Балтийские патриоты - Константин Буланов

— А вы чего расселись, братцы? Не видите что ли, наши пришли нас спасать! А ну быстро все за борт! — пока командир катера, на английском с ярко выраженным рязанским акцентом, препирался с японским офицером, капитан 2-го ранга Беляев, не смотря на контузию и пораненное щепкой от настила палубы плечо, сумел с помощью все того же рулевого подойти к краю борта и, напрягая голосовые связки, предложил своим морякам более не злоупотреблять гостеприимством противника.

Доселе наблюдавшие за не вяжущимся разговором китобоя с японцами, русские матросы, выловленные японцами, переглянулись и, дружно поднявшись, едва ли не опираясь на плечи друг друга, с короткого разбега сиганули в воду, оставив карауливших их японских моряков, у которых не имелось ничего, кроме собственных кулаков, в немом удивлении разевать рты. По всей видимости, подобной наглости не ожидал даже экипаж катера, поскольку к вновь оказавшемся в воде морякам далеко не сразу полетели спасательные круги.

— Вот теперь можете спасти остатки моего экипажа и править обратно к порту. Все равно живых найти, более не выйдет. Если кто и уцелел после подрыва, уже успел замерзнуть насмерть. — утерев выступившую на лоб испарину, прохрипел Беляев и, растратив остатки сил, опустился на холодную стальную палубу в то время как за бортом уже вовсю гребли к его людям пара спасателей.

Наконец, отсалютовав обомлевшим от такой беспардонной наглости японцам, и порекомендовав им требовать выдачи спасенных русских у представителей международных сил, чьи корабли стояли на якорях в Чемульпо, китобои практически синхронно дали полный газ и, подняв солидные буруны воды, начали стремительно ускоряться в сторону маячившего чуть более чем в миле большого русского крейсера, от которого в этот момент как раз начинали улепетывать японские транспорты, уходя на циркуляцию. Не будь под боком «Памяти Азова» и наглым китобоям уже пересчитали бы все ребра, закрыв глаза на развивающийся на корме их катеров флаг. Но сама мысль о том, что могут сотворить орудия этого корабля с крейсерами и транспортами японского флота, находящимися от него сейчас на дистанции прямого выстрела, заставляла лейтенанта скрипеть зубами, но сдерживаться. Это пока был цел «Асама», избиение русских стационеров виделось плевым делом. Нынче же выполнение поставленной задачи могло потребовать немалых жертв.

Прижимающий к груди шлюпочный Андреевский флаг, выловленный матросами с катера, капитан 2-го ранга Беляев, отпоенный горячим чаем и переодетый в сухое, стоял на корме «Командора Беринга» и прощался со всеми, кто навсегда остался на боевых постах, не посрамив чести Российского флота. Из ста двадцати четырех человек экипажа, ушедших вместе с ним в неравный бой, на борт китобоя подняли только сорок три израненных и обмороженных тушки, в которых, не смотря на все прилагаемые для обогрева усилия, едва теплилась жизнь. Еще кто-то мог оказаться в плену, попав на борт второго японского миноносца, что так и не приблизился к катерам китобоев. Но таковых счастливчиков вряд ли могло быть более двух-трех человек. Все же остальные погибли, частью захлебнувшись или сгорев, будучи заблокированными во внутренних отсеках своего корабля, чья уцелевшая во время взрыва и изрядно накренившаяся корма, до сих пор торчала над водой, обнажив краешек лопастей винтов.

В основном уцелели только те, кто в момент столкновения оказался на верхней палубе или в помещениях, где не было ничего тяжелого. Ведь в том же минном погребе, куда они спустились за адской машинкой, расчет погиб, будучи раздавленным сорванными с креплений самоходными минами. Та же ситуация случилась в бомбовых погребах — не менее половины находившихся в них матросов оказались сильно покалечены или убиты выпавшими из кассет снарядами, навсегда оставшись в отсеках корабля.

— Простите меня, братцы, и прощайте. — тихо произнес Беляев и, отдав честь в направлении торчащего из воды кончика дымовой трубы канонерской лодки, развернулся, чтобы отправиться в выделенную ему каюту, где можно было напиться до беспамятства, чтобы хоть чуточку притупить накатившую душевную боль и горечь, но замер на месте, как вкопанный — за его спиной выстроились все уцелевшие с «Корейца», кто еще не потерял сознание и мог держаться на ногах. Вскинув руки к вискам, они отдавали последние почести павшим героям. А за их спинами, зачастую поддерживая своих товарищей под руки, стояли все те, кому выпал шанс не попасть на первый бой начавшейся войны.

— Экипаж канонерской лодки «Кореец» построен, господин капитан 2-го ранга! — сделав два шага вперед, вытянулся перед своим командиром обгоревший, истрепанный, стучащий от холода зубами, но не сломленный лейтенант Степанов — один из трех уцелевших в бою офицеров, — Ждем ваших приказаний!

— Приказываю, — оглядев выстроившийся перед ним строй, за который даже на самом заштатном параде ему пришлось бы краснеть, столь нелепо и позоряще форму моряка Российского Императорского Флота выглядели люди, Беляев, испытывая такую гордость, которую ни разу не чувствовал за всю свою жизнь, и отгоняя прочь рвущиеся наружу слезы, отсалютовал своим людям, — помнить павших героев до конца дней своих! Да детям и внукам наказать не забывать! А теперь всем разойтись и отдыхать! Впереди у нас еще не одно сражение.

— Слушаюсь, ваше высокоблагородие! — дружно рявкнуло под сотню глоток.

Еще раз окинув взором место недавнего боя, Григорий Павлович скользнул взглядом по нещадно дымящему, с вылетом искр, всеми тремя трубами и покидающему воды нейтрального порта «Памяти Азова», устремляющемуся вслед отступающим японцам, и лишь хмыкнул, расслышав очередной гул артиллерийской канонады едва долетающий до рейда Чемульпо от залива Асанман, где встретили свою судьбу три вспомогательных корабля Императорского Флота Японии, первыми попавшиеся на пути русских броненосных крейсеров. Но пока капитан 2-го ранга всех деталей не знал, он лишь видел, что противник отступает навстречу собственной гибели, а значит все было сделано правильно.

— Я свое представление закончил, господа. Теперь дело за вами. — Так было положено начало войне, припозднившейся по сравнению с другой историей всего на одну неделю.

Небывалого для России масштаба программа постройки флота для нужд Дальнего Востока, наряду с распространяющимся по предприятиям всего мира движением забастовок, едва не привела к коллапсу судостроительной отрасли не только самой России, но и Франции с Германией. Преследуя не только экономические, но и политические цели, последние даже были вынуждены перенести сроки сдачи ряда кораблей для своих собственных флотов ради выполнения заказов Российской империи. Да, большей частью они выполнялись на частных верфях. Однако, поставки судостроительной стали и брони осуществлялись с весьма ограниченного числа предприятий обладающих потребными патентами и производствами. Куда проще было бы, следуй русские своей давней традиции приема дорогих подарков и взяток, позволявших вносить в конструкции заказанных кораблей требуемые судостроителям изменения. Но на сей раз все обстояло куда сложнее. В один не самый счастливый день молодой русский император, словно с цепи сорвался. Был отправлен в почетную отставку с выделением весьма солидной пенсии генерал-адмирал, а все вопросы связанные с постройкой новых кораблей отныне в обязательном порядке проходили через самого Николая Александровича. Было попытавшиеся завалить его кучей документов с множеством незначительных мелочей индивидуумы также оказались весьма споро выпнуты со службы едва ли не с волчьим билетом.