Цифры нации - Николай Старинщиков

– С чего это я обязана! – уперла она руки в бока. – Кто она мне такая?!

– Она прописана у вас после покупки, – пояснил Татьяноха. – В отношении собственника – Кошкина Владимира Львовича – заявления от андроида не поступало…

– И что?

– Вы будете подписывать документ или отказываетесь?

– Не буду! Хоть режьте меня!

– Мама, – подступил к ней Кошкин, – успокойся, мама… они не имеют права…

– Еще как имеем, – хмыкнул Татьяноха, пряча бумагу в папку. – Для нас достаточно, что мы объявили вам под звукозапись.

Он снова раскрыл папку, и в помещении раздался голос Софьи Степановны:

– Не буду!

Татьяноха зловеще улыбнулся и продолжил:

– В случае рецидива по данному факту будет возбуждено уголовное дело…

– Милицией, что ли?! – спросила Софья Степановна. – Но вы не имеете права!

– Отстаете от жизни… – Татьяноха расплылся в улыбке. – Милиции нет… Есть прокуратура в лице исполнительного органа. – Он указал руками в сторону людей в черной форме и продолжил: – Да-да… Это не полиция, это наши люди, исполнительный орган называется. А теперь позвольте откланяться…

Татьяноха действительно поклонился Софье Степановне, затем развернулся и пошел из квартиры. Двое в форме молча следовали за ним.

– Я этого так не оставлю! – крикнула Софья Степановна. – Вы еще мне ответите!

Она вышла из квартиры, ухватилась за перила и, глядя вниз, продолжала кричать:

– Вы сломали замок в подъезде! Это ваших рук дело!..

Грохот закрывшейся подъездной двери слегка охладил ее пыл. Плюнув сверху, она вернулась в квартиру. Кошкин, Катенька и Федор Ильич сидели в зале и молчали. Машка застыла тут же, у входа. Софья Степановна обошла ее, села в кресло и уставилась ей в лицо.

Служанка первой разлепила губы:

– Чего изволите, Софья Степановна?

– Чего изволю?! – удивилась та. – Изволю, чтобы ты сначала сходила в душ, стряхнула с себя эту пыль… Ты же черная вся, как чушка!

– Я-то?

– Ну, не я же… Но только не думай, что тебе теперь можно все. Была ты Машкой – ей и осталась. Ступай в ванную, потом зарядись хорошенько, потому что отныне – ты раб на галерах, ага…

– Я?

– Ты не ошиблась…

– У нас не с тобой договор, а с Володенькой, – напомнила Машка.

– А Кошкин того же мнения, – осадила ее Софья Степановна. – Да, сынок?

Кошкин вскочил, подошел к окну и стал смотреть на улицу.

– Договор у них… – ворчала Софья Степановна. – А я, выходит, никто, потому что у вас же теперь протокол… Вы же теперь…

– Иди в душ, – произнес неожиданно Кошкин. – Потом на суточную зарядку… малым током…

– Слушаюсь, мой повелитель, – слабым голосом ответила Машка. Она сделала книксен и вышла из зала.

Римов служил в полиции двадцать первый год, не считая учебы в высшей школе полиции. И вот дослужился: за год с небольшим полицию дважды переустроили, не забыв изменить в худшую сторону пенсионный закон. С одной стороны, денежное довольствие вроде бы выросло. С другой, если ты уходишь на пенсию, довольствие уменьшают наполовину, а потом исходя из этой половины начисляют пенсию. При этом ссылаются на закон «О социальных гарантиях для работников полиции». Что ж это получается, если не маразм?! И ладно бы только это: Сергей Иванович не рядовой полицейский, а комиссар полиции третьего ранга, по старому – генерал-майор, его пенсия будет внушительной по сравнению с рядовым полицейским. Однако существует еще кое-что, от чего нет покоя. Взять тот же банк, он ввел виртуальную валюту и теперь стрижет купоны. И потом, искусственный интеллект, который взялся неизвестно откуда. Интеллект, хоть и не настоящий, но он есть, и прав у него предостаточно. Того и гляди, народ пойдет на выборы в обнимку с андроидами… Короче говоря, голова кругом идет от подобных мыслей… А теперь ликвидация милиции, которую, как ни вертелся Римов, повесили на него…

Сергей Иванович сидел у себя в кабинете и не мог настроиться на рабочий лад. На столе лежали списки личного состава милиции – этот состав предполагалось ввести в штат полиции. Спрашивается, почему это нельзя было сделать сразу, когда общественную организацию – дружину содействия полиции – вдруг назвали милицией, наделив полномочиями едва не на уровне полиции… Но и это не главное: народ убывает, а количество андроидов в республике растет как на дрожжах. Для того и прибыл на всех парах гонец из Москвы по фамилии Петухов. И ничего не сделал. После того как его едва на распяли на кресте, тот убыл в Москву и как в воду канул…

На столе у Римова пискнула в пульте одна из кнопок, он нажал ее:

– Слушаю…

Говорил дежурный помощник начальника управления. В дежурную часть поступило сообщение из Главной прокуратуры: начальнику полиции надлежало срочно прибыть на совещание – так срочно, что ни минутой позже.

Оказалось, телефонограмму подписал помощник главного прокурора Татьяноха Дмитрий Олегович. В голове у Сергея Ивановича словно бы щелкнуло, и мелькнула картина сдачи экзамена по истории государства и права за первый семестр. Татьяноха сдавал экзамен профессору Черниловскому.

– Зачем нам история – это же было давно?! – говорил слушатель, хлопая светлыми ресницами.

Профессор, полковник полиции, выкатил на него глаз. Он только что собирался поставить «удовлетворительно» слушателю, хотя, как ни старался выудить из чахлой башки хоть какой-нибудь признак учености, так и остался ни с чем.

– Мы без нее обойдемся, без истории… – продолжал Татьяноха, горделиво блестя глазами.

– Кто это – мы?! – вскинулся полковник. – Может быть, вы, слушатель?! С этим я полностью согласен. Но остальные здесь ни при чем… Единица вам за вашу позицию, товарищ слушатель!

Он взял со стола ручку, прищурился, глядя в зачетную книжку, и стал там что-то долго писать.

– Вы свободны, – произнес полковник, возвращая книжку, и позвал к себе следующего собеседника для мозговых экзекуций.

Глядя в книжку, Татьяноха вышел из аудитории. В зачетке значилась жирная цифра «1» с надписью «Отвратительно».

Очередной слушатель присел к профессорскому столу, наклонился над текстом и принялся рассказывать про то, как решили когда-то в Древнем Риме защитить себя от произвола тогдашних чиновников – патрициев…

– Чиновников?! – Полковник вскочил как ужаленный и, сгорбившись, принялся бегать среди столов. – Ну ладно бы этот… Урод Вжопеноги… А ты-то, Римов! С твоей успеваемостью – и вдруг чиновники!

Остальные слушатели сидели в оцепенении – прижав уши и опустив глаза.

– Я говорю о тех, кто мешал жить плебеям, – продолжил Римов. – Дело в том, что в конце шестого века до нашей эры патриции превратились в господствующее сословие Римской республики. Экономической основой их могущества было абсолютное право на пользование общественной землей…