Чумовой рейс - Григорий Славин

– Не бойтесь, уже все прошло. Все хорошо. Я женщин по ночам не насилую. Я их… Нет, это не нож, слава богу. Это пистолет.

Женщина взвизгнула.

– Да тихо же! Вы чего больше боитесь? Этого типа без сознания или меня с его пистолетом в руке?

– Его… А вы?

– Что – я? – Гриша начал сердиться. Ему, вообще-то, в Москву было пора.

– Вы что с женщинами… делаете?

Он растерялся.

– То есть? А что, можно еще что-то придумать, что с вами делать?

– Вы сказали, что женщин по ночам не насилуете.

– Правильно, – подтвердил Гриша, пытаясь выяснить, трофей какой марки попал ему в руки.

– Знаете, так и напрашивается логичное продолжение вашей фразы: «Я их насилую днем», – женщины видно не было, однако голос ее был Грише более приятен, чем образ ее мысли.

– Идите к машине, – приказал Гриша. – У вас рука в крови. А у меня есть аптечка.

– Да я уже к дому подошла, – возразила она. – Пойдемте, я вас лучше чаем напою.

Гриша понял, что даром теряет время. Нужно домой, в багажнике полтора ляма, настроение ни к черту, в руке пистолет.

– Послушайте, дамочка, я вас к машине приглашаю не из чувства сострадания, а из собственного интереса. Пока вы будете со мной откровенничать в качестве оплаты за небольшую услугу, я вас и перевяжу. А чай я по ночам не пью, у меня гипертензия.

– Это заразно?

– Мэм, вас только что едва не лишили жизни, а вы волнуетесь, не подхватите ли вы через рану на своей руке мое внутричерепное давление.

Собственно, он добился того, чего хотел. Она обмякла, успокоилась и проявила интерес к странному человеку. Женщины – они как дети. Как вторые сразу кладут в рот все, что вызвало интерес, так и первые начинают надоедать, чтобы удовлетворить свое любопытство до конца.

Она двинулась к машине, но при этом Гриша услышал подозрительное фырканье. Такие звуки издает молодая рысь, пытаясь выяснить, что находится у ежа под иголками.

– Вы, наверное, ангел, посланный мне с неба, – говорила она, наблюдая, как мужчина ловко перевязывает ее запястье. – Господи, как я испугалась… Два шага до дома оставалось сделать, можно было и закричать, но горло словно тисками сдавило… Что за жизнь у нас?

– Везде такая, – заметил Гриша. – Одни по ночам в мини-юбках по улицам без фонарей барражируют, а вторые на них, не без оснований, заметьте, пикируют. Ну, вот и все.

– Пойдемте, я вас соком напою! Надеюсь, от сока у вас в висках не стучит?

– А от мужа мне из трофейного пистолета не придется отстреливаться? Или монтировку захватить?

– Не самый удачный способ выяснить, – девушка дернула губами. – Спросили бы просто – замужем я или нет, и я бы ответила: замужем. А вы – пистолеты, монтировки…

Гриша развел руками:

– Знаете, если бы моя жена привела в дом героя, я бы в восторге не был. Впрочем, она бы не привела. Знает, что я – грубое животное, не принимающее высоких позывов, не умеющее тонко чувствовать, не склонное к благодарности.

Она повернула голову в сторону дома, где по-прежнему находился в состоянии комы ходок.

– Да, я ее понимаю… А как она относится к тому, что ее муж по ночам не находится дома?

Гриша пожал плечами:

– Не знаю.

– А вы бы спросили.

– А мне какое дело до того, как она относится к тому, что ее муж по ночам не находится дома? – удивился Гриша.

Гриша смотрел в ее глаза и никак не мог понять, что его слепит – это собственное свечение или просто отражение кухонной лампочки в окне напротив. В глазах стоял вопрос, и он поспешил его снять:

– У меня нет жены. Была подруга, но пару месяцев назад она убежала от меня с интеллигентным, понимающим толк в семейной жизни парнем.

– Не с моим ли?

Гриша посмотрел на звезды. Он приехал сюда не за этим.

– Так как насчет сока?

– Не откажусь. Только нужно сделать одно дело.

Подойдя к мужику, он взял его под мышки и отволок к проходу в ограде. Пока волок, по привычке внимательно рассмотрел. Малоприятный тип лет сорока трех – сорока пяти. Определить точнее было трудно, с таким выражением лица обычно хоронят. Положил головой в сторону дороги и вернулся к машине.

Наблюдая за его действиями, женщина несколько раз переступила с ноги на ногу и полюбопытствовала:

– Я могу спросить, что вы делаете?

Гриша пискнул сигнализацией.

– Человек очнется, осмотрится, удивится, выйдет на дорогу и направится к своему дому. Уже утром он будет у врача с просьбой провести ему томографию под эгидой борьбы с провалами в памяти и безосновательными потерями сознания. Он ничего не вспомнит. Как вас зовут-то?

– Кира.

– Так вот, Кира, после таких подарков в голову очень плохо вспоминается то время, когда они были преподнесены. Плюс два часа на релаксацию. То есть последнее, что он вспомнит, это эрекцию, внезапно возникшую во время просмотра телепередачи «Путешествия натуралиста». У вас сок апельсиновый?

Она жила на втором этаже, в уютной двухкомнатной квартире. Родители в Москве, а она сюда приехала продавать квартиру, оставшуюся после переезда родителей. Молодая женщина по имени Кира не замужем. Одним словом, все важные события должны были произойти в будущем. Но не происходили, пока она сегодня не отказалась от приглашения подруги, у которой была в гостях, остаться на ночь.

– Понимаете, Гриша, не могу спать в чужой постели.

– Похвальная для девушки привычка.

Он ходил и рассматривал фотографии, книги, интерьер, смотрел на часы и думал, чего ему будет стоить это маленькое приключение.

Гриша вынул из кармана оружие поверженного любителя ночных забав и как следует рассмотрел. Судя по всему, он заблудился весьма к месту. На его ладони лежал самодельный, уродливого вида пистолет, приспособленный для стрельбы мелкокалиберными патронами. Он не имел предохранителя, и один из патронов был заведен в ствол. Если бы Гриша поехал за долгом не в Ногинск, а в Зеленоград, шансов у девочки было бы немного.

Разряжать этот бластер Гриша не решился. Если сейчас в квартире грохнет выстрел, Кира на кухне обольется не только соком. Кстати, насчет сока. Сок пьется так: поднимаешь стакан, выпиваешь, ставишь на стол, говоришь «спасибо» и уходишь. Можно, конечно, выпить стакана четыре. Но это добавит не больше четырех минут.

Он уже сам не понимал, по какой причине хотел задержаться в квартире.

– Знаете, Кира… Бог с ней, с этой гипертензией. Вы только крепкий мне не заваривайте.

Чай оказался терпким и горячим. Размешивая ложечкой гущу – она сначала подумала, что он опять шутит, прося положить в чашку пять кусочков сахара, – он слегка расслабился. Ровно настолько, чтобы не выглядеть в этой квартире чересчур чужим.