Притчи, приносящие здоровье и счастье - Рушель Блаво

Вот утро наступит, сразу и пойдет! Так Лиса и сделала, как задумала. Чуть настало утро, Лиса выбралась из норы и положилась на свой нюх – этого дара никто у Лисы пока не отнимал. И если с собаками равняться в нюхе Лисе не пришлось бы, то по лесу еще таких знатных нюхальщиков, как эта рыжая красавица, поискать. И нюх подсказал Лисе, что где-то не очень далеко обосновался в своей норке Заяц. «Ну, братец, – подумала Лиса, – тебя-то я уж точно перехитрю».

В этой уверенности и поспешила Лиса по тропинке, поспешила в ту сторону, откуда отчетливо чуяла запах Зайца. А, вот и норка. Эх, жаль, нельзя в нее так забраться – больно уж вход узок; так, верно, и задуман был, чтобы Лиса не могла хозяина потревожить. Однако Лиса пришла не столько нападать силою, сколько выманивать Зайца из норы хитростью. И стала Лиса, как и давеча подле курятника, рассказывать, как хорошо в ее норке, какие там запасы морковки и капусты, как там тепло и как сухо… Заяц и вышел.

Теперь Лиса, наученная опытом общения с Курицей, решила не поддаваться ни на какие уговоры Зайца, а сразу хватать его в охапку да тащить в свою нору. Но и Заяц не был, как видно, к переговорам расположен. Этот наглый зверек взял да и стукнул Лису по носу передней лапкой! Слыханное ли дело – зайчик бьет лисицу! А как стукнул, так ринулся бежать прочь. Лиса быстро пришла в себя и сразу же бросилась вдогонку за Зайцем. Ей бы оставить эту затею, поразмыслить немного, что такого быстрика ей ни в жизнь не догнать; да где уж быть хитрой, когда ярость глаза застилает. Бежит Лиса что есть духу, и кажется ей, что хвостик Зайца где-то меж деревьев мелькает. Вот еще, вот чуть-чуть, вот сейчас еще прыжок и Заяц будет настигнут… Сильный шлепок по спине останавливает Лису, и чья-то мощная лапа прижимает рыжую красотку к земле. Не сразу Лиса поняла, что произошло, а когда поняла, то не могла не ужаснуться: и зачем только побежала она за этим Зайцем? Побежала за маленьким зверьком, а попала в лапы к зверю большому – к самому Медведю.

Взял Медведь Лису за шиворот, поднял высоко над землей да как швырнул со всей своей медвежьей силы, что показалось Лисе будто летит она аж до самой Луны – так долго длился полет. Но до Луны долететь в этот раз у Лисы не вышло – плюхнулась рыжая в кучу сухих листьев, выбралась из нее, отряхнулась, хвост повесила и припустила к норке своей. Там, забравшись поглубже, призадумалась крепко: и Курица ее, бедную, перехитрила, и Заяц перехитрил; так, может, не так уж она, Лиса, и хитра, как в сказках про то в старину сказывали? И не хочется в это верить, а приходится – никуда не денешься. Видать, и взаправду, сказка-то всего лишь ложь.

Лавка по торговле тканями располагалась в первом этаже двухэтажного дома. Семья же лавочника – сам лавочник, жена его и сын – жила во втором этаже. Однако над этим вторым этажом был еще чердак. Вход на чердак был завален всяким хламом еще прежними хозяевами, поэтому дверь туда лет уже этак пятьдесят, а может, и все сто пятьдесят не открывалась.

Между тем сыну лавочника, мальчику Макарке, очень хотелось хоть одним глазком взглянуть на то, что прячется за давным-давно проржавевшей железной чердачной дверью. Отец строго-настрого запрещал Макарке даже близко подходить к чердаку. И не то чтобы запрет этот был вызван какими-либо предсказаниями древними или там, скажем, снами вещими. Вовсе нет. Просто отец Макарки, всю жизнь занимавшийся делами торговыми, по натуре был рационалистом и потому полагал, что подступы к чердаку и сам чердак таят в себе для мальчика вполне осязаемые опасности: можно, например, удариться о какую-нибудь железяку головой или споткнуться и пребольно упасть на деревяшки.

