Босс скучает - Татьяна Тэя

А что это ты так разволновалась? — тут же просыпается внутренний голос. — Будто тебе одной из всего женского пола позволено его Германом называть.

Ну, почему же одной, — мысленно отвечаю себе же. — Ещё маме, бабушке, ну и тёте, если есть таковая.

— Привет, — невинно хлопаю ресницами и делаю шаг к столу девушек, — а кто это у вас тут такой?

Наклоняюсь чуть ниже, чтобы рассмотреть Островского. В тёмно-синем костюме, в прекрасном галстуке в красную полоску, стоит, улыбается, вроде даже ни капли не скучает.

— Так это наш новый босс, не видела разве ещё? Ой, а ты сама, наверное, новенькая, из Москвы перевели? Да? — говорит миловидная блондинка на одном дыхании.

— Да, из Москвы, — коротко подтверждаю.

— Ну, вот, я так думала! — она покачивает телефоном в руке. — Симпатичный, правда?

Не знаю, с чего она вдруг решила, что со мной можно посплетничать? Может быть, стиль жизни у неё такой?

— Ага, — без лишних охов и подробностей выдаю я. — И, правда, симпатичный.

— Надеюсь, что контактный, — с усмешкой продолжает она.

— Ну, это мы только на каком-нибудь корпоративе сполна проверить можем, в неформальной, так сказать, обстановке, — вставляет её подруга.

— А скоро… корпоратив-то? — тут же интересуюсь.

— Нет, — вздыхает блондинка и разводит руками, — ближайший только зимний. До него ещё вон сколько времени.

— Хм, — поджимаю губы и решаю выдать им здравую мысль. — А мне бывший шеф говорил, что корпоратив — это тоже работа. В старой фирме после каждого корпоратива по компании прокатывалась волна увольнений.

— А где ты раньше работала? — тут же интересуется блондинка.

— В «Варганов и сыновья», — отвечаю честно.

— А… понятно, — тянет она и в её взгляде зажигается интерес. — Там Кирилл начальник, но у него невеста есть. Вон в новостях часто мелькают. А раньше он только моделями интересовался.

Ну, допустим, не только моделями, так-то Ксения у него в подружках ходила довольно долго. Но меня удивляет осведомлённость этой девицы, любительницы светской хроники, о личной жизни перспективных питерских холостяков.

— О, у него же ещё младший брат был. Паша, вроде, — лицо блондинки светлеет.

— Там без вариантов, девочки, — качаю головой.

— Женат? Не слышала.

— Обручен, — вскидываю многозначительно бровь, думая про Нику и веря, что с младшим Варгановым у них всё сложится наилучшим образом.

Когда-то я пыталась с помощью Паши вытравить Германа из головы, потому что личная жизнь после фиаско с Островским была поставлена на паузу чуть ли не на два года, но затея изначально была обречена на провал.

Девушки продолжают шушукаться, а я возвращаюсь к своему ноуту и, пока сижу, раздражённо выстукиваю ногой под столом. Нет, я, конечно, не ослепла. Герман был привлекательным парнем, а стал притягательным мужчиной, кто же виноват, что он до сих пор меня привлекает и притягивает?

А это странное чувство… что это? Ревность? Откуда? Я не интересуюсь Германом и не ревную его. Нет-нет. Вот так. Буду чаще это повторять, сама быстрее поверю.

Когда минутная стрелка на круглых настенных часах опускается к половине десятого, я подрываюсь и бегу на своё место. Так увлеклась ответами на письма, что совсем про время забыла.

Сегодня в офисе спокойнее и, кажется, горы коробок слегка поуменьшились. Очень надеюсь, что к пятнице помещения фирмы перестанут напоминать макулатурный склад.

Дверь в кабинет шефа закрыта, но я слышу приглушённые голоса оттуда, а на собственном столе обнаруживаю стопку папок и записку, с просьбой снять копии с определённых страниц и раздать. Этим я и занимаюсь следующие десять минут, а потом захожу в кабинет Германа, прерывая оживлённый разговор своим появлением.

Ого, да тут настоящее совещание. За длинным столом расположились двенадцать человек, а Островский во главе всех — тринадцатый. Настоящая чёртова дюжина. Почему этой встречи не было в его рабочем календаре? Импровизация?

Я одариваю всех милой улыбочкой и начинаю раздавать откопированный материал. В этой странной тишине я даже начинаю ощущать лёгкое неудобство. Его усиливает тяжёлый взгляд Германа, следящего за каждым моим движением.

Ну, секси-босс, знал бы ты, как сотрудники надеются, что ты у нас контактный, а я вот, надеюсь, что нет.

— Варвара? — привлекает он моё внимание.

Заканчиваю со своим коротким поручением и оборачиваюсь к нему.

— Варвара, организуйте нам что-нибудь, — он ровно смотрит на меня, а в глазах пляшут черти. Наверное, прекрасно догадывается, как меня раздражает эта игра в официантку. — Пожалуйста, — будто бы спохватившись, добавляет он.

Значит, организуйте нам кое-что… Кое-что просит, кое-что и получит… Прищуриваюсь в ответ, и с улыбкой киваю.

— Конечно, сейчас организую.

Когда почти через пятнадцать минут я широким жестом распахиваю дверь в кабинет и впускаю внутрь вереницу официантов, недоумение и недовольство на лице Островского невозможно не заметить.

— Кофе-брейк, — заявляю перед всеми, бодро хлопая в ладоши. Я уже привлекла внимание, просто хочется позлить хозяина этой деловой обители. — Проходите, ребята, — по-свойски подгоняю я, — расставляйтесь тут и принимайте заказы, если таковые будут.

Придерживаю дверь, пока двое замыкающих вкатывают столик с бойлером, чайным набором, кофе-машиной, разнообразной выпечкой и нарезкой для бутербродов.

— Если кто-то проголодался, можно сделать заказ посерьёзнее.

Так и хочется добавить «не надо стесняться», но я сдерживаюсь.

Затем киваю официантам, мол, работаем, и одариваю присутствующих мужчин своей лучезарной, как надеюсь, улыбкой.

— А вы знаете, — заявляет какой-то наглец примерно моего возраста, развалившийся на стуле и с вызовом поглядывающий в мою сторону, — я вот только за.

— И я, и я, и я бы не отказался, — раздаётся со всех сторон.

— Ну так что? Примите у меня заказ? — поднимая бровь, интересуется хамоватый брюнет.

— Конечно, — елейно улыбаюсь и делаю знак свободному официанту.

Кажется, я спутала Герману все карты и превратила деловую встречу в деловой завтрак. Ох, уверена, никто из присутствующих такого не ожидал. Да и мой «начальничек» тоже.

Перевожу взгляд на Островского, а тот в упор смотрит на потерявшего берега парня. Боссу точно не нравятся заигрывающие интонации в мой адрес. Так и хочется его успокоить: не волнуйся, милый, я на такое давно не реагирую.

А зачем мне его успокаивать? — тут же спрашиваю саму себя.

Потом Герман и сам не промах, вон как смотрит: таким взглядом можно прибивать к стене. Внутри разливается приятное тепло от его… чего? Ревности?