Гавайская петля - Сергей Зверев

Потрясенный Туманов молчал. Вот они – неисчерпаемые запасы организма.

– Я рассказывал что-нибудь о себе?

– Ты был очаровательно пьян, но о себе не сказал ни слова. Единственное, что ты сказал – что живешь в Киеве и работаешь гендиректором фирмы, разводящей молочных поросят… Нет, телят. Впрочем, потом ты позабыл про своих телят и что-то говорил про сувенирную фабрику… Вот черт, с тобой не поспишь. – Виктория проснулась и принялась его ощупывать.

– Виктория, исчезни, а? – взмолился Туманов.

Она исчезла. Когда он проснулся через час, в номере было пусто, а в открытое Викой окно поступал приятный свежий воздух. Трудности в работе подкрадывались, откуда не ждали. Он дал себе зарок гнать чертовку метлой и начал приводить себя в порядок.

Аппетит был волчий. Работники ресторана «национального питания» с умилением смотрели, как безымянный турист сметает все подряд: цыпленка по-гавайски в кокосовом молоке, аппетитные кусочки запеченной в земляной яме свинины. Недоверчиво уставился на преподнесенный официантом (в подарок от заведения) коктейль с феерическим названием «Гавайский фейерверк», поинтересовался составом этого «компота».

– О, не извольте беспокоиться, все натуральное, – затараторил официант. – Немного рома, ликера, ананасовый сок.

– Давайте лучше пиво.

Официант пожал плечами и принес запотевшую бутылку итальянского Birra Maretti.

В ресторане Павел и принял входящий звонок от Кошкина.

– Вот вы и с нами, – обрадовался сотрудник Интерпола. – Между прочим, вам звонили несколько раз. Нам бы так спать.

– Я пропустил что-то важное? – заволновался Туманов.

– Вердис пока на острове. Продолжаем играть в охоту на оленя. Два часа назад он выпроводил из номера даму, в данный момент нежится на пляже в двух шагах от синего моря и увлеченно говорит по телефону. Подойти и подслушать не представляется возможным – он косится по сторонам и волком смотрит на всех проходящих. Все, закончил разговор. Готовится к принятию морской ванны.

– Где вы?

– Каваки Бич, западная сторона. Эта часть побережья называется Маутау. Очень живописный пляж. Эдакая смесь черного и белого песка. В окрестностях Барабоа, кстати, три разновидности пляжей: такой, как в Маутау, черные пески и традиционные – с золотистым отливом. Пойдете направо от Маутау – будет золотистый, еще дальше – за городской чертой – уже черный…

– Ты сегодня один стараешься? – заметил Туманов. – А где твой брат-акробат?

– Да здесь он, – хмыкнул Кошкин, – эсэ-мэску стучит. Даже не слышит, что о нем говорят. У Сереги с дамой роман в письмах, видите ли. В общем, решайте, Павел Игоревич, вы с нами или нет. Мы, конечно, не можем надавить на вашу революционную сознательность…

Туманов появился на желтом пляже полчаса спустя – чувствуя себя полным кретином. Черные очки в пол-лица, желтая рубашка (любимый цвет сумасшедших), шлепал полосатыми вьетнамками, помахивал семицветной пляжной сумкой, да еще и пузо выставил – что, должно быть, помогало загадочно выглядеть в глазах девочек. Перед спуском на набережную произошел инцидент, оставивший неприятный осадок. Он шел по пальмовой аллее, когда мимо проехал открытый джип, остановился, и через вырезы, заменяющие двери, выгрузились двое упитанных европеоидов в полицейской форме. Сердце рухнуло в пятки, но Павел продолжал идти. Полицейские скрестили руки на груди и уставились не куда-нибудь, а точно на него. Он шел, а они смотрели. Туманов гадал – отвернуться, поздороваться? Не сильно ли он вчера набедокурил с Викторией? Что было? Он не должен буйствовать в пьяном виде. Но до этого он никогда не пил шампанское после ликера, а ликер – после кавы… Проходя мимо, Павел состроил подобие улыбки. Полицейские не менялись в лице, провожали его глазами. И стояли, как болванчики, пока он не скатился по лестнице.

Вскоре Туманов позабыл этот странный эпизод. Занял участок поверхности земли – песка здесь было вдоволь, развалился в плавках на полотенце. Принимал горячую песочную ванну. Волны несли через отмель пенящиеся гребни. Бегали детишки в полосе прибоя. Людей на пляже было с избытком. И китайцев хватало, и корейцев, и белого брата, и даже чернокожих, которые и так загорелые, зачем им посещать пляж? Над головой шумела набережная, гремела музыка, гомонил народ, работали мелкие закусочные, сувенирные лавочки, мастерские, фруктовые ряды. Продавались одноразовые фотоаппараты для подводной съемки. В отдалении возвышалась глыба кондоминиума – основного поставщика пляжной публики. На волнах покачивались серфингисты, сновали катера и яхты. Павел лениво удивлялся – если на дальнем архипелаге такая толчея, то что творится на Оаху в окрестностях Гонолулу? Не зря тамошний международный аэропорт – самый загруженный в мире. Он нырнул в чистую, как стекло, воду, сплавал вразмашку до буйка, вернулся. Побрел по пляжу к веренице черных скал. Количество отдыхающих уменьшалось, местность была изрезана во всех плоскостях. Бухточки, утесы, нагромождения камней, сползающие в воду. В этих краях промышляли любители снорклинга. Несколько минут Туманов наблюдал за занятной сценкой. Толстый мальчишка лет семнадцати бросал в воду горсти собачьего корма из большой «экономной» упаковки. Прикармливал рыбу. Потом натягивал маску, заходил в море и лежал спиной вверх, всасывая воздух из трубки. Затем, весьма довольный, плыл обратно, снова разбрасывал корм, натягивал маску…

Туманов удалился в какую-то глушь. Мощные утесы, похожие на идолов с острова Пасхи, нависали над головой. В бухточке, защищенной от моря коралловым рифом, было тихо. Громадные камни загромождали пляж. Он бросил сумку на один из камней… и схватил ее, стал отряхивать. Весь камень был усеян мелкими быстроногими существами, похожими на привидения. Они носились, сталкивались, разбегались. Павел всмотрелся. По форме обыкновенные крабы, но такие крохотные и бегают с сумасшедшей скоростью. Он расположился на черном песке, натянул маску, купленную в пляжной лавочке, вошел в воду. Дно уплыло из-под ног.

Это было круче любого телевизора. Он нигде не видел подобной красоты. Вода была такой прозрачной, словно ее и не было. Юркие рыбки необычных расцветок шныряли стаями и поодиночке. Щетинились кораллы, покачивали метелками водоросли. Он медленно отