Правила еды. Передовые идеи в области питания, которые позволят предотвратить распространенные заболевания - Говард Джейкобсон

В таком случае предлагаю рассмотреть следующие «Выводы и декларацию цели», скопированные и вставленные из закона, принятого Конгрессом Соединенных Штатов [36]. Мне нравится этот пример, потому что он лучше многих других иллюстрирует неудачи нашей системы здравоохранения.

а) Конгресс находит и заявляет:

1) что заболеваемость раком растет и что рак – это болезнь, которая сегодня является основной проблемой для здоровья американцев;

2) что новые научные достижения, если их всесторонне и энергично использовать, могут значительно ускорить наступление момента, когда станут доступны более адекватные профилактические и терапевтические возможности для борьбы с раком;

3) что рак – основная причина смерти в Соединенных Штатах;

4) что нынешнее понимание рака является следствием широких достижений в области биомедицинских наук;

5) что в результате недавних открытий, касающихся онкологических заболеваний, предоставляется прекрасная возможность для энергичного проведения национальной программы борьбы с раком;

6) что для обеспечения наиболее эффективного противодействия раку важно использовать все биомедицинские ресурсы Национальных институтов здоровья;

7) и что программы научно-исследовательских институтов, входящих в состав Национальных институтов здоровья, позволили создать самое продуктивное научное сообщество, занимающееся вопросами здоровья и болезней, которое когда-либо существовало в мире.

b) Целью настоящего Закона является расширение полномочий Национального института онкологии и Национальных институтов здоровья с целью продвижения национальных усилий по борьбе с раком.

По понятным причинам вы можете решить, что это неплохое начало. В конце концов, кто будет возражать против активизации борьбы с онкологическими заболеваниями, скоординированных усилий Национальных институтов здоровья и других авторитетных учреждений? Согласно приведенному закону, рак является основной причиной смертности, поэтому перечисленные выше меры кажутся своевременными и уместными. Но ровно до того момента, когда вы осознаете, что этот закон, «Национальный закон о раке», был принят уже давно. Мне жаль, что я ввел вас в заблуждение, но, по-моему, это только подтверждает мою правоту. Данный закон был принят не в нынешнем году и даже не в прошлом, а в 1971-м – как раз между кончиной моей тещи и смертью моего отца. Он был принят в том году, когда Никсон подписал поправку о снижении возраста голосования до 18 лет; в год, когда 40 центов было достаточно, чтобы купить галлон бензина; в год, когда всего за несколько месяцев до открытия нового тематического парка под названием Disney World был запущен «Аполлон-14».

Ясно, что за 50 лет, прошедшие с тех пор, как Конгресс принял «Национальный закон о раке 1971 года», многое изменилось, но больше всего меня беспокоит то, что совсем не изменилось. Онкологические заболевания продолжают оставаться основной причиной смерти. Достижения во всех областях биомедицинских наук продолжают удивлять и в значительной степени способствовали повышению «нынешнего нашего понимания» рака, но какие выгоды мы получили от этого понимания? Наша возможность лечить рак не продвинулась, несмотря на огромный объем ресурсов, выделяемых для этой миссии. И наконец, самое главное: питание остается столь же недооцененным фактором и его возможности не используются в должной мере, как и тогда.

Провозглашенный первым ударом в «войне с раком», «Национальный закон 1971 года» является не результатом злого умысла, но следствием ошибочной предпосылки. Он запустил обновление и переоборудование Национального института онкологии и содействовал тому, что последний обрел свою нынешнюю форму. Кроме того, Закон помог учредить новые центры исследования рака и дать сигнал к новой, активной кампании против одной из наших самых страшных болезней. Ошибочная предпосылка, расшатывающая его, состоит в предположении, что Национальный институт онкологии и Национальные институты здоровья были соответствующим образом вооружены для войны с раком, хотя на самом деле в их арсенале не было и нет самого мощного оружия – питания. Среди 27 институтов и центров, составляющих Национальные институты здоровья, ни один не занимается его изучением.

Кампанию против рака критикуют не только полные надежд защитники, придерживающиеся теории о важности питания. Многие признанные профессионалы в области онкологии тоже настроены скептически. В статье, опубликованной в The Lancet[33] несколько лет назад [37], один критик охарактеризовал войну с раком следующим образом: «Несмотря на выдающийся прогресс в понимании патогенеза[34] болезни, в большинстве случаев и для большинства форм рака эта война не выиграна». Я уверен, что вы согласитесь с самыми отрезвляющими опасениями автора по поводу рака в XXI веке: 1) «лечение рака стоит очень дорого», 2) лечение рака «[имеет] только временный клинический эффект», и 3) «инструментальные мутации и перестройки генома человека в трансформированных раковых клетках чрезвычайно сложны», вследствие чего их невероятно сложно изучать.

Однако в конечном счете автор не требует радикального изменения стратегии и уж точно не заявляет о главенствующей роли питания. Скорее он заостряет внимание на метафоре войны. Он описывает стратегию «военного поля боя», способную «включать информацию о характеристиках и вооружении противника, точные топографические карты всех потенциальных полей сражений и зон боевых действий, погодных условий и других факторов окружающей среды, наряду с переписью дружественных сил и их возможностей во всех соответствующих географических точках». Иными словами, он призывает к более изощренному плану битвы, но в итоге по-прежнему опирается на технологическое понимание рака и медицины. Автор не предлагает сбросить со счетов войну с раком, вместо этого он приводит доводы в пользу более впечатляющего с технической точки зрения применения того, что мы узнали: «Хотя двойственные метафоры о войне с раком и „волшебных пулях” для его уничтожения оказались полезными, сейчас самое время их усовершенствовать, учитывая выдающиеся достижения в области онкологии и медицины в целом». Вместо того чтобы подвергать сомнению саму предпосылку о «волшебной пуле», предполагающей, что с каждой конкретной болезнью можно бороться с помощью точно выверенного препарата без побочных эффектов, он призывает нас изобрести более совершенную, более направленную «волшебную пулю», которая не поражает ничего, кроме своей цели. Если даже предположить, что такое средство существует (что само по себе уже является огромным допущением), интересно знать: сколько времени займет его поиск?

Тем временем война приобрела глобальный характер. В другой статье журнала The Lancet исследователи Паоло Винейс и Кристофер П. Уайлд из Международного агентства по изучению рака (от Всемирной организации здравоохранения) утверждают, что «все большая часть бремени [рака] ложится на малоимущих и страны со средним уровнем дохода необходимы срочные действия [и что] первичная профилактика – самый эффективный способ борьбы с раком» [38]. Я согласен с тремя этими утверждениями. Однако они относятся только к стратегиям первичной профилактики, тогда как я бы добавил, что пора рассмотреть влияние протокола питания на лечение рака. Если разработанные стратегии первичной профилактики не могут внедрить самые убедительные результаты исследований рака, в том числе связанные с питанием, то наши организационные и структурные меры никогда не смогут полностью реализовать свой потенциал. Тревожное количество жертв и огромные требования к нашим ресурсам и вниманию будут необходимы для войны с раком и далее, но только теперь на глобальном уровне.