От Я до Я - Алина Ланская

Через три минуты я уже напрочь забыла и про Разумовского, и про Андрееву, и про все на свете, потому что перед глазами лежит листок с заданием. Со склонениями я вроде разобралась, спасибо моему самоучителю, но вот перевод… Я две трети слов не знаю, даже ни одной догадки нет, что они могли бы означать. Словарями пользоваться запретили, да и толку от них не сказать, чтобы много было: у одного слова может быть с десяток значений.

— Как успехи, Заноза? — Чувствую его теплое дыхание у себя на щеке, и внутри поднимается раздражение от собственной беспомощности.

— Отвали! — не сдерживаюсь я, потому что слышу в его голосе издевку.

Вот и первая проваленная работа в университете. И как я буду сдавать экзамен?!

— Ты придираешься, Хули…я. — Похоже, он решил меня достать, поэтому и сел рядом. — Я хороший, добрый, умный и, что для тебя особенно важно, надежный.

— Надежный. Ты? — Захотелось чисто по-женски закатить глаза и драматично вздохнуть. Жаль, не умею.

— Скажешь, что нет?

Он смотрит на меня неожиданно серьезно, не так, как на других девчонок нашей группы. В глазах нет выбешивающей меня высокомерной снисходительности или томности, которая очень нравится Солнцевой или Янке. Просто нормальный человеческий взгляд. Я даже засмотрелась. А в голове замелькали вчерашние события: вот он толкает меня в сторону в коридоре, зажимает рот ладонью, чтобы я не дай бог не заорала, а желание такое было. Не факт бы, что сдержалась, не окажись его рядом. И когда выходили вместе из того крыла, было страшно, но не так, как если бы одна там оказалась. И как вчера договаривались лишнего не болтать — уверена, что не сольет, хотя в остальном балбес тот еще. Но вот в главном…

— Это не так, но допустим, — шепчу Разумовскому, пока Андреева ушла в конец аудитории. — И почему это важно?

— А ты на авторов своего распрекрасного самоучителя посмотри для начала.

Я посмотрела. И тут же громко застонала. Слава богу, что про себя. «В. А. Адмиралов, П. А. Разумовская».

— Матушка как раз беременна мной была, когда писала этот учебник, — слышится довольный шепот Яноша. — Латынь во мне с молоком матери. Так что свою гордыню засунь куда подальше и списывай, как все нормальные люди.

Он подвигает листок с уже выполненным переводом. Удивленно опускаю глаза на практически каллиграфический почерк. Все-таки что-то не так с ним. У него знания просто другого уровня, космос по сравнению с нами, а он учится на первом курсе! Его точно из университета выгнали? Рука сама тянется к листку, глаза жадно впитывают текст. Ну вот как так?!

Быстро списываю, стараясь не слушать дурацкое самолюбие. А оно вопит так, что впору уши закрывать.

— Вот и умница. А теперь ответная любезность. Не только сейчас, но и на последнюю пару тоже.

— Чего? — Я смотрю в довольные и очень наглые синие глаза и не понимаю, чем от меня хотят.

Разумовский выразительным взглядом обводит аудиторию, задержавшись на своих фанатках. Пара девчонок тут же встрепенулись и заулыбались.

Янош откинулся на спинку стула, прикрыл глаза и тихо произнес:

— Охраняй мой сон, Заноза. Никого ко мне не подпускай, особенно фан-зону.

И громко зевнул.

— Я не понимаю, зачем спать на паре, если можно пойти домой и поспать там?

Юля Вьюгина, староста в группе перваков, куда меня сослали до весны, заноза, которой до всего есть дело, и моя необычная охрана. Но ведь сработало. Думал, сдохну на испанском, даже подремать не давали. Трещали как сороки.

— Может, ответишь? — Заноза на то и заноза, не отстанет просто так.

— Условия сделки, — коротко поясняю, чтобы больше не приставала. — Одно из условий.

— Не пропускать пары? До лета без мата тоже оттуда?

— Ага. Ладно, я пошел. — Забираю свой рюкзак и, не прощаясь, бреду по коридору. Зато хоть немного оклемался. Есть в этой дыре пару интересных мест, если не врут. Но спать сегодня все равно буду в общаге.

Отправил матушке фото ее самоучителя, пусть ей будет приятно. В ответ получил смешную гифку с Платоном и ее уверенность, что рядом со старшим братом я наконец приду в себя. Мама, мама, учи лучше своих студентов!

— Янош!

Не оборачиваюсь, делаю несколько шагов вперед — здесь шумновато, я ведь могу и не услышать.

— Янош!

Не отстанет, а жаль. Терпеливо жду, пока Проф подойдет ближе. Я под стол еще ходил, а уже тогда любил его выбешивать, пусть и огребал за это.

— Что за балаган устроил? — Сует мне в нос свой мобильный. Злой как собака. Даже странно, что не отловил меня раньше.

— Да я читал, Проф, читал. Не нервничай.

— Не нервничай! — Андрияш даже не пытается снизить тон, привлекая к себе еще больше внимания. Ну и где тут логика?

— Меня вызвали к ректору, твоего декана тоже, еще и перечницу эту старую — твоего куратора.

— Ну и? Я, может, заложу новый тренд в этой дыре — ругаться без мата. Где криминал? Вообще не вижу проблемы.

— Без хайпа обойтись не мог? Чтобы о тебе все говорили? Ну так говорят! Уже ставки принимают.

Ну наконец-то!

— А ты поставил? — Мне реально интересно, удержится Проф или нет. — У тебя, кстати, больше теперь шансов выиграть. — Киваю на нескольких студентов, которые, не скрываясь, стоят рядом и слушают каждое слово. — Если они просекут, то будут пытаться развести меня на мат, вывести из себя, а так…

— За мной!

Я бы прямо здесь напомнил старшему, как он учился и что вытворял у отца перед глазами, но оставлю это для следующего раза. Например, до завтра.

— Куда? Я четыре пары честно отсидел, и у меня теперь свои планы. Первое — выбраться из этой помойки и желательно по дороге не на… не споткнуться о ведро с краской или мешок гипсокартона.

— У меня встреча в городе, в три. — Андрияш что-то прикидывает в голове, надеюсь, не время рассчитывает, потому что с математикой у него так себе. — Поехали!

Уже лучше.

— Я ректору пообещал с тобой поговорить, но завтра зайди к декану. Так что за планы? Я должен начать беспокоиться?

Красный Ford Андрияша как машина времени, ей-богу: хоть почувствовал себя в двадцать первом веке.

— Ну что ты. Мы же договорились. Никаких разборок, полиции… Кстати… — Поворачиваюсь к брату. — А что ты учудил прошлой зимой в Новосибирске? Марк говорил, из обезьянника тебя вытаскивал. Бухой был или из-за бабы?

В точку. Сидит злой, руль еще крепче сжал в руках и молчит.

— Так что?

— Давно по шее не получал?

В детстве мы дрались. То есть когда мне было семь, а ему семнадцать, я таскал у Андрияша гондоны, выливал в них грязную воду после рисования и кидался ими в девочку Катю, когда она с матушкой приходила к нам в гости. Девочка Катя очень нравилась Профу, поэтому не нравилась мне. И за это меня били.