Сказки темного города. Яд - Наталиса Ларий

Мужчина сидел за столом и что-то диктовал молодому светловолосому юноше, который лишь мельком взглянул на меня, затем снова опустил глаза к бумаге.

– Подпишите здесь, – закончив писать он помог графу найти на бумаге нужное место и когда тот сделал пару росчерков пером, забрал письмо и сложив его проговорил, – его величество просил передать, что лекарь приедет через несколько дней и тогда уже останется всего одна процедура, после которой, будем надеяться, вы сможете вернуться к своей прежней жизни. Он очень ждет этого, поскольку без вашего бдительного контроля вервольфы начинают наглеть и уже участили свои вторжения на приграничные земли.

– Передайте королю мою благодарность, – без тени каких-либо эмоций проговорил граф и едва уловимым жестом руки дал понять юноше, что он может быт свободен.

Дождавшись, пока поверенный, а это был именно он, покинет кабинет, я мельком окинула взглядом помещение, которое было столь же шикарно обставлено, как и остальная часть особняка, с одной только разницей – здесь царила какая-то особенная атмосфера, чисто мужская. Стена позади письменного стола была полностью увешана сверкающими клинками, бросив взгляд на которые я поняла, что многие из них были достаточно древними на вид, над каминной полкой располагались также какие-то сабли, рапиры, шпаги и прочие виды колющего и режущего оружия, в одном углу располагался большой глобус, а возле входной двери одиноко стоял макет рыцаря с огромным мечом в руках. Когда я перевела взгляд на мужчину, то проговорила:

– Здесь столько оружия! Вы коллекционер? – улыбнулась я.

Мужчина повел бровью и строго спросил:

– Я с вами заговаривал?

– Что простите? – улыбка вмиг сползла с моего лица.

– Я спрашиваю у вас. Я с вами заговаривал или что-то спрашивал?

– Н..нет, – испуганно ответила я.

– Первое правило, мадмуазель. Если я к вам не обращаюсь, то вы должны молчать, пока не разрешу вам говорить со мной. Правило второе – больше не хочу слышать этот ужасный запах духов, которые вы на себя наносите. Не можете позволить себе что-то хорошее, лучше не пользуйтесь вообще ничем. И третье. Ходите тише, будьте так любезны, стук ваших каблуков слышно за милю.

Я расширенными от испуга глазами смотрела пару минут на мужчину, затем, когда до меня дошел смысл всего сказанного, я едва смогла сдержать слезы на глазах, поскольку не думала, что меня так беспардонно будут унижать в этом доме. Собравшись с мыслями, я ответила, едва сдерживаясь, чтобы не нагрубить ему:

– Как скажете, ваша светлость, – сделала я акцент на его титуле, – розовую воду, которая так раздражает ваш утонченный нюх, я использовать больше не буду. Говорить буду только тогда, когда вы мне позволите. Ну а насчет туфель…извините, но пока купить другие не могу себе позволить, а эти у меня единственные, в пансионе было принято носить обувь на небольшом каблуке.

– Спасибо за понимание, – сухо бросил мужчина. – Насчет обуви, скажете об этом Авитэль, она привезет вам то, что здесь носить приемлемо.

– Хорошо, – тихо ответила я и замолчала, не в силах выносить этот надменный тон.

Живя за стенами пансиона, где практически никто не выделялся на фоне других, я никогда не сталкивалась с другой стороной мира, которая знала, что такое красивая, дорогая одежда, шикарное жилье и отсутствие каких-либо финансовых проблем. Поэтому, в тот момент, когда мужчина так высказался насчет моей и правда дешевенькой, обычной розовой воды да моих грубых туфель, которые издавали при ходьбе не такой уже и громкий стук, я почувствовала себя такой никчемной, что мне жуть как стало тяжело дышать в этом слащавом, роскошном доме, хозяин которого, скорее всего, презирал всех, кто не мог позволить себе жить выше среднего уровня.

Отойдя к окну, я молча стала возле него и отрешенно уставилась в одну точку, пока граф докуривал сигару и водил рукой по листам бумаги. Делал он это довольно-таки долго и меня в конце концов одолело любопытство, поскольку не понимала, что за манипуляции он проделывал с бумагой.

– А что вы делаете? – не удержалась я от вопроса и тут же прикусила язык.

Пальцы мужчины замерли на бумаге, и он вновь гневно нахмурился.

– Простите, – прошептала я. – Не хотела вам мешать.

Он вскинул голову и сказал мне спустя какое-то время:

– Подойдите сюда.

Я неуверенно поднялась на носки, чтобы не раздражать его еще больше стуком своих каблуков, и подошла к столу.

– Ближе, – недовольно проговорил мужчина и я встала совсем рядом с ним. – А теперь руку дайте.

Я неуверенно протянула ему свою руку, и он взял мою ладонь в свою.

– А теперь глаза закройте, – все таким же беспрекословным тоном проговорил он.

Я закрыла глаза, и мужчина положил мою ладонь на лист бумаги, проведя пальцами по ее поверхности. В моей голове словно прошептал кто-то строки из какого-то письма и я испуганно открыла глаза.

– Это как так? – я посмотрела на лист бумаги, на котором был написан обычный текст, только кроваво-красными чернилами.

– Это специальные чернила, их готовит одна из ведьм–целительниц ковена Эндрагора. Потерявший зрение может читать написанное этими чернилами через пальцы, – ответил он.

– Но ведь ковен Эндрагора – враждебный нам, – проговорила я. – Как она может готовить вам такие чернила? Вы ведь наш союзник.

– У нее выбора нет. Она в заточении в нашей тюрьме, – спокойно проговорил фэйри, не отпуская моей руки.

– Ясно, – нахмурившись проговорила я и попыталась выдернуть свою руку из его, но он, крепко сжав ее, спросил, – кто ваши родители?

– Родители? – пролепетала я, не зная, что отвечать ему. – Папа был моряком, но он погиб, когда мне исполнилось шесть лет. А мама…мама шила одежду, – наконец сказала я, решив умолчать о том, кем была на самом деле моя мать.

– Почему врете? – спокойно спросил мужчина.

– Вру? Я не вру! – хрипло ответила я, внутренне выругавшись, поскольку напрочь забыла, что передо мной фэйри из клана темных охотников, а он мог на раз и два почувствовать ложь, стоило ему только прикоснуться к правой руке человека во время вопроса и если человек не сопротивлялся, то вся подноготная его ответа считывалась просто на ура.

– Врете. Не люблю ложь, – он небрежно отпустил мои пальцы, скривив свои красивые губы в презрительной усмешке.

– Иногда проще соврать, чем говорить кому-либо правду, – тихо ответила я.

– Я так не думаю. Правда всегда заслуживает уважения, в отличие от лжи, – ответил мужчина. – Почему вы сейчас соврали? Что такое ужасное в вашей правде о родителях, что вы вынуждены врать мне? – строго спросил он.

– Мне можно не отвечать на этот вопрос? – со слезами на глазах спросила я, поскольку просто не могла озвучить вслух то, что знала о своей матери.

– Нет, нельзя, – мужчина протянул мне свою раскрытую ладонь, – вы не представляете себе, в чей дом попали, мадмуазель. Мне не нужны здесь ненадежные люди, поэтому я вас и проверяю. Вы не фэйри и не полукровка, вы – человек, а я очень осторожно отношусь к вашему виду.