комнате, расположенной в дальнем конце коридора. По пути туда Кастия заметила, что она – не единственная, привлеченная криками, но одна, кто решил вмешаться в громкий разговор на режущих уши тонах. К ее удивлению, никто не стал входить в комнату и остановить спор. Старшая была Терея, но она ушла в дальнее крыло, а мама в этот день была дома.

На цыпочках она подошла к приоткрытой двери и заглянула, ожидая, что сейчас ее выгонят. Нет, окрика не было. Из оставшихся позади сиделок и целителей никто ее не окрикнул.

Кабинет сестры состоял из двух комнат, в одной она обычно принимала роды, а во второй... как раз там и была битва. Но, судя по всему, высказали спорщики друг другу все, что хотели, и в комнате стало тихо. Надолго ли? Неизвестно.

Кастии были слышны лишь шаги. Кто-то, скорее всего, Кара, ходил, шумел и ронял какие-то вещи.

Девушка боком проскользнула внутрь и вдоль стены, обходя препятствия в виде мебели, подошла почти до рабочего стола сестры. Спорщики даже не заметили ее появления.

Худощавый и длинный как жердь, с седыми лохмами волос, торчащими вокруг лица, одетый в хламиду до пят Вокат цветом лица напоминал больше покойника, чем живого человека. Он стоял спиной к двери, напряженно застыв. Старик сжимал челюсти, но не мог унять дрожь, а на ногах, судя по его виду, держался одним лишь усилием.

Кара металась по комнате с каким-то свертком. Одной рукой прижав к груди комочек, шарила по столам, сундукам и ящикам в поисках чего-то. На ее рабочем столе лежал ворох тканей или полотняных лент, свисавших со столешницы почти до пола.

Кастия, нахмурившись, следила за перемещениями сестры, пытаясь понять, что же нее в руках. Старик, несколько раз открыв рот, как рыба в воде, наконец смог зло прошипеть:

– Теперь-то ты понимаешь, что доигралась в свои глупые игры, девчонка? Кто тебе сказал, что можно так делать? Ты посягнула на тело!! – на последнем слове его голос дрогнул, выдав сип.

Кара остановилась и обернулась. Кастия увидела, что сестра выглядит еще хуже. Белая как полотно, из-под полусползшей на затылок косынки падали угольно-черные мокрые кудряшки, облепив лоб и виски, под глубоко посаженными мокрыми от слез глазами залегли тени.

К груди она прижимала ворох окровавленных тряпок. Внизу из него выглядывала...маленькая человеческая ножка, вокруг которой обвился толстый красноватый шнур... Новорожденный младенец?...Что случилось?