Рай и ад. Великая сага. Книга 3 - Джон Джейкс

– Начинай, – повторил Вуд хриплым голосом, насторожившим ее, и снова погладил девушку по руке.

Она попыталась отодвинуться, но он сразу шагнул следом, обдавая ее запахом бурбона.

– «Кормила я и знаю…» – Уилла сбилась, – «что за счастье держать в руках сосущее дитя…»

– А ты и вправду знаешь? – Он наклонился и поцеловал ее в шею.

– Мистер Вуд!..

– Продолжай!

Он схватил девушку за плечи, встряхнул, и тут ее охватил леденящий ужас. В черных глазах Вуда она увидела нечто большее, чем просто гнев. Она увидела желание причинять боль.

– «Но если б я дала такое слово, как ты, – клянусь, я вырвала б сосок из мягких десен…»

Ладонь Вуда скользнула с ее руки к левой груди и сжала ее.

– Но из моего рта ты не стала бы его вырывать, ведь так?

Уилла топнула высоким зашнурованным ботинком:

– Послушайте, я актриса! Я не желаю, чтобы со мной обращались как с уличной девкой!

Вуд схватил ее за руку:

– Я плачу тебе жалованье. И ты будешь тем, кем я велю тебе быть. Моей шлюхой в том числе.

– Нет! – огрызнулась Уилла, вырывая руку.

Вуд замахнулся и ударил ее кулаком в лицо. Девушка упала.

– Ах ты, тварь белобрысая! Ты дашь мне то, чего я хочу! – Левой рукой он схватил Уиллу за волосы, заставив закричать от боли, и тут же ударил правым кулаком в плечо, потом еще раз. – Ясно тебе?

– Отпустите меня! Вы пьяны! Сумасшедший!

– Заткнись! – Он залепил ей пощечину, такую сильную, что Уилла отлетела назад и ударилась головой о письменный стол. – Подними юбку!

В глазах Уиллы плясали искры. Голова раскалывалась от боли. Она протянула руку, пытаясь нащупать какой-нибудь тяжелый предмет на столе.

– Подними юбку, черт тебя подери, или я так тебя изобью, что ходить не сможешь!

Замирая от страха, Уилла вдруг наткнулась пальцами на что-то твердое – бутафорский кинжал. Вуд потянулся к ее запястью, но схватить не успел. Девушка внезапно размахнулась и ударила его. Хотя кинжал был тупым, он порвал клетчатую ткань его штанов, потому что Уилла вложила в этот удар всю силу. Она почувствовала, как кинжал уткнулся в тело, замер на секунду, а потом погрузился в него.

– Боже… – выдохнул Вуд, двумя руками схватился за кинжал, который на пару дюймов воткнулся в его левое бедро, и выдернул клинок, залив пальцы кровью. – Боже правый! Да я убью тебя!

Не помня себя от ужаса, Уилла отпихнула его обеими руками, Вуд опрокинулся набок. Он орал и ругался, грохнувшись на искусственную пальму в горшке. Уилла бросилась к креслу, схватила свои вещи и, выбежав из кабинета, помчалась по темным коридорам. У двери она кое-как справилась с засовом и чуть не упала в залитый дождем переулок, ожидая услышать позади топот его ног.

Я (такой-то), перед лицом Господа Всемогущего, торжественно клянусь, что с этого момента и впредь буду преданно поддерживать, охранять и защищать конституцию Соединенных Штатов и союз штатов, а также поддерживать и соблюдать все законы и манифесты, касающиеся освобождения рабов и выпущенные во время мятежа. И да поможет мне Бог!

Клятва, которую были обязаны дать все бывшие конфедераты, просившие помилования у президента, 1865 год

– Я должен дать такую клятву? – спросил Купер Мэйн.

Он специально проехал верхом до самой Колумбии, чтобы решить этот вопрос, и теперь внезапно засомневался.

– Если вам нужно помилование, – кивнул адвокат Трезевант, сидевший по другую сторону хлипкого столика, заменявшего ему письменный стол.

Его контора сгорела во время большого пожара семнадцатого февраля, и пока он арендовал комнату в похоронном бюро Реверди Бёрда в восточной части города, которую пламя пощадило. Самое большое помещение мистер Бёрд переделал под магазин, где продавал пробковые ноги, деревянные костыли и стеклянные глаза для искалеченных ветеранов. Гул голосов в лавке говорил о бойкой торговле этим утром.

Купер уставился на рукописный текст клятвы. В давно не стриженных волосах этого долговязого человека было уже полно седины, хотя ему едва исполнилось сорок пять. От скудной пищи он стал еще более худым, чем был раньше, а от тяжелой работы по шестнадцать часов кряду под глубоко посаженными глазами залегли темные круги. Все свои силы Купер посвящал тому, что восстанавливал склады и причалы «Каролинской морской компании», чтобы она снова начала свою работу в Чарльстоне.

– Слушайте, я понимаю ваше негодование, – сказал Трезевант, – но если сам генерал Ли унизился до принятия этой клятвы, а он это сделал на прошлой неделе в Ричмонде, то и вы сможете.

– Милуют за какое-то преступление, а я не сделал ничего плохого.

– Я-то с вами согласен, Купер. А вот федеральное правительство, к несчастью, нет. Так что, если вы хотите возродить свое дело, вам придется освободить себя от бремени, вызванного вашей службой в военно-морском министерстве Конфедерации. – Купер что-то невнятно проворчал, и Трезевант продолжил: – Я сам ездил в Вашингтон и, в известной степени, могу доверять этому агенту по делам помилования, хотя он и адвокат, да к тому же янки. – Это было произнесено с горьким юмором. – Зовут его Джаспер Диллс. Его жадность дает мне уверенность в том, что ваше прошение попадет к помощнику мистера Джонсона по делам помилования раньше многих других.

– И за сколько?

– За двести долларов США или за их эквивалент в фунтах стерлингов. Мой гонорар – пятьдесят долларов.

Купер немного подумал:

– Хорошо, давайте бумаги.

Они проговорили еще полчаса. Трезевант рассказал последние вашингтонские сплетни. По слухам, Джонсон собирался назначить временного губернатора Южной Каролины, которому предстояло созвать конституционный конвент и восстановить легислатуру штата в том виде, в каком она существовала до падения форта Самтер. Выбор Джонсона оказался вполне предсказуемым. Это был судья Бенджамин Франклин Перри из Гринвилла, открытый юнионист до войны. Как и генерал Ли, Перри заявил о своей преданности родному штату, несмотря на ненависть к сецессии, и провозгласил: «Все вы ка́титесь к дьяволу – ну и я с вами».

– Для восстановления своей работы легислатуре придется выполнить все требования мистера Джонсона, – сказал Трезевант. – Например, официально отменить рабство. – (Хитрый взгляд юриста насторожил Купера, тот явно припас что-то еще.) – Но в то же время они смогут… э-э… управлять черными, чтобы у нас снова появилась рабочая сила, а не ленивый сброд.

– Как управлять?

– С помощью… ну, назовем это правилами поведения. Насколько я знаю, в Миссисипи сейчас подумывают о том же самом.

– Эти правила будут обязательными и для белых тоже?

– Нет, только для бывших рабов.