Людвиг Четырнадцатый и Тутта Карлссон - Ян Улоф Экхольм

крылышками. – Выходи, я тебя вижу!

– Обознатушки! – закричал Людвиг совсем с другой стороны. – Ты не могла меня видеть!

– Странно, – смутилась Тутта, заприметив, как Людвиг выходит из своего укрытия. – Честное слово, я вот за тем кустом видела лисий хвост.

– Ну и ошиблась, – засмеялся Людвиг. – Там была, наверно, брусника, или ягоды рябины упали за землю. Обознатушки-перепрятушки!

На самом-то деле Тутта Карлссон вовсе не обозналась. За тем кустом действительно мелькнул лисий хвост – хвост Лабана. Он подсматривал, как его младший братец играет с цыплёнком.

Его тёмно-коричневые глаза округлились от удивления.

– Мне надо заказать себе очки! – воскликнул он и заморгал. – Не могу поверить своим глазам. Что скажет на это папочка?

Во весь дух, как будто его пришпорили, он помчался домой и пулей влетел в гостиную.

– Кошмарный ужас… то есть ужасный кошмар, – после сумасшедшего бега он никак не мог перевести дух. – Тутта Четырнадцатая – это лис Лабан. То есть нет, не так! Людвиг – это Карлссон Четырнадцатый…

Папа Ларссон поскорей заткнул сыну рот морковкой.

– Пожуй и успокойся, – велел он. – А потом расскажешь, что такого страшного ты увидел.

Лабан послушно откусил морковь, пожевал и стал рассказывать по порядку, какие странные вещи творятся на поляне возле изгороди.

Он, конечно, хотел, чтобы папа Ларссон по-настоящему рассердился на Людвига Четырнадцатого. Но, к его удивлению, папа так и расхохотался, держась за живот.

– Ты на него не зол? – растерянно спросил Лабан. – Тебе кажется нормальным, когда член нашей семьи играет с цыплёнком? Вместо того чтобы оставаться дома и обучаться полезным проделкам? Тебе перед всей роднёй за него будет стыдно, папа. Что скажет наш прадедушка?

– Я уверен, он тоже будет смеяться, – ответил отец. – Неужели ты продолжаешь думать, что наш Людвиг не хитрая шельма? А я-то считал, что ему привиделось что-то во сне. На самом деле то, что он нам рассказывал, было чистой правдой.

– У меня такое чувство, что я сам слышу тебя во сне, – потрясённо проговорил Лабан. – Какая же хитрость в том, чтобы играть с цыплёнком?

– Очень даже большая хитрость, – серьёзно ответил отец. – Ты не можешь представить себе, какую пользу может нам принести его новое знакомство.

Но до Лабана всё ещё не доходило.

– Людвиг нашёл для нас самый простой путь в курятник, – объяснил папа Ларссон. – Мы теперь сможем без труда проникнуть туда и раздобыть для себя сколько угодно еды.

Отец говорил, посмеиваясь про себя.

– Ах, этот Людвиг, ну и Людвиг! – повторял он. – Подружиться с цыплёнком! Даже я в его возрасте не был таким хитрым.

– Но Людвиг сказал, он никогда не станет добывать пропитание у людей, – всё ещё возмущался Лабан. – Это позор для семьи, что он играет с цыплёнком!

– Тихо, он идёт, – прошипел папа Ларссон.

Лабан зря надеялся, что отец сразу станет ругать своего непутёвого сына. Наоборот, он посмотрел на Людвига дружелюбно и спросил:

– Ты сегодня, наверно, опять встречался со своей подружкой Туттой Карлссон? Опять играл с ней?

– Ага, – ответил Людвиг. – Было очень здорово.

Папа Ларссон подмигнул своему младшему сыну:

– Помнишь, я тебе говорил, что хорошо бы эту подружку пригласить к нам в гости. – При этих словах он почему-то аппетитно облизнулся. – А может, у неё есть ещё братья, сёстры, какие-нибудь родственники? Разве не стоило бы их взять с собой? Как ты считаешь, Лабан?

– Ещё бы, как же, – пробормотал тот, уставившись в пол.

Людвиг Четырнадцатый задумчиво перевёл взгляд с папы на брата. Неужели они узнали, что Тутта Карлссон цыплёнок?

– Ну, что ты скажешь? – повторил отец. – Передай своей Тутте, что мы приглашаем к себе всю их семью. Устроим вместе замечательный праздник.

– Не знаю, – в сомнении ответил Людвиг Четырнадцатый. – Тутта Карлссон очень робкая, она побоится идти сюда.

– Разве мы такие уж страшные? – ухмыльнулся папа Ларссон. – В общем, скажи, что мы приглашаем их на обед. В любой день, когда им захочется.

Людвиг Четырнадцатый насторожился. Что-то в словах отца ему не нравилось, что-то вызывало у него беспокойство.

– Ну да, пусть придут, я тоже заранее предвкушаю эту встречу, – сказал Лабан и облизнулся. – Твоя подружка очень неплохо выглядит.

Тут Людвиг Четырнадцатый навострил уши.

– Ты что, видел Тутту Карлссон? – спросил он.

– Видел… нет… ну, как сказать. – Лабан стал вертеться, он не знал, как ответить. – Я просто имел в виду, что она, должно быть, очень симпатичная. Всё-таки твоя лучшая подруга, мой милый братец.

Людвиг окончательно понял, что Лабан врёт.

– Пойду-ка я в нашу комнату, – сказал он, – поиграю перед ужином ещё немного.

Людвиг улёгся на свою постель из еловых веток и стал размышлять.

Значит, его секрет действительно раскрыт. Раз уж Лабан и папа знают, что Тутта цыплёнок.

Но как они об этом узнали?

И тут Людвиг Четырнадцатый вспомнил, как во время игры в прятки Тутта увидела рыжий хвост и решила, что это хвост его, Людвига. Конечно же это Лабан спрятался там и подсматривал за ними.

Людвиг Четырнадцатый прикусил себе кончик хвоста.

Что же теперь делать?..

Глава одиннадцатая

* * *

Людвиг Четырнадцатый прислушался.

Папа Ларссон и Лабан оставались в гостиной. Оттуда доносилось неясное перешёптывание. Но Людвигу совершенно отчётливо послышалось имя Тутты Карлссон.

Он соскользнул со своей постели и встал за дверью, сделанной из старого ржавого противня.

– Неужели ты веришь, папа, что Людвиг приведёт Тутту Карлссон к нам в нору? – спрашивал Лабан.

– Нет, этого я не думаю. – Отец засмеялся. – Но, если цыплёнок не придёт к нам, мы же можем пожаловать к нему.

Людвиг Четырнадцатый даже икнул от страха. Он прекрасно понял, что имел в виду папа.

А тот опять добродушно засмеялся:

– По-моему, неплохо было бы отправиться в курятник, чтобы навестить Тутту Карлссон и всё её семейство. Да хоть прямо сегодня вечером, почему нет! Я ужасно проголодался.

Людвиг Четырнадцатый чуть не вскрикнул. Как папа мог говорить такое!

– Нет, у меня есть предложение получше, – сказал Лабан. – Я пойду в курятник один.

– Хватит ли у тебя для этого хитрости? – засомневался папа Ларссон. – Ты же знаешь, там во дворе злая собака, а у человека есть ружьё. Это дело довольно опасное.

– Подумаешь, – беззаботно возразил Лабан. – Если даже у Людвига Четырнадцатого хватило смелости, уж я-то тем более справлюсь.

Папа Ларссон задумался.

– Ну что ж, – сказал он помедлив. – Только бы ты не наделал глупостей. Ложись-ка немного поспать. Когда совсем стемнеет, ты сможешь пробраться во двор.

– Хорошо! – воскликнул Лабан и толчком распахнул дверь. Людвиг Четырнадцатый даже не успел от неё отойти. Дверь стукнула его по голове так сильно, что он едва удержался на ногах.

Лабан взглянул на него подозрительно:

– Ты что, подслушивал тут наш с папой разговор?

– Не пойму, о чём ты, – ответил ему брат и зевнул. – Я только что проснулся, собирался выйти во двор, а ты распахнул дверь как ненормальный. Можно подумать, где-то пожар.