Скорпионья сага. Cкорпион cамки - Игорь Белисов

– Макс, ты простишь мне мое женское любопытство?

– Конечно, любимая… – Он улыбнулся, нежно поцеловал мои веки…

– Сколько стоит этот номер?

– Для тебя нисколько… – Поцелуи спустились на шею… на плечи… на грудь… на живот… рисуя узоры… влажно кружа…

– А для тебя?..

– Я не плачу… Это номер ребят, хороших друзей… – Его губы скользили все ниже… все жарче… сужая круги… приближаясь… оттягивая… изнуряя…

– Что за ребята?..

– Солнцевские…

Я не поняла этого слова. Он добрался до места, где я всякий раз отключалась.

Мы регулярно теперь ездили в «ЦДТ». Дополуденная любовь в номере, обед в ресторане, затем снова номер и снова любовь.

Иногда он отлучался по недолгим делам. С кем-то встречался. «Стрелка», как он это называл, отшучиваясь от вопросов. Я слегка огорчалась его таинственностью. Понимала, меня это не касается. И все же неуютно, когда любимый мужчина прозрачен не до конца.

Однажды он отсутствовал дольше обычного. Я лежала одна, на кровати в номере, закутавшись в одеяло. Как дура. Начала волноваться. Вдруг почудилось, что он может и не вернуться. Одно допущение такой вероятности пробудило в груди леденящий вулканчик.

Он вернулся. С порога набросился, стягивая куртку, раскидывая одежду, не прекращая меня целовать. Я почувствовала в нем особенное воодушевление, даже восторг. На этой волне мы предались любви.

Потом просто лежали. Он курил, пуская дым к потолку. За предел потолка, в бесконечность, в невидимый космос. Его глаза лучились радостью, торжеством. О чем он в то время думал? Явно не обо мне.

И тут я увидела это.

Его кожаная куртка, вперемешку с исподним, валялась, раскинувшись по полу. Из кармана, в пылу раздевания, выкатился небольшой валик. Неброский такой, серо-зеленый, перетянутый бледной резинкой. Что это?

Плотная скрутка долларов.

Я подняла, чувствуя необычное возбуждение. Столько денег я отродясь не держала. Даже в рублях, эфемерных инфляционных бумажках. А тут доллары. Сколько здесь может быть?

Волной окатил страх.

– Макс, что это?..

Он поднял голову, глянул. Ничуть не смутился.

– Ты в какой стране живешь? Не знаешь, что это?

– Я понимаю, что доллары, но в таком количестве… Откуда?

– Я зарабатываю. Сегодня сложился удачный день… – Он потянулся, зевнул. Улыбнулся. – Сейчас время великих возможностей. Если не быть лохом, можно стать крутым. Очень крутым.

Его ответ лишь добавил мне беспокойства.

– Макс, скажи правду, чем ты занимаешься?

– Бизнесом.

– Это просто слово. Я хочу знать, чем конкретно?

– Работаю на будущее.

– Хватит болтать! Немедленно отвечай на вопрос!

– Эй, полегче… Я ведь тоже могу поставить вопрос ребром.

– Что?!

Он сжал мои плечи.

– Когда ты уйдешь от мужа?

Его взгляд меня жег. Я дернулась. Он держал. Я зажмурилась от такой неотступности. Казалось, он меня уничтожит.

Нежно обнял, поцеловал. Я обмякла. Осыпая меня поцелуями, он, захлебываясь, горячечно зашептал:

– Любимая, думаешь, мне легко наблюдать, как ты каждый вечер к нему возвращаешься, и чем вы там занимаетесь, неизвестно, а я как представлю, мне жить не хочется, бросай его, уходи ко мне, пока я никто, но я правда работаю, на будущее, наше общее будущее, где только ты и я, никого больше, и это будущее начинается здесь и сейчас, я не могу тебя посвятить в подробности бизнеса, но ты верь мне, любимая, все будет у нас хорошо, я сделаю для тебя все, что в человеческих силах…

– А если мне захочется нечеловеческих?

– Я тебе звезды с небес достану…

Сомневаться не приходилось: любит. Слегка многословно, да таков уж его темперамент. Но что на деле означает «любовь» для него? То же ли самое, жизненно важное, что для меня? Могу ли я довериться этому пламени? И если да, то как по живому резать судьбу?

ОВЕН свою любовь боготворит. Влюбляется, как правило, с первого взгляда. Его манит запретный плод, к которому он тянется импульсивно, невзирая на цену. Если потребуется, готов заплатить собственной жизнью.

Страстной натуре Овена преграды неведомы. Он подобен ребенку, чей каприз должен быть выполнен. При отказе его увлеченность может перерасти в одержимость, а ранимая гордость – в слепящую ярость вплоть до убийства.

Примитивный мужской тип напоминает пещерного человека. Он покоряет женщину, удовлетворяя с ней животную похоть. Более развитый тип хочет стать для любимой героем, мечтает о подвигах во имя ее и нередко действительно их совершает.

Оборотная сторона его страстности – истощаемость. В состоянии любви он бывает трогательным и глубоко преданным. Но хватает его ненадолго. Почувствовав повторяемость, он остывает, на полпути все бросает и удаляется.

Совместимость: Лев, Весы, Стрелец.

Следует избегать: Рака, Рыб, Скорпиона…

СКОРПИОН. Любовь для него – мистический опыт. Он хочет прочувствовать ее всеми фибрами души, пережить экстаз всепоглощающего слияния. Найдя объект любви, целиком отдает себя в его власть.

Изначально Скорпион нацелен на прочный союз. За ним и впрямь можно быть «как за каменною стеной». Если обстоятельства сложатся так, что брак заключить невозможно, будет любить нежнее и крепче, чем в законной семье.

Проблема в том, что он ищет любовь идеальную. Девиз Скорпиона – «Все или ничего». Обнаружив между своей грезой и явью несоответствие, живому человеку он предпочтет одиночество.

Пребывая в любви, Скорпион хранит завидную верность. Но горе тому, кто обманет его доверие. Недаром в Библии упоминается предостережение: «Отец мой наказывал вас бичами, а я буду наказывать вас скорпионами» (3 Цар 12:11–14).

Совместимость: Рак, Рыбы, Дева.

Следует избегать: Льва, Водолея, Овна…

Ну и расклад. Попробуй-ка выбери. Каждый из них в чем-то хорош. Однако и в каждом таится обещание неприятностей вплоть до беды.

Посмотрела и гороскоп для меня: не останавливаться, стремиться, искать, верить и ждать своего суженного… Одна болтовня.

Они оба в моей судьбе. Оба суженные. Чему верить?

Женскому сердцу. Я прислушалась.

В сердце клокотал страх.

Не припомню, когда впервые это возникло: ощущение, что я не контролирую ситуацию. Возможно, с появлением Макса, а возможно и раньше. В любом случае, на протяжении осени оно нарастало.

Мне стало казаться, что муж странный какой-то. Держится неестественно, причем неестественно даже для нашей молчанки, вошедшей в привычку. Да и никогда он не грешил многословием. Здесь скрывалось что-то другое. Но что? Я никак не могла четко понять.