Извлечение троих - Стивен Кинг

— Ой!

Спичка догорела, огонек обжег пальцы. Она тряхнула рукой.

— Джейн? — спросила Паула. — Что с тобой?

— Ничего. Замечталась.

Она зажгла еще одну спичку и на этот раз прикурила. Послепервой затяжки ей пришло в голову единственное обоснованное и разумноеобъяснение. Контактные линзы. Конечно. Того типа, что изменяют цвет глаз. Онходил в туалет. И оставался там очень долго, она уже даже забеспокоилась, какбы его не укачало: он был такой бледный, и вид у него нездоровый, как бывает,когда человеку плохо. А он просто снимал контактные линзы, чтобы было удобнееспать. Вполне обосновано.

"Бывает, ты что-то почувствуешь,— в мыслях внезапнораздался голос из недавнего прошлого. -Такое свербящее ощущение. Сама увидишь,что что-то не так".

Цветные контактные линзы.

Джейн Дорнинг сама лично знала дюжины две людей, которыеносили контактные линзы. И большинство работает на авиалиниях. Никто прямо обэтом не говорит, но Джейн, кажется, знала причину: пассажирам не нравится,когда кто-то из экипажа носит очки — это их нервирует.

Из этих двух дюжин человека четыре носят цветные контакты. Иуж если простые контактные линзы стоят недешево, то можно представить, сколькостоят цветные. Из всех знакомых Джейн такие денежки на себя выложили толькоженщины и притом исключительно тщеславные.

Ну и что? Парни тоже бывают тщеславными. Почему бы и нет?Выглядит он неплохо.

Нет. Как раз — плохо. Он милый, конечно, но не более того; ис таким бледным лицом вся его привлекательность как-то теряется. Правда, зубыхорошие, ровные. Но вряд ли он за собой следит. Тогда зачем ему контактныелинзы?

Многие пассажиры просто боятся летать.

В наши дни, когда в мире полно террористов, налетчиков инаркоманов, экипаж самолета боится своих пассажиров.

У нее в голове звучал голос инструкторши из летной школы,этакой прожженной крутой бой-бабы, старой воздушной волчицы, которая, наверное,могла бы летать еще с Вилеем Постом:«Если возникли какие-то подозрения, не надосразу их отметать. Даже если вы вдруг забудете, как надо вести себя с потенциальнымиили явными террористами, это вы должны помнить всегда: если возникли какие-топодозрения, к ним надо прислушаться. Иной раз бывает, что экипаж потомутверждает, что у них ничего такого и в мыслях не было, пока парень не вынулгранату и не объявил, что, мол, летим на Кубу, иначе он все здесь разворотит.Но обычно всегда находится человека два-три (и чаще всего — стюардессы,которыми вы, девочки, станете через месяц), которые скажут потом, что оничто-то почувствовали. Какое-то свербящее ощущение. Что что-то явно не так спарнем в кресле 91С или с девицей в 5А. Они что-то почувствовали, но ничего непредприняли. Им что-то за это будет? Конечно, нет. Нельзя же заламывать парнятолько за то, что, скажем, тебе не понравилось, как он почесывает свои прыщи.Проблема в другом: они чувствуют что-то… а потом забывают напрочь».

Старая воздушная волчица подняла короткий палец, как быподчеркивая свою мысль. Джейн Дорнинг и ее сокурсницы с благоговением внималикаждому ее слову: "Если вы вдруг почувствовали это свербящее ощущение,делать ничего не надо… но это не значит, что надо забыть. Потому что всегдаесть шанс, пусть даже совсем-совсем крошечный, что вам удастся что-то такоеостановить, пока оно еще не началось… чтобы, скажем, не засесть дней надвадцать на аэродроме какой-нибудь сраной арабской страны".

Просто цветные контакты, и все же…

Благодарствую вам.

Он во сне разговаривал? Или по рассеянности перепутал изаговорил на другом языке?

Джейн решила, что надо понаблюдать.

Она приглядит за ним.

И не забудет.

10

Пора,— подумал стрелок.— Сейчас мы посмотрим, да?

Он сумел выйти из своего мира и войти в это тело через дверьна берегу. Теперь нужно выяснить, можно ли что-нибудь перенести отсюда в своймир. Про себя он не думал. Роланд ни на мгновение не усомнился в том, что, кактолько понадобится, он сумеет вернуться в свое отравленное заражением,ослабевшее тело. Но — вещи?Физическиепредметы? Вот, к примеру, на столе передним еда: женщина в красной форме назвала это сэндвичем с танцующей рыбой. Стрелокне знал, что такое танцующая рыба, но бутер признал сразу, как только увидел,хотя с виду он вроде бы был непрожарен. Странно.

Его тело нуждалось в пище, а потом ему нужна будет вода, нобольше всего его телу нужно сейчас лекарство, иначе оно умрет от укусаомарообразной твари. В этом мире должно быть такое лекарство; в мире, [где]выше любого орла в небе летают кареты, казалось, не было ничего невозможного.Но ему не помогут и самые лучшие снадобья этого мира, если нельзя будет ихпронести через дверь.

"Ты можешь жить в этом теле, стрелок,— шепоток человекав черном поднялся из самых глубин сознания.— Брось ты этот дышащий кусок мяса,пусть им займутся омары. Все равно это лишь оболочка".

Он никогда не пойдет на это. Во-первых, остаться в этом теле— значит совершить самое подлое воровство, потому что стрелок знал: он несможет довольствоваться ролью пассивного пассажира, не сможет просто сидеть,глядя из глаз этого человека, как из окна кареты, на проплывающее мимо пейзажии сцены.

А во-вторых, он — Роланд. Если ему суждено умереть сейчас,он умрет Роландом. Он умрет на дороге к Башне. Ползком, если нельзя иначе.

А потом в нем опять заговорила та грубоватая практичность,которая, как тигр с косулей, уживалась в душе стрелка с романтическимиустремлениями. Рано думать о смерти — он еще даже и не приступил к своемуэксперименту.

Бутер был разрезан на две половинки. Он взял их двумяруками, открыл глаза Узника и огляделся. Никто на него не смотрел (хотя в концепрохода о нем очень активно думала Джейн Дорнинг).

Роланд повернулся к двери и вышел на берег, держа в руках пополовинке бутера.

11

Сначала Роланд услышал скрежещущий шум волны, набегающей нагальку, потом — крики птиц, поднявшихся с ближайших камней. Он с трудом сел(ублюдки трусливые, надо ж, слетелись уже; скоро-скоро они на меня накинутся,будет терзать меня по кусочкам, а я еще буду дышать или уже — нет. Такие жестервятники, только перья у них цветные), и вдруг до него дошло, что половинкабутера, та, что в правой руке, выпала на песок, потому что, проходя черездверь, он держал ее здоровой рукой, а теперь держит — вернее, держал — рукойискалеченной процентов на сорок.

Он неуклюже поднял половинку бутера, зажав ее между большимпальцем и безымянным, как мог, отряхнул от песка, осторожно откусил кусочек напробу, и уже через секунду с жадностью набросился на еду, не замечая песчинок,что скрипели у него на зубах, а еще через пару секунд принялся за вторуюполовинку. Умял ее за три укуса.