Нуар - Андрей Валентинов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 8 9 10 11 12 13 14 15 16 ... 103
Перейти на страницу:

– Последняя буква алфавита?

– Нет, от русского слова «zagradotryad». Потом объясню, что это значит.

Общий план Эль-Джадира Январь 1945 года

Номер был двухместный, но вторая кровать пустовала. Судя по болтовне скучающего портье, гости ожидались не скоро, разве что через неделю, когда прибудут какие-то парижские шишки. И прибудут ли? Начальство сейчас в Касабланке, и военные там, и иностранцы. Эль-Джадира – город маленький, всё, что есть – порт, да и тот почти пустует.

Война, мсье, война!

Гостиница казалась необычно тихой – по крайней мере, для него, покинувшего город в 1943-м. Тогда все номера были заняты, у стойки регистрации томились опоздавшие, из приоткрытой двери ресторана гремел оркестр, девицы в грубом макияже несли бессменную вахту на всех пристрелянных точках. Одну, впрочем, он и сейчас встретил – не слишком юную мулатку, полировавшую ногти в мягком кресле у столика, где заполняли документы. Девица без особого интереса взглянула на нового постояльца и скривила накрашенные губы, сообразив, что поживы не ожидается. Ресторан же не работал. Портье, проследив взгляд, брошенный в сторону закрытой двери, развел руками. Ремонт, мсье! Но бар скоро откроется, и если мсье желает…

Эта странная тишина заставила окончательно поверить в новую, непривычную реальность. Ричард Грай и в самом деле вернулся на пепелище, где уже успели разобрать руины, прибраться и даже затеяли ремонт.

Сонный коридорный, получив благодарность в натуральной хрустящей форме, на миг воспрянул духом и зачастил скороговоркой. Бывший штабс-капитан отмахнулся, но потом, подумав, попросил принести бутылку коньяка. На это ушли последние деньги, но позднего гостя данное обстоятельство нисколько не обеспокоило. Когда коньяк в сопровождении двух пузатых хрустальных рюмок занял законное место на столе, а коридорный неслышно закрыл за собою дверь, новый постоялец подошел к зеркалу. Смотреть не хотелось, но он все-таки, пересилив себя, взглянул. Удивился, вновь кинул взгляд на своего безмолвного двойника. Черный человек по другую сторону тонкой амальгамы выглядел подозрительно молодо, словно и не было нескольких последних лет. Человек снял шляпу, провел ладонью по волосам, не поверил, приблизил лицо к стеклу.

Еле заметно шевельнулись губы:

– «Черный человек! Ты прескверный гость…»

С висков исчезла седина, разгладились морщины на лбу, со щеки пропал старый шрам, полученный еще в 1919-м. На миг подумалось, что Черный человек в зеркале – не слишком удачно слепленный гомункул из реторты провинциального алхимика. У заказчика не оказалось хорошей фотографии, пришлось брать старую, с густой ретушью.

Стараясь не испугаться, Ричард Грай снял плащ, аккуратно повесил в шкаф при двери, затем принялся расстегивать пуговицы пиджака. Не торопился, нарочно тянул время.

Рубашка…

Пальцы скользнули по коже, замерли. Странно, что об этом не подумалось сразу, еще на корабле, когда он пытался понять, как и почему вернулся в мир. Люди не всегда гибнут на войне, не всегда умирают от ран, даже если по ним стреляют в упор, не жалея патронов. Порой они возвращаются, но…

«Zerstöre den Abschaum, Hans!..» [8]

Шрамов не было. Гладкая ровная кожа – чужая, из реторты. Сколько было пуль? Он успел почувствовать три, задохнуться от боли, в последний раз открыть глаза…

«Zählebig!» [9]

Потом, вероятно, была четвертая, последняя, но Ричард Грай ее не помнил. Следовало проверить еще один шрам – на правом плече, старый, почти исчезнувший, но бывший штабс-капитан этого делать не стал. Прошел к креслу, бросил на стол коробку папирос, с силой провел ладонью по затылку. Рука потянулась к коньячной бутылке. Замерла. Легче все равно не будет.

Он выключил свет, оставив лишь маленькое бра над кроватью, сел в кресло и вытянул ноги, жалея, что не догадался снять ботинки. Затем зажег папиросу и, резко затянувшись, поморщился, едва сдерживая кашель. Почему-то подумалось, что приговоренных к смерти лечат – и только потом убивают, уже при полном здравии. Пустая гостиница внезапно показалась ловушкой, гигантской мышеловкой.

– Прорвемся…

Он заставил себя думать о другом, пусть и не столь важном. Опустел не только отель, но и весь город. До войны Эль-Джадира считалась тихим местом. В начале века французы начали строить военный порт, потом бросили, и корабли-стационары ушли в Касабланку. После Первой мировой в городе, если не считать местных арабов и берберов, оставались только рыбаки и немногочисленные пенсионеры-рантье, привлеченные здешней дешевизной. Потом сюда добрались несколько эмигрантских семей из России, а в середине двадцатых вновь оживился порт. Тогда-то и попал в Эль-Джадиру Жан Марселец – соблазнился заработком, очень неплохим, если сравнивать с метрополией. Но город все равно оставался незаметной тенью шумной Касабланки. Когда Ричард Грай, подданный Государства Алеппо, решил приобрести дом, покупка обошлась в смешную сумму. Ненамного дороже стоила аптека в самом центре, рядом с цитаделью. Марселец, когда они познакомились, был уверен, что в такой глубинке серьезные дела не делаются. Парень мечтал о славе Аль Капоне, собираясь перебраться в Касабланку, а то и вообще за океан. Даже когда немцы напали на Польшу, война не воспринималась здесь всерьез. Слишком она далеко, за пустыней, за океанскими волнами.

Первые беженцы из Европы поселились в отеле «Южный Риц» под новый, 1940-й год.

Весной 1943 года Ричард Грай купил в билет в кинотеатр «Эрколь», где крутили «Касабланку» с Богартом и Бергман. Он шел на сеанс, прекрасно зная, что увидит. Хотел просто вспомнить, отдохнуть. «Play it again, Sam!» Зал был полон, люди смотрели, затаив дыхание, но бывший штабс-капитан вдруг понял, что фильм ему совершенно не нравится. Поразился, принялся всматриваться, вслушиваться в каждую реплику, в каждое слово. Это была какая-то другая «Касабланка» – не та, что в давние годы он видел на экране монитора. Хэмфри Богарт, как и полагалось, курил сигарету и хмурил брови, Ингрид Бергман демонстрировала левый профиль, пропущенный через рассеивающий фильтр… Однако Ричард Грай замечал совсем иное. Его не смущали картонные декорации и неудачно подобранные костюмы. Это всего лишь кино, где актеру приходится становиться на табурет, чтобы взглянуть партнерше в глаза.

Просто все было не так. Совсем не так.

Ложь он почувствовал в первые же секунды, слушая суровую речь диктора, повествующего о великом Исходе из оккупированной Европы. Тысячи беглецов через Марсель и североафриканские порты стремились в вожделенный Лиссабон, дабы попасть на корабль, идущий в землю Свободы. Иной цели у страждущих не было и быть не могло. Единственное препятствие, страшное и непреодолимое – отсутствие транзитных виз. О, эти визы – в белом конверте, спрятанные под крышкой рояля…

1 ... 8 9 10 11 12 13 14 15 16 ... 103
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?