Месть Росселлини - Ивонн Линдсей

— Добрый вечер, Лана. Надеюсь, вы хорошо провели день? — Рафаэль обернулся и протянул ей бокал вина.

Она машинально взяла бокал, коснувшись пальцев Рафаэля, и это невольное прикосновение моментально напомнило ему о том, как она на него действует. Его невинное приветствие смутило ее, как будто она ждала, что он поинтересуется, где она была. Но его стиль был другим. Он предпочитал завлекать жертву мягким соблазном, медленно, но верно заманивая в свою сеть.

— Я не собиралась возвращаться, но у меня не было другого выбора.

Хотя голос Ланы был спокойным, выглядела она измученной, буквально валилась с ног. Совершенно очевидно, что день у нее прошел не так, как она хотела. Отточенная годами удачных деловых усилий интуиция никогда не обманывала его — Лана близка к тому, чтобы уступить его требованиям.

— Ели что-нибудь?

Она криво усмехнулась.

— Нет. Не было времени. — Лана подняла левую руку и смахнула прядь волос с лица. — Если вы позволите, я пойду и освежусь немного.

Вдруг до него дошло, что на ее пальцах нет колец! Что она сделала? Рафаэль тут же оказался рядом с нею, схватил за запястье и повернул руку к себе.

— Ваши кольца. Где они?

— Какое это имеет значение? Они мне больше не нужны. — И она решительно высвободила руку.

Рафаэль с горечью подумал, что все совпадает. Ее замужество так мало значило для нее, что она сбросила это доказательство так же легко, как если бы это была смена нижнего белья.

— Где они? Их надо положить в сейф гостиницы, если вы не собираетесь их носить.

— Что ж, видимо, для некоторых людей они не представляют подобной ценности. — В ее голосе появилась резкость, а губы искривились в циничной полуулыбке.

— Что вы хотите этим сказать? — У нее был такой вид, будто она смеется какой-то понятной ей одной шутке, и это рассердило его. — Конечно, они имеют ценность, ведь это ваши обручальные кольца.

— Я их продала. Немного выручила, но мне надо было позвонить.

Продала кольца, чтобы позвонить? Она так небрежно сказала это! Если бы он не знал ее лучше, то подумал бы, что она чуть ли не бравирует своим легкомысленным поведением.

— А отсюда вы не могли позвонить?

Что она скрывает? Может быть, любовника? Вполне возможно. Слишком легко она прыгнула в его объятия. В нем вспыхнула ревность. При мысли о том, что она с другим мужчиной, у него сделалось кисло во рту, а пальцы судорожно обхватили тонкую ножку бокала. Рафаэль крепко стиснул зубы, чтобы не озвучить свою версию.

— Не могла. Это сложно объяснить.

— Извини меня, — чуть слышно пробормотал он. Бедная Мария, ему надо было действовать быстрее! Во всем он виноват, все можно было предотвратить.

— Извинить вас? За что? Вас не за что извинять. Если кто и виноват, то только я. Я не должна была возвращаться сюда, но мне было некуда идти. Не смогла заставить себя пойти в меблированные комнаты, особенно после того, как увидела, каково там, и ощутила тамошний запах. Извините. Я злоупотребляю вашей добротой.

Он не понял, что она услышала сказанные им слова. Он просил извинения не у нее, а у своей сестры. Как показательно! Лана всегда думает, что все касается только ее. И что за ерунду она несет? Меблированные комнаты? Он точно так же не мог видеть Лану в меблированных комнатах, как и не мог представить себе, что прощает ее за тот вред, какой она нанесла счастью его сестры.

— Так что же вы делали сегодня? Кроме осмотра меблированных комнат.

Лана, не притронувшись к вину, поставила бокал на стол.

— В основном старалась понять, что мне делать дальше.

Рафаэль хранил гробовое молчание. Ему хотелось бы верить, что в течение дня она подумала и о ребенке его сестры, о просьбе, с которой он обратился к ней вчера.

— И вы решили, что делать дальше? — напомнил он после паузы. — А что по поводу вашей работы в благотворительной организации? Вы еще не приступили к ней?

На ее лицо легла тень, а бирюзовые глаза стали почти зелеными.

— Нет. Я больше там не работаю.

— Так что ваша работа на благотворительность подошла к концу. Полагаю, все это было лишь для вида?

— Конечно, нет! — Щеки Ланы запылали от гнева. — Почему вы говорите такое?

— Поправьте меня, если я ошибаюсь, но вы занимались благотворительностью для детей из бедных семей?

— Да.

— Тогда разве есть разница между незнакомыми детьми, для которых вы собирали средства — на дом, одежду и еду, — и ребенком моей сестры?

— Разница? Разница в том… — Лана замолчала, стараясь найти ответ.

— Разница в том, что вы так полны желанием отомстить вашему покойному мужу, что вымещаете зло на его ребенке. Может быть, вы правы. Вам пора подыскать себе другое место для жилья.

Дрожащей рукой он поднес бокал к губам и отхлебнул большой глоток вина. Не слишком ли далеко он зашел? Трудно сказать. У нее было бесстрастное лицо. Гнев, промелькнувший в ее глазах, быстро потух, как если бы это был фитилек свечи, зажатый между пальцами. Потом он вдруг заметил, как слегка смягчилась линия ее губ. Пришло время напасть на жертву.

— Возможно, я не слишком ясно выразился вчера. Я готов простить вам долг вашего мужа, содержать вас, предоставить вам дом и все необходимое, чтобы вы чувствовали себя также комфортно, как привыкли. Вам даже не нужно будет ежедневно заботиться о ребенке. Для этого я найму няню. Плюс к этому приличное денежное содержание, о котором я говорил. — Он назвал сумму, которая, по его мнению, могла заинтересовать ее.

Лана перестала слушать Рафаэля, когда до нее дошла справедливость ранее сказанных им слов. Он прав! Она так сосредоточилась на своей боли, предательстве Кайла, на потере всей своей собственности, что утратила чувство реальности. То, что отец продолжал отвергать ее, должно было снять пелену с ее глаз. Несколько лет назад Лана поклялась, что никогда не сделает такого же по отношению к ребенку, и все-таки сделала это. Отказываясь принять опекунство над ребенком Кайла, она превратит ребенка в такую же жертву, как она сама, и только у нее все еще есть возможность это изменить.

К глазам подступили слезы, но Лана решительно сдержала их.

— Я сделаю это. — Слова сорвались у нее с языка, прежде чем она успела подумать.

— Вы передумали? Вот так просто? — Его серые глаза потемнели. — А откуда я знаю, что вы так же быстро не передумаете снова?

— Не передумаю. Не по этому поводу. Не сейчас. — Никогда — в отношении такой важной вещи, как эта. Как ни неприятны обстоятельства, приведшие к этому моменту, внутри зажглась искра справедливости, разливая тепло и изгоняя оцепенение и отчаяние.

— Простите мне, если я несколько неохотно принимаю ваше внезапное изменение решения. Откуда мне знать, что, когда я создам для вас все условия, вы снова не передумаете?