Любовь на грани безумия - Каролина Бехтерева

чем тебе помочь… Мне его прижать нечем, к сожалению…

— Я сам!

Папа вздыхает, кивает каким-то своим мыслям, а потом крепко сжимает плечо:

— Будь осторожен, ладно? Второй раз мама этого не переживет…

Сжимаю челюсти до хруста, когда от слов отца, яркие картинки 2-х годичной давности проносятся перед глазами.

— Я постараюсь… Я хотел спросить… — Поворачиваюсь лицом к родителю, отмечая несколько новых морщин. — Тимур говорил, что его отец обмолвился о каких-то проблемах… У вас все хорошо?

— Не совсем, но мы справимся… Разве ж первый раз нам палки в колеса пытаются вставить?

Улыбаюсь, и хочу искренне верить в слова отца, но почему-то не могу…

Да, подобный бизнес, который ведут наши с Тимом отцы, не прост. Чего стоит конкуренция в виде государства, но, как-то, они всегда справлялись, а сейчас… не нравится мне эти глаза в сторону и неуверенный тон.

Но, к сожалению, сейчас я ничем не смогу им помочь…

Глава 17

Карина

Такси останавливается прямо у ворот, а я только сейчас понимаю, что не придумала никакую отмазку для себя.

Что я буду говорить Святу? Как объясню свой побег?

Руки противно дрожат, когда я нажимаю на звонок, а спустя секунду, по всему телу проносится табун мерзких мурашек. Я знаю… сейчас муж смотрит на меня через экран, прикрепленный к воротам, и в голове проигрывает всё, что сделает в отместку за моё поведение.

Дверь пищит и автоматически открывается.

Еле передвигаю ногами, которые так и норовят развернуть всё тело и унести его, как можно дальше отсюда, но нельзя… Будет ещё хуже…

Вхожу в дом под напряженные взгляды охраны, и тут же попадаю в кольцо рук.

Муж выдыхает, благодарит Бога, что-то причитает и ощупывает моё тело.

— Милая, с тобой всё в порядке? Я чуть с ума не сошел. Где ты была? — Недоуменно смотрю на взволнованного мужа, и хочется спросить: «Кто ты? Где гневное, покрасневшее от ярости лицо? Где громкие крики и хлёсткие пощечины?»

— Всё хорошо… — Выдавливаю из себя, и с осторожностью наблюдаю за каждым его движением, что бы успеть увернуться от удара.

— Тебя искал весь город. Я каждый закоулок перерыл, а тебя нигде не было. Что произошло?

— Я… я не знаю… просто… — Лихорадочно соображаю, но в голове, словно перекати-поле разгуливает, и ни одной мысли.

— Боже, я так рад, что с тобой всё хорошо. — Прижимает меня к себе, а потом, не дав опомнится, тянет вглубь дома. — Проходи, дорогая. У нас гости…

Вхожу в гостиную и застываю.

— Добрый день, Карина… — Киваю, и смотрю на мужа огромными глазами.

— Это мой, надеюсь, будущий деловой партнер, Холодов Игорь Владимирович. Ты помнишь его? Вы уже встречались, когда ты забирала документы из его офиса. — Широкая улыбка освещает лицо мужа, и такая же появляется на лице отца Влада… Только, если у Свята она лживая, то у Холодова-старшего тёплая, но какая-то слегка нервная, дерганая, что-ли…

— Да… конечно, помню. Здравствуйте…

— Я оставлю вас на пару минут, проверю, готов ли ужин.

Свят выходит из гостиной, а отец Влада продолжает изучать моё лицо.

— Ваш муж заботливый… Он так переживал, пока Вы… — осекается, и задорные черти начинают плясать в его глазах.

Боже, как стыдно… Он взрослый мужчина, и по его виду понятно, что он в курсе, где я была, с кем, а главное, чем занималась… Позорище какое…

Сейчас я выгляжу, как гулящая жена, потерявшая голову от любовника, но… даже притом, что этим любовником является его сын, я не вижу в его взгляде осуждения.

— Знаете, как говорят: «Не всё то золото, что блестит…»? — В этом городе и так достаточно людей, которые считают моего муж святым. Пусть хоть этот мужчина не обманывается и не верит всему, что видит.

Я бы сейчас с радостью выложила ему все карты на стол и попыталась предупредить, что бы он и не думал водить со Святом никакие дела, но отец Влада подходит ближе, прямо смотрит в глаза, а потом еле слышно издает:

— Не ломайте голову Карина, я слишком долго живу на этом свете… Я не так глуп и наивен, как может показаться на первый взгляд, и… я привык вести дела честно…

Выдыхаю, и дарю мужчине слабую улыбку.

Свят возвращается, как раз, в тот момент, когда мы уже ведет легкую, непринужденную беседу о погоде.

Весь вечер напоминал какой-то спектакль для одного зрителя.

Муж порхал вокруг меня, нежно касался руки, улыбался и слишком много уделял своего внимания, а отец Влада поглядывал на эту картину, и словно Станиславский из него просачивался и ехидненько изрекал: «Не верю!»

Когда часы перевалили далеко за полночь, а ужин грозился перейти в ранний завтрак, Игорь Владимирович, сославшись на усталость и раннюю встречу, засобирался домой.

Желаю ему доброй ночи и закрываю входную дверь. Слышу звук отъезжающей машины, и как только за автомобилем Холодова закрываются ворота, ощущаю резкую боль в затылке.

Свят, щедро ухватив за волосы, молча, тянет меня вглубь дома.

Я пытаюсь вырваться, царапаю кожу на его конечности, но муж прилично превосходит меня в силе.

— Позорить меня вздумала, тварь? Я тебя научу, как нужно уважать законного мужа! — Орёт не своим голосом, и, отшвырнув к ближайшей стене, с размаха лупил по лицу.

Удар приходится на нос, из которого тут же начинает хлестать кровь.

От следующего страдает голова, и я медленно съезжаю по стене на пол.

Сижу на корточках, утирая кровь с лица, но муж мертвой хваткой держит волосы и наотмашь бьет по лицу.

Мои руки, подбородок, шея и одежда окрашиваются в темно-красный цвет. Жуткий металлический вкус во рту, вязкая кровь вперемешку со слюной, которую не проглотить, иначе весь ужин окажется рядом на полу.

Выплёвываю скопившуюся жидкость, и слышу странный звук. Передо мной лежит окровавленный зуб, а его острые остатки режут щеку со следующим ударом.

Упираюсь руками в пол, пытаясь встать, как раз в тот момент, когда живот пронзает дикая боль.

Муж, в прямом смысле, поднимает меня с ноги. Сила удара настолько мощная, что я чувствую будто внутри, что-то лопнуло.

Свят наносит и наносит удары, при этом, не произнеся ни слова. Слышу только его злобное рычание и жуткую отдышку.

Хватает меня за тонкий сарафан, который тут же трещит по швам, и больно припечатывает к стене.

Затылок печет, и я не сразу чувствую, как остатки платья перемещаются по моему бедру вверх.

Секунда тишины и рёв на весь дом оглушает и пробирает