Сияние - Стивен Кинг

Сейчас Джек набрал номер оператора, и та сообщила, что заодин доллар восемьдесят центов можно на три минуты связаться с Элом. «Время,детка, штука относительная», – подумал он и бросил в автомат восемьчетвертаков. Пока его вызов пробирался на восток, слышались то высокие, тонизкие электронные гудки.

Отцом Эла Шокли был Артур Лонгли Шокли, стальной барон.Своему единственному сыну, Элберту, он оставил состояние и огромное количестворазнообразнейших капиталовложений и директорских постов в различных советах. Втом числе – в Совете директоров Стовингтонской подготовительной академии,любимого объекта благотворительности старика. И Артур, и Элберт Шокли были еебывшими питомцами, вдобавок Эл жил в Барре, достаточно близко, чтобы личнопроявлять интерес к школьным делам. В течение нескольких лет Эл работал вСтовингтонской школе тренером по теннису.

Джек подружился с Элом самым естественным и неслучайнымобразом: на всех факультетских и школьных вечеринках, которые оба посещали вомножестве, они неизменно оказывались самыми пьяными. Шокли разошелся с женой,да и семейная жизнь Джека медленно катилась под горку, хотя он все еще любилВенди и не один раз искренне обещал измениться ради нее и малыша Дэнни.

Много раз после преподавательской вечеринки оба упорно гнулисвое, перебираясь из бара в бар, пока те не закрывались, а потомостанавливались у какой-нибудь семейной лавчонки купить ящик пива, чтоб выпитьего, остановив машину в конце какой-нибудь объездной дороги. Случалось, Джек,спотыкаясь, вваливался в домик, который снимал, когда утренняя заря ужеразливалась по небу, и обнаруживал: Венди с малышом спят на кушетке, Дэнни –всегда у спинки, сунув Венди под подбородок крошечный кулачок. Он смотрел наних и отвращение к себе подкатывало к горлу горькой волной, перешибавшей дажевкус пива, сигарет и мартини – «марсиан», как называл их Эл. В такие минутымысли Джека вполне разумно и трезво сворачивали на пистолет, веревку илибритву.

Если попойка приходилась на вечер выходного, он часа триспал, вставал, одевался, глотал четыре таблетки экседрина и, не протрезвев,отправлялся к девяти часам давать уроки американской поэзии. Здравствуйте,ребята, сегодня Красноглазое Чудо расскажет вам, как во время великого пожараЛонгфелло лишился жены.

«Я не верил, что я алкоголик», – подумал Джек, слушая, какзазвонил телефон Эла Шокли. Пропущенные уроки или уроки, на которых отнебритого Джека все еще разило ночными «марсианами». Только не я – я-то могубросить в любой момент. Ночи, которые они с Венди провели в разных постелях.Слушай, я в порядке. Разможженное крыло машины. Конечно, я в состоянии вести.Слезы, которые Венди каждый раз проливала в ванной. Осторожные взгляды коллегна любой вечеринке, где подавали спиртное, даже если это было вино. Медленнозабрезжившее осознание того, что о нем говорят. Понимание, что из его«Ундервуда» выходят только почти пустые листы, заканчивающие свое существованиебумажными комками в корзине для мусора. Когда-то он был выгодным приобретениемдля Стовингтона – может статься, медленно расцветающий американский писатель, иуж точно – человек, достаточно квалифицированный для преподавания таинственногопредмета – писательского мастерства. Он уже опубликовал две дюжины рассказов.Он работал над пьесой и полагал, что где-то в каком-то дальнем уголке сознания,возможно, вызреет роман. Но сейчас Джек ничего не создавал, а преподавательскаядеятельность стала странной и беспорядочной.

Закончилось все это однажды вечером – не прошло еще и месяцас тех пор, как Джек сломал сыну руку. Тут и конец семейной жизни, казалось ему.Венди оставалось лишь собраться с силами... он знал, не будь ее матьпервостатейной стервой, автобус увез бы Венди обратно в Нью-Хемпшир, как толькоДэнни оказался бы в состоянии путешествовать. С браком было бы покончено.

Тогда, в первом часу ночи, Джек с Элом въезжали в Барр подороге N_31. За рулем «ягуара» был Эл, который странным образом вписывался вповороты, иногда пересекая двойную желтую линию. Оба были пьяны вдрызг, этойночью «марсиане» приземлились, полные сил. Последний изгиб дороги перед мостомони проехали на семидесяти, и там оказался детский велосипед; потом – резкий,мучительный, пронзительный визг раскромсанной резины на шинах «ягуара». Джекпомнит, как увидел похожее на круглую белую луну лицо Эла, смутно маячившее надкрутящимся рулем. На сорока милях в час они со звоном и треском врезались в велосипед,и тот погнутой, искореженной птицей взлетел в воздух, ударил рулем в ветровоестекло и тут же снова очутился в воздухе, а перед вытаращенными глазами Джекаосталось испещренное звездочками трещин ветровое стекло. Чуть позже послышалсяпоследний страшный удар, это велосипед приземлился позади них на дорогу. Шиныпрошлись по чему-то, глухо стукнувшемуся о днище. «Ягуар» развернуло поперекдороги. Эл все еще рулил и откуда-то издалека до Джека донесся слабыйсобственный голос: «Господи, Эл. Мы его переехали. Я чувствую».

Телефон продолжал звонить прямо в ухо. ДАВАЙ, ЭЛ. ОСТАНОВИ.Я С ЭТИМ РАЗБЕРУСЬ.

Эл остановил дымящуюся машину в каких-нибудь трех футах отопоры моста. Две шины «ягуара» были спущены. Горелая резина оставиластотридцатифутовый петляющий, мечущийся из стороны в сторону след.Переглянувшись, они бросились обратно, в холодную тьму.

От велосипеда не осталось ничего. Одно колесо отвалилось и,оглянувшись через плечо, Джек увидел, что оно лежит посреди дороги,ощетинившись полудюжиной похожих на струны рояля спиц. Запинаясь, Эл выговорил:«По-моему, на него мы и наехали, Джекки».

– Где же тогда ребенок?

– Ты _в_и_д_е_л_ ребенка?

Джек нахмурился. Все произошло безумно быстро. Они выскочилииз-за угла. В свете фар «ягуара» смутно увидели велосипед. Эл что-то проорал.Они налетели на него и долго скользили юзом.

Они перенесли велосипед на обочину. Эл вернулся к «ягуару» ивключил все четыре фары. Следующие два часа они обыскивали дорогу, пользуясьмощным четырехкамерным фонариком. Ничего. Несмотря на поздний час, мимо севшегона мель «ягуара» и двух мужчин с раскачивающимся фонарем проехало несколькомашин. Ни одна не остановилась. Позже Джеку приходило в голову, что, постранной прихоти, провидение, стремясь дать им обоим последний шанс, неподпустило туда полицию и удержало всех проезжающих от того, чтобы ихокликнуть.

В четверть третьего они вернулись к «ягуару», трезвые, ноослабевшие до тошноты.

– Что ж этот велик делал посреди дороги, если на нем кто-тоехал? – требовательно спросил Эл. – Он же не на обочине лежал, а прямехонькопосреди дороги, мать ее так!

Джек сумел только помотать головой.

– Ваш абонент не отвечает, – сказала оператор. – Хотите,чтобы я продолжала вызывать?

– Еще парочку звонков, оператор. Можно?

– Да, сэр, – отозвался исполненный сознания своего долгаголос.