Пятое царство - Юрий Буйда

Следствие также установило, что утром 15 мая между Михаилом Нагим и Битяговским произошла очередная ссора из-за денег: Нагие считали свою зависимость от царского дьяка унизительной, а средства на содержание их семьи, которые он выдавал, – ничтожными. Свидетели утверждали, что Битяговский был убит по приказу пьяного Михаила Нагого.

Придя наутро в себя, Михаил испугался содеянного и попытался сфабриковать улики, которые свидетельствовали бы, что Битяговский и его люди – убийцы царевича, а значит, их смерть – лишь возмездие за преступление. В ночь на 19 мая Михаил Нагой приказал своим людям положить несколько ножей и палицу на трупы Битяговских, сброшенные в ров у городской стены. Для большей убедительности палицу и ножи вымазали куриной кровью.

Однако фальсификация была слишком глупой и грубой, а страх перед наказанием – слишком сильным. Сообщники Михаила Нагого (в том числе его брат Григорий) – кто по совести, а кто по глупости – почти тотчас сдали его следствию. А довершила дело вдовствующая царица – Мария Нагая. Она доверилась митрополиту Геласию, открыв всю правду о смерти царевича: именно она первой назвала смерть царевича убийством, именно она, обезумев от горя и злобы, облыжно обвинила в убийстве боярыню-мамку Василису Волохову и ее сына Осипа, именно она призвала жителей Углича к расправе над людьми, представлявшими в Угличе особу царя.

22 мая царевич Дмитрий был похоронен в Угличе, отпевал его митрополит Геласий. По требованию комиссии царевича похоронили в той одежде, которая была на нем, когда он погиб: верхняя рубаха с пояском, белая нижняя рубашка, красные башмаки.

2 июня 1591 года Освященный Собор – collegium высших иерархов Русской православной церкви во главе с патриархом Иовом – рассмотрел дело и решил, что смерть царевича Дмитрия была ненасильственной – свершилась «Божьим судом», а взбунтовавшиеся жители Углича, подстрекаемые Марией и Михаилом Нагим, виновны в государственной измене.

Затем дело было передано светским властям, и их действия были скорыми и суровыми. Афанасий Нагой, бывший любимец Ивана IV, пытавшийся поднять мятеж в Ярославле, где находился в ссылке после смерти Грозного, а потом организовавший поджоги в Москве, подстрекатель Михаил Нагой и их родственники были подвергнуты пыткам, лишены имущества и отправлены в ссылку. Марию Нагую насильственно постригли в монахини и выслали на Белоозеро. Около 200 мятежников были подвергнуты смертной казни, а 60 семей из Углича сосланы в Пелым. Жестоко был наказан и колокол, в который ударила Мария Нагая, призвавшая угличан к восстанию. Колокол лишили крестного знамения, отрубили ухо, вырвали язык, нанесли двенадцать ударов плетьми и сослали в Сибирь. Целый год ссыльные, подгоняемые стрелецкой стражей, тянули на себе набатный колокол до Тобольска.

Обычно, говоря о событиях такого рода, мы задаем вопрос «Qui prodest?»

Борису Годунову смерть царевича не была выгодна.

Во-первых, царь Федор хоть и часто болел, но о его близкой смерти не было и речи. А царица Ирина еще могла родить наследника. Таким образом, в 1591 году престолонаследие не было актуальной темой.

Во-вторых, если бы даже тогда, в 1591 году, и возникла эта тема, то первыми претендентами на трон стали бы бояре Романовы, а не Годунов. В то время у Годунова были хорошие отношения с Романовыми.

В-третьих, оппозиция будоражила Москву, а кроме того, Россия стояла на пороге войн со Швецией и Крымом. В таких условиях ни Годунову, ни правительству вообще смута была не нужна, а смерть царевича стала бы естественным поводом к народным волнениям.

Но что бы ни говорил Годунов, ему не верили, а точнее, ему не хотели верить.

И когда на Россию обрушились невзгоды – ужасающий голод, а потом восстание призраков и война, – Борис превратился в хромую утку, которую не пинал только ленивый. Что бы ему ни приписывали, все принималось на веру: отравление Ивана Грозного и царя Федора, убийство царевича Дмитрия, занятия черной магией и сношения с сатаной…

Я думаю, что Борису Годунову пришлось заплатить по векселям, выданным Иваном IV, точнее, той властью, олицетворением которой был Иван Грозный.

Борис был верным опричником царя, то есть вполне разделял ответственность за все преступления, совершенные кровавыми псами вроде Малюты Скуратова или Генриха фон Штадена. Чтобы преодолеть дурное наследие Ивана IV, нужно быть личностью не только морально неуязвимой, но и такой же громадной, как царь Грозный, тень которого высилась над Борисом подобно гранитной скале, готовой рухнуть в любой миг и всей тяжестью раздавить наследника.

Чем огромнее личность, тем охотнее общество отделяет ее от зла, творимого по ее воле, ее именем и властью. Борис же был человеком, всего-навсего человеком, который и хотел бы искупить вину предшественников и вернуть царскому титулу прежнюю моральную чистоту, но сделать это тихонько, без потрясений и переворотов, сделать так, чтобы не менять основ жизни, чтобы не жертвовать порядком ради идеи, и, когда это не удалось, когда его стали загонять в угол, он ответил самым жалким образом – казнями и опалами.

В конце концов ему пришлось оплатить все эти векселя своей жизнью, жизнями и позором своих родных и близких. Впрочем, на этих векселях была и его подпись…

Жестокость русских самодержцев отвечает замыслу Божию о России, огромность и безудержность которой взывают к силе, к силе часто безжалостной, но всегда праведной, потому что только она способна преодолеть народный хаос и соединить в единое пламя редкие огоньки жизни, тлеющие на гигантских пространствах от Балтийского моря до Тихого океана, от врат ада до границ вечности.

Увы, в непостижимой мудрости Своей Господь дозволил Борису Годунову быть по-царски жестоким, но напрочь отказал в царственной праведности…

Флориан Твардовский,

купец, отцу Иерониму написал:

Вся Москва обсуждает арест князя Ивана Хворостинина, об этом судачат на рынках, в церквях и приказах.

Проповедники с новой силой обрушились на тех, кто сомневается в том, что бессмертие души дороже земных благ, а потому не видит ничего дурного в блуде, пьянстве, богохульстве, чернокнижии, уклонении от бани, бритье бороды, лицедействе, поедании телятины и других формах служения дьяволу.

Создана следственная комиссия, подчиненная непосредственно патриарху Филарету. Все обратили внимание на то, что в комиссию не вошел боярин Федор Шереметев, любимец царя Михаила, отвечающий за безопасность монаршей семьи. Похоже, слухи о том, что Филарет недолюбливает боярина, не лишены оснований.

Комиссия настроена решительно.

Хворостинин – Рюрикович, боярин, а значит, наказание будет показательным.

Всем ясно, что мастурбация на образ Богородицы – чистой воды богохульство, сравнимое только с мастурбацией на образ Государя.