Макарка же ничего такого не боялся, но был мальчиком весьма послушным и потому хоть и мечтал побывать на чердаке, а против воли отца своего пойти не мог. Так бы, верно, Макарка и вырос, не узнав, что же скрывается за железной дверью, если бы однажды Макарке не приснился странный сон. В этом сне Макарка шел по цветущему лугу – было так хорошо, так спокойно, так тепло. Но вдруг откуда-то навстречу Макарке вышел тощий измученный кабан; шерсть на нем свалялась клоками, а глаза так и бегали, так и бегали.

Макарка не испугался, а решил сражаться с кабаном. Однако намерения кабана, как выяснилось, не носили агрессивный характер. Наоборот: очень даже миролюбивым голосом кабан промолвил: «Ты, Макарка, должен будешь нынче же пойти на чердак. Как откроешь железную дверь, так и иди прямо на свет из маленького окошка. Там увидишь сундук. Открой крышку этого сундука, и тогда все сам поймешь».

Только хотел Макарка поподробней расспросить кабана про чердак, про дверь и про сундук, как неожиданно для самого себя мальчик проснулся. «Значит, это был сон, всего лишь сон», – с грустью подумал Макарка. Почему с грустью? А потому, что отец приучил мальчика не верить в разного рода мистику, к коей относил и сновиденья. Мальчик и не верил, хотя в этот сон поверить уж очень хотелось; так хотелось последовать совету кабана, что Макарка чуть не заплакал от сожаления. И только уже слезки подбежали к глазам Макарки, как наяву услыхал он уже знакомый по сну кабаний голос – словно сверху откуда-то до Макарки донеслось то, что он уже слышал: «Ты, Макарка, должен будешь нынче же пойти на чердак. Как откроешь железную дверь, так и иди прямо на свет из маленького окошка. Там увидишь сундук. Открой крышку этого сундука, и тогда все сам поймешь». Но где кабан? Откуда ему взяться в доме? Макарка облазил все углы своей комнаты в поисках говорящего кабана, но нашел только потерянную вчера тетрадку по арифметике. Еще более опечаленный, чем сразу после сна, Макарка оделся и направился в гимназию.

Уроки никак не шли на ум – думал мальчик о сне своем и еще больше думал о том голосе, что услыхал наяву. Тут уж никаких сомнений в реальности происходящего не было. Но от этого мало что менялось. С таким мыслями Макарка сидел на занятиях, с такими же мыслями шел из гимназии домой. И уже на самом подходе к дому отчетливо услыхал: «Ты, Макарка, должен будешь нынче же пойти на чердак. Как откроешь железную дверь, так и иди прямо на свет из маленького окошка. Там увидишь сундук. Открой крышку этого сундука, и тогда все сам поймешь».

Оглянулся мальчик и увидел, как по улице от него убегает – да-да, тот самый кабан из давешнего сна. Так значит все происходившее – не мистика? Как же радостно было Макарке от осознания этого – просто теперь Макарка решил, что во что бы то ни стало, а запрет отца он нарушит, нарушит ради исполнения кабаньего завета. Вы скажете: как же так – для мальчика какой-то кабан важнее родного папы! Скажете, и будете правы. Однако в жизни нередки случаи, когда нам приходится следовать не наказам старших, а велениям собственного сердца.

И тут был как раз случай такого рода – сердце, именно сердце велело Макарке делать так, как сказал кабан. Сердцем чуял мальчик, что все это не просто так, что от этого как-то зависит его будущее. Потому, дождавшись пока в доме все уснут, Макарка в тот же вечер, вооружившись свечкой и спичками, направился на чердак. Пробрался мальчик через залежи старой рухляди и даже не поранился и не получил занозу, как то предрекал отец. Дверь железная тоже поддалась сразу – настолько она проржавела, что даже не могла уже и скрипеть как следует. Макарка прошел на чердак – повсюду висели буквально клочья пыли, а на полу валялась рухлядь, казавшаяся в свете свечи, которую мальчик предусмотрительно зажег, такой ветхой, что только дунь на нее, и она рассыплется.