Рубикон - Константин Калбазов

Инвентаризация принесла и неожиданные результаты. В различных укромных уголках авто Дмитрием было обнаружено настоящее богатство, разумеется, если думать о многолетней перспективе. А как прикажете думать в сложившейся ситуации? Дело в том, что он не просто был бригадиром, но нередко и помогал своим рыбакам, что выражалось и в том, чтобы доставить им домой пару-тройку мешков с зерном. Эта тара, как известно, зачастую имеет дырочки или в процессе перевозки получает таковые от соприкосновения с различными острыми углами. Так вот, им было обнаружено сорок шесть зерен ячменя, двадцать семь – пшеницы, десяток – кукурузы, а также три семечки подсолнечника. Мало? Разумеется, мало. Но это опять-таки смотря в какой перспективе рассматривать.

Дощечки для формы он выстругал с помощью топора, а вот скреплять ее решил нагелями. В дальнейшем они должны были стать основным видом крепежа, заменив собой гвозди. Не сказать что это панацея, но во многом снимало проблему, только для их использования предварительно требовалось проделать отверстия. В этот раз он обошелся, применив для этого заточенную отвертку. Даже для восьми отверстий ему пришлось изрядно попотеть, так что нужно будет обзавестись коловоротом, причем со сменными сверлами, для сверления отверстий различных диаметров. Да и другим столярным инструментом. Наличие топора, ножовки и ножа радовало, но этого было как бы слишком мало.

Уже приготовившись к формовке, он с тоской понял, что слишком торопится и для начала нужно бы озаботиться навесом, причем немаленьким, – имеющегося было явно недостаточно. Кирпичу нужно высыхать на свежем воздухе никак не меньше трех, а то и четырех недель, чтобы превратиться в сырец. Придется устраивать поход на камышовую плантацию.

Не менее остро стоял и вопрос с одеждой. В настоящее время на работах они пока обходились тем рваньем, что нашлось в его УАЗе, а ходить предпочитали босиком, приберегая обувь для походов в лес. У Виктора была смена из камуфляжа и спортивного костюма, Лариса имела два спортивных костюма, шорты, пару футболок и сарафан. Из обуви – по паре кроссовок, тапочек, две пары резиновых сапог, разумеется, на мужскую ногу, а еще прорезиненная офицерская плащ-накидка – вот, пожалуй, и весь запас.

Все сводилось к тому, что придется использовать шкуры, но их нужно уметь выделывать. Об этом Дмитрий не имел даже поверхностного представления, но выхода не было, нужно что-то думать. Ведь справлялись же с этим как-то их предки.

Однако неожиданно для него этим вопросом занялась Лариса. Правда, ее знания в вопросе выделки шкур сводилась к тому, что она где-то что-то слышала об этом. По ее просьбе он изготовил ей некий верстак, или как его еще назвать. Обрезок ошкуренного толстого бревна, один из концов которого покоился на пеньке высотой около метра, а второй упирался в землю. На этом бревне она расстилала замоченную в проточной воде ручья шкуру, а потом скребла деревянным скребком полукруглой формы, под овал бревна, изготовленным Дмитрием же. После очередного скобления процесс повторялся.

По ее словам, вскоре в дело должна была вступить кора дуба, которую они вместе собрали в неприлично большом количестве. В настоящее время неподалеку от ручья был уже готов бассейн, дно которого выстелили имевшейся у них толстой клеенкой: она должна была препятствовать просачиванию полученного настоя в землю. Впоследствии он планировал изготовить деревянную бадью достаточных размеров – сейчас на это просто недоставало времени. Но если задумка получится… Да чего уж там. Выбора все одно нет, так что бадью он сделает в любом случае, а там уж будут экспериментировать. Одежда, конечно, серьезный вопрос, но за недостатком времени пока справятся, а там видно будет.

Так в заботах проходили день за днем. Людям буквально некогда было поднять голову и осмотреться. Сделано было уже немало, но стоило только им задуматься над тем, сколько еще предстоит, как тут же хотелось все бросить и сложить руки. Каждое утро приходилось делать над собой усилия, чтобы вновь приняться за дело. Радовало только то, что постепенно начали проявляться результаты. Лариса пару раз устраивала истерики, и Дмитрию стоило большого труда успокоить ее.

За день уставали так, что ночью едва доволакивали ноги до постели. Отдых полноценным не получался. На закате ложился отдыхать Дмитрий, она же несла дежурство. Через пару часов, уже по заведенной традиции, Лариса будила его и укладывалась сама. Его дежурство длилось до утра, а потом они еще и работали до обеда, после которого он вновь перехватывал часа три. Поначалу было тяжело, но постепенно втянулись в ритм.

Конечно, человек ко всему привыкает, но это в общем, а в частности такое дано далеко не всем. Те, у кого психика не выдерживает, способны сорваться, и хорошо если это выльется в истерику. Дмитрий уже смирился с тем, что время от времени у Ларисы таковые случаются. К слову сказать, эти эмоциональные взрывы были им как нельзя на руку. Дело в том, что в тот момент, когда принимался успокаивать девушку, он сам наполнялся решимостью стоять до конца, не сдаваться ни при каком раскладе, ответственность за ее судьбу придавала ему сил – как физических, так и эмоциональных. Но однажды она напугала его настолько сильно, что он понял: необходимо что-то предпринимать, и срочно.

В тот день он начал выдавать первую партию самана, из которого планировал построить хатку. А что? В изготовлении он не так сложен, при должном уходе дом из него способен простоять сотню лет, зимой тепло, летом прохладно. Главное же – весь потребный материал под рукой. Правда, вместо соломы пришлось использовать камыш, что не очень удобно, но где ту солому взять. Пришлось обуваться в резиновые сапоги, чтобы месить массу, а то эдак можно все ноги изрезать в хлам. Процесс замеса сразу растянулся чуть не вдвое в сравнении с тем, когда он готовил материал для кирпичей. Все же глина не так сильно липнет к ногам, а на сапогах образовывались такие комья, что на помощь Ларисы было глупо надеяться, если уж Дмитрий с большим трудом ворочал конечностями.

Вот получится у них взрастить тот семенной фонд, что так удачно нашелся, – тогда уж будет и солома. Однако скорее всего уже будет поздно: ну сколько им потребно тех построек… Зато продовольственный вопрос решится, и рацион станет разнообразнее. Признаться, мясорыбная диета уже успела приесться, а как представишь, сколько еще предстоит так прожить, – зубами заскрежещешь так, что все окрест услышат.

До обеда еще было далеко, как и до полуденного пекла, но Дмитрию отчего-то очень захотелось лечь в холодный ручей, как обычно делал в конце трудового дня. Ручью было все едино, когда ты в него залезешь, – вода в нем была всегда холодной и бодрящей. Ляжешь в проточную воду и буквально физически ощущаешь, как усталость покидает тело вместе с омывающими тебя струями. Лариса не раз высказывалась по этому поводу, говоря, что эдак и заболеть недолго, – сама она проводила омовения в озере, где вода была куда теплее, но Дмитрий предпочитал ручей.

Раз в неделю они устраивали настоящую баню. Ну как настоящую – настолько, насколько позволяли условия. Для этого они использовали самую маленькую палатку и раскаленные на костре камни. Закатываешь такой булыжник в палатку, закрываешься наглухо и обдаешь его водичкой. Получается вполне неплохо, правда, иной раз и ошпаришься, но это если совсем уж перестараться, а так поры открываются вполне себе исправно, и тело начинает дышать. Жалко, правда, нет холодного кваса, но Лариса варила настой из собираемых ею трав, получался терпкий напиток, которому совсем не помешал бы сахар, но основательно остуженный в ручье, он вполне мог претендовать на питие после баньки. Разумеется, при отсутствии иной альтернативы.