Царская копейка. Тайный проект императора - Валерий Воронин

– Не колдунья, – поправил я, – а шаманка. Так её русские называли. Хотя она на самом деле – суфия, из рода дервишей. Но это совсем другая история… Я же возвращаюсь к подсвечникам.

Имелся кроме первого, ещё и второй подсвечник. Он случайно достался или был передан Шариде на каких-то условиях, не знаю. Главное, что он оказался у этой женщины ещё в период её проживания в юсуповской усадьбе.

– С какой стати она там жила? – удивился Вячеслав. – Какое отношение она имела к высокородному русскому князю?

Я хотел пояснить, но меня вновь опередил Руданский.

– В книге об этом всё написано. Прочтёшь сам.

А я продолжил свой рассказ.

– Когда случилась октябрьская революция, род Юсупова, как и другие аристократические роды, постигла незавидная участь. Они лишись всех своих имений и богатств, оказались в эмиграции и больше никогда на родину не вернулись.

Челядь из их дворцов и замков разбежалась. Такая же доля постигла и Шариде. Она покинула охотничий замок, точнее, скромную башню рядом с ним, где вела аскетический образ жизни, и переселилась к Сулиме.

С собой она перевезла нехитрый скарб, среди которого был и подсвечник. Так этот предмет попал в село, которое сейчас называется Счастливое…

– Кир, – спросила Ольга, – а я не поняла относительно Сулимы. Это ведь её дочь?

– Да.

– Но ты ещё раньше говорил, что наш дом был когда-то построен для Сулимы.

– Это правда, говорил.

– И что сделано это было по желанию её матери, то есть Шариде? – уточнила Ольга.

– Так и есть. И ещё я подчеркнул: Шариде настояла строить дом именно на этом месте.

– Выходит, – предположила моя собеседница, – она переселилась туда, где заранее подготовила «запасное место». Да ещё и выбрала его специально. Это был такой расчёт, как думаешь?

– Не знаю… Когда я слушал разъяснения деда Василия, из его уст это выходило естественно, события проистекали сами собой. Но сейчас, когда я анализирую произошедшее сто лет назад, то вижу определённую логическую цепь. И она явно указывает на предварительную продуманность свершившихся затем событий. Среди них – и переселение Шариде к дочери. Она должна была оказаться здесь. И оказалась.

Точно также я могу сказать: этот подсвечник должен был тоже оказаться здесь – и оказался. Ибо он принадлежал теперь лично Шариде. Как бы – всё закономерно.

Другое дело, что он…

Я взял подсвечник, вернее то, что после него осталось, в руки и повертел его на солнце, рассматривая с разных сторон.

– …он был разделен в том самом месте, что и его двойник из подземелий Юсуповского замка. Это, как мне кажется, тоже не случайно. Сделала это Шариде, либо это совершили по её просьбе.

– Но зачем? – удивился Вячеслав.

– Очевидно, он имеет такое же значение для какого-то дела, как и его собрат из тайника Юсупова. И эту роль играет успешно. Вплоть до сегодняшнего дня…

Ольга опасливо отстранилась от подсвечника. В комнате наступила гнетущая тишина.

– Я же говорила тебе, – сказала хозяйка дома, – что он опасен! Не тащи всё в дом. А ты…

Кирилл оторопело посмотрел на Ольгу.

– Извини… Откуда же я мог знать…

Я, в свою очередь, быстро приглушил этот спор.

– Да погодите вы! Подсвечник не опасен. Говоря о том, что он играет роль аналогичной той, что у его подземного двойника, я имел в виду другое. То, что он специально разломан, подтверждает мою версию о взятом кем-то когда-то… к примеру, обете. Вот и всё.

Оба подсвечника, образно говоря, связаны общей задачей. Это было известно Шариде. Но назначение у каждого было своё. Первому отведена роль «стражника», а второму – «маяка».

– Как это? – не поняла Ольга.

– Ну, – пояснил я, – первый – как бы не пускал никого из «чужих» в подземелья юсуповского замка. А второй – будто указывал «своим», где он находится.

– А этот важно? – уточнил Вячеслав.

– «Своим» – да. Там, где он находится – сокровенное место. Это своего рода подсказка. Мол, копать надо именно здесь.

– Тогда, погоди! – прервал меня Кирилл. – Ты утверждаешь, что второй подсвечник – это своего рода маяк.

– Да.

– Здесь я с тобой могу согласиться. Если вспомнить эпизод в бане, когда меня «ощупывали», возможно проверяя, годен ли я, к примеру, для возведения башни Юпитера, то и присутствие здесь подсвечника однозначно связано с этим местом. Здесь всё сходится. Хотя, видишь – проявилась ситуация лишь через год. А тогда я пребывал в полном неведении.

– Но интуитивно ты же всё делал правильно, – поддержал его Вячеслав.

Кирилл неопределённо повёл плечами.

– Надеюсь…

Я хочу вернуться к первому подсвечнику. Почему он, выполняя функцию стражника, тем не менее, «пропустил» к архивам Кира? Ведь тот фактически являлся чужаком?

– Нет же, он функцию свою исполнил. Нагнал страх! И ребята выскочили из подземелий…

– Но, он же и «выгнал» его из подземелий, – уточнил Вячеслав.

– Это – потом. А вначале-то «пустил»!

– Может быть, это проверка была, – предположил я, – как и у тебя. Только в случае со мной роль подсвечника стала ясна не через год, а спустя несколько десятилетий.

Ольга резко встала из-за стола.

– Ой, что-то мне нехорошо! Она посмотрела на мужа и добавила:

– День сегодня был суматошный – бесконечно длинный. Я, наверное, спать пойду.

Оставшись втроём, мужчины ещё какое-то время рассуждали по поводу явленных и тайных знаков, которые попадаются на пути. И о том, что люди их воспринимают по-разному, иногда правильно, а иногда – нет. Случаются же и знаки-ребусы, которые приходится разгадывать долго. К таковым можно отнести и наш подсвечник.

В тот вечер мы больше ни до чего не договорились. Наверное, весь дневной запас сил иссяк. Права была Ольга – надо идти спать.

Засыпая, я понял главное. Моя версия насчёт двух подсвечников, имеющих отношение к чему-то единому, общему – верна. Как и то, что во всём этом немаловажная роль принадлежит Шариде.

На следующий день мы с Кириллом занимались заливкой фундамента. Но прежде, под каждым из четырёх углов будущей башни положили четыре монеты. Два металлических рубля и две современные гривны такого же номинала. Совершив необходимый ритуал, мы включили бетономешалку и целый день, не разгибаясь, таскали готовый бетон, заливая его в опалубку.

Правда, однажды Кирилл неожиданно остановился и, посмотрев на меня, сказал:

– У меня из головы не выходит этот подсвечник.

– У меня тоже.