Город и столп - Гор Видал

— Верно. А нам Эмили много о тебе рассказывала.

— Что-нибудь лестное, надеюсь?

Временами Энн говорила, словно английская актриса. Как и ее подруга, она любила поболтать:

— Мы работаем в администрации одного магазина. Я веду дела, а Эмили печатает на машинке и все такое. А ты с юга?

Джим кивнул, и Энн, как раньше Эмили, ввернула какое-то южное словечко, отчего все рассмеялись. Потом Эмили и Коллинз встали из-за стола и объявили, что идут танцевать. Джим тоже пригласил Энн, и все четверо направились на танцевальную площадку.

Джим старался не ударить в грязь лицом. Этот вечер был для него так важен.

Энн прижалась к нему. Ее щека коснулась его. Он почувствовал запах пудры, мыла, духов. Он бросил взгляд на Энн. Глаза у нее были закрыты.

Появились Коллинз и Эмили.

— Эй, Джим! — окликнул его Коллинз.

Энн открыла глаза, и Джим слегка отпрянул от нее.

— Да? — отозвался Джим.

— Эмили приглашает нас к ним домой. У них есть выпивка и радио, так что мы сможем потанцевать там, где не так людно.

— Молодец, Эмили! — оживленно сказала Энн.

Они вернулись к столику, заплатили по счету, взяли пальто и покинули «Альгамбру».

Хотя ночь была холодной, Джим вспотел из-за выпитого виски. Они остановились у небольшого жилого дома, на одной из боковых улочек. Эмили открыла дверь. Все поднялись на второй этаж по чистой лестнице, застланной дорожкой, и Эмили впустила их в квартиру, состоящую из гостиной, кухоньки и спальни. Дверь в спальню была открыта, и Джим увидел там две одинаковых кровати.

— Вот мы и дома, — объявила Эмили, включая музыку.

А Энн исчезла на кухне — и тут же появилась с бутылкой виски и четырьмя стаканами.

— Эмили, достань-ка льда, — сказала она.

Эмили пошла на кухню, за ней — Коллинз. Энн поставила на стол стаканы, Джим топтался рядом. Неловкий, неуверенный в себе.

— Потанцуем? — предложила она.

Джим попытался держать дистанцию, но она прижалась к нему. Он чувствовал себя неловко. Ему отчаянно хотелось, чтобы от этой музыки, и виски, и этой девушки у него закружилась голова. Чтобы он забыл обо всем. Но он видел только перхоть у нее в волосах. Из кухни донесся смех, затем в гостиную вошли Коллинз и Эмили. Оба они раскраснелись, глаза у Коллинза поблескивали. Эмили поставила на стол вазочку с кубиками льда, а Коллинз — бутылку содовой.

— Давайте-ка выпьем! — предложила Эмили.

Они дружно выпили, затем Коллинз предложил тост за Эмили, а Эмили в ответ предложила тост за Коллинза. Джим и Энн выпили друг за друга. Джим был уже пьян, в глазах у него все расплывалось. Неожиданно все ему стало казаться таким близким, уютным и знакомым. Он смело обнял Энн, и они бок о бок уселись на кушетку, наблюдая, как танцуют Коллинз и Эмили.

— Ты здорово танцуешь, — сказала Энн. — Наверное, брал уроки? Я-то уроков никаких не брала, но многому научилась у девушек в школе. Я поступила в школу секретарш, и мы часто танцевали. Мне всегда нравились танцы. Там-то я и научилась.

— Ты всегда жила в Сиэтле? — Джим хотел, чтобы она говорила и дальше.

Она нахмурилась, давая понять, что этот вопрос ей неприятен.

— Да, я всегда жила здесь, но мне это не нравится. Понимаешь, я хочу путешествовать. Мне всегда хотелось путешествовать, вот почему я завидую вам, морячкам. Вы так много путешествуете и так много видите.

— А где бы ты хотела побывать? — Джим обнимал ее, удивляясь собственной смелости.

Она придвинулась поближе.

— Всюду, — сказала она. — Но больше всего мне хочется увидеть Южную Калифорнию. Я хочу увидеть Голливуд. Я бы хотела и в кино сняться, — сказала она тихим доверительным голосом.

— Многие не прочь, — Джим как-то посмотрел несколько журналов про кино и был поражен, какие трудности приходится преодолевать звездам, чтобы стать звездами.

— Я знаю, — сказала Энн. — Но я думаю, я не такая, как все. Нет, правда, я думаю, я еще стану знаменитой. Слушай, я, еще когда совсем девчонкой была, ходила в кино и видела Джин Харлоу, и всяких других, но уже тогда знала, что однажды я буду такой же. Но пока вот работаю в канторе, и даже не знаю, когда смогу поехать в Голливуд. Но я когда-нибудь поеду, можешь не сомневаться!

— Ты, я смотрю, честолюбива, да?

— Что есть, то есть. Представить только, носишь все эти красивые платья, а вокруг усатые мужчины в твидовых костюмах, приглашают тебя во всякие дорогие рестораны. Пальмы растут и всякое такое… — она, приоткрыв рот, вперилась в пустоту перед собой, мечтая об этой другой жизни.

Джим бормотал что-то утешительное, отмечая про себя, что Коллинз и Эмили исчезли в спальне. Дверь была приоткрыта, и Джим видел, как Коллинз в одних трусах приближается к Эмили, которая лежит совершенно голая на одной из кроватей. Эмили хихикнула. Джим покраснел и отвернулся.

— В чем дело? — Энн прервала свои голливудские грезы. Потом, увидев, что происходит в спальне, захихикала, вторя Эмили.

— Молодость дается только раз! — изрекла она.

Джим посмотрел на нее и увидел, что глаза у нее горят каким-то бесстыдным светом. То же самое он видел и в глазах Коллинза и Эмили. Но не в глазах Боба. Он почувствовал отвращение. Но Энн, не ведая о его чувствах, вплотную приблизила к нему свое лицо, и он ощутил запах виски.

— Смотри-ка, как им хорошо, — она всем телом прильнула к Джиму, и он слышал лихорадочное биение ее сердца. — Ей-богу, им теперь сладко, — повторила она. — Да, молодость дается только раз, вот что я тебе скажу, — она поцеловала его.

Это был влажный поцелуй, с участием языка. Джим отстранился. Чувствуя его холодность, она заплакала.

— Я тоже была влюблена, — сказала она, попав пальцем в небо.

Энн, деланно всхлипывая, сказала, что понимает его чувства и знает, что ведет себя плохо. Но она так одинока, и позаботиться о ней некому, а молодость ведь дается только раз…

Джим заставил себя поцеловать ее, хотя весь был во власти воспоминаний и полузабытых страхов. Усилием воли он попытался прогнать страх, поселившийся у него в животе. Постепенно им стало овладевать желание. Он испытывал одновременно испуг и удовлетворение. Скоро он будет готов. Но тут Энн внезапно поднялась и весело сказала:

— Я, пожалуй, сниму платье, чтобы оно не помялось, — она пошла в спальню.

Джим направился за ней, но остановился в дверях, увидев Коллинза и Эмили. Их, по-видимому, ничуть не волновало, смотрят на них или нет. Они были полностью заняты тем сложным действом, в котором двое становятся одним целым. Джим, как зачарованный, смотрел на них. Они издавали примитивные звуки. Их тела извивались безотчетно, независимо от них, совершая ритуал соития. Джим был испуган. Он такого не ожидал!