Поединок отражений - Дмитрий Федотов

— Эй, шутник! — прорычал я в трубку. — Я поеду в «Световид». А если что-нибудь случится с Ксенией Меньшиковой, я тебя из-под земли достану!

Но ответом мне были лишь короткие гудки. Ярость поднималась изнутри меня, грозя затопить сознание мутной водой отчаянной решимости, а это было сейчас очень опасно, и потому я сжал зубы, глубоко вдохнул в три приема по технике тайцзи и сложил пальцы в мудру Земли, восстанавливающую внутренний энергетический потенциал организма и защищающую от внешних негативных энергоинформационных воздействий. Эффект, как всегда, не замедлил сказаться буквально через пару минут: в душе наступило светлое умиротворение, в сознании — ясность, и даже хмель выветрился.

Просветленный я двинулся к выходу из бистро, и тут опять запел мобильник. Но на этот раз номер высветился знакомый — звонил Берест.

— Привет, родственник. Как самочувствие?

Это было новостью: что-то не припомню, чтобы Николай интересовался моим самочувствием.

— Вашими молитвами, комиссар, — ответил я осторожно. — А что случилось?

— Ну, пока ничего. — Берест явно мучился вопросом: сообщать или не сообщать мне приготовленную информацию. — Короче, твою «телегу» я отправил в ремонт на нашу станцию техобслуживания, а пока, так и быть, выделю тебе колеса из вторичного фонда. Можешь подъехать в управление и взять бежевую «хундайку» — во дворе стоит. Ключи и права — у дежурного.

Вот это да! Но откуда такая щедрость у прижимистого комиссара?!

— А никакой щедрости, — будто прочитал мои мысли Николай. — Просто ты мне нужен будешь в мобильном состоянии для расследования убийства Ильхана Амиева.

— Стоп! — прорвался наконец я. — Я не являюсь вашим сотрудником, комиссар, а потому не собираюсь действовать по вашим указкам…

— Вот и прекрасно, — хмыкнул Берест. — Действуй самостоятельно, но в рамках закона. Именно это мне и нужно от тебя. Ты же теперь — инспектор Кротов, не так ли?

— Ах, вот оно что! — я снова рассвирепел. — Купили за полушку?! Не ожидал я такого от своих лучших друзей…

— Не строй из себя наивную нимфетку, Котов! — Комиссар тоже начал закипать. — У меня нет времени тебя уговаривать! Если я в б-ближайшие дни не найду убийцу, Г-гейдар Амиев начнет войну с «чеченами», и тогда нам п-придется вывозить трупы самосвалами! И раз уж т-ты сунул свой ушлый нос в это д-дело, так будь добр, не выпендривайся, а работай!

— Все-все, уговорил, — поспешил я успокоить разбушевавшегося друга. — Действительно, чего это я? Дело-то пустяковое! На одну трубку…

— Д-димыч, я тебя… — у Береста от возмущения пропал голос.

— Я же сказал, Коля: договорились! Уже еду, то есть бегу за машиной, — и я быстренько отключился.

Да, как говорится, никогда не знаешь: где найдешь, где потеряешь! А дело-то закручивается нешуточное, то бишь два. И ведь не вывернуться, не уйти в сторону, будто кто-то невидимой сильной рукой взял за шиворот и толкает только в одном ему ясном направлении: шаг влево, шаг вправо — побег, прыжки на месте — саботаж.

И ведь не проходит ощущение, что дело здесь не в Нурие! Точнее, не только в ней. Что-то еще кроется за всеми этими вещими снами и исчезающими нарушителями безопасности движения вкупе с железноголосыми шантажистами. Эх, был бы жив Золотарев, мы бы с ним вдвоем… А так, выходит, придется выпутываться самому: нельзя же всерьез рассчитывать на Ксению. Или можно?.. Так или иначе, а завтрашний день должен все расставить на свои места.

И полный грустных мыслей и дурных предчувствий, я отправился за «подарком» бравого комиссара.

Однако весь следующий день, вопреки моим ожиданиям, прошел весьма спокойно и буднично. С утра я как примерный работник явился в редакцию и уже через час, к моменту появления начальства, то бишь господина Разумовского, у меня был готов материал по вчерашнему происшествию в гостинице «Северная». Мне даже удалось заполучить по факсу несколько приличных фото Амиева и компании, выданных от щедрот Ракитиным. И когда наконец привычно распахнулась дверь и в комнату вкатился вечно удивленный и жизнерадостный Колобок, мы с Федей Масловым, нашим бессменным гениальным оператором и фотографом, чинно сидели в уголке, потягивая горячий ароматный «мокко» и по очереди затягиваясь настоящей «Гаваной» с золотым обрезом.

— Доброго вам здоровьичка, Григорий Ефимович! — сказали мы хором, не сговариваясь, и тут же прыснули, потому что Колобок очень кстати по-барски сделал нам ручкой и тут же полез в холодильник за своей любимой минералкой.

Опорожнив пол-литровую емкость, шеф слегка осоловел, рыгнул и приступил к общению с подчиненными, точнее, со мной, ибо Федор одним своим видом вгонял его в ступор, а уж когда начинал говорить… Ну, сами посудите: Колобок, несмотря на должность, вечно ходил какой-то расхристанный, встрепанный. Помнится, однажды к нам, в сибирскую глубинку, забралась некая международная делегация по охране окружающей среды — полтора десятка академиков и «зеленых» политиков, которых надо было опекать, интервьюировать и прочая. Естественно, все тяготы пали на рыхлые плечи Григория Ефимовича, а дон Теодор был придан ему в качестве оператора-хроникера столь значительного события. Так вот инстранные гости постоянно путали: кто из них кто. Ибо господин Разумовский, как ни старался, все равно выглядел в своем полосатом твидовом костюме так, будто его на эту встречу выдернули прямо из постели в пижаме, а на Феде его бежевая «тройка» сидела как вторая кожа, и от того видеокамера в его руках выглядела как маленькая причуда столь представительного и серьезного человека. Иностранцам тогда долго пришлось объяснять, что это не розыгрыш и что «бэджи» на лацканах «русских представителей» соответствуют истине.

И на этот раз шеф не изменил своему имиджу: светлые летние брюки вздулись на коленках пузырями, а неизменная в такое время года «гавайка» уже успела где-то потерять пуговицу на животе. Сандалии на босу ногу и выгоревшая на солнце бейсболка органично дополняли образ курортного завсегдатая, а вовсе не замглавреда по связям с общественностью. Но самое удивительное, что у Колобка всегда и все получалось! Он был гением интервью и пресс-конференций, и уж если брался что-либо раскопать, то можно было не сомневаться — доберется до самой сути.

— Дмитрий Алексеевич, рад вас видеть в добром здравии, — он, как всегда энергично и с чувством потряс мою руку, покосился на снова ставшую невозмутимой физиономию дона Теодора и с явным облегчением рухнул на диванчик для посетителей. — Надеюсь, вы не сильно пострадали?

— А почему вы решили, что я пострадал? — поддел я его осведомленность.

— Ну как же, такая авария! — округлил глаза шеф. — Вы могли разбиться насмерть.

— Григорий Ефимович, вы забываете, что я — Кутов, — произнес я с самым серьезным видом, — а у котув, как известно, девять жизней.

Колобок несколько секунд ошалело моргал белесыми ресницами, переводя взгляд с меня на Маслова и обратно, потом дон Теодор не выдержал и сипло выдохнул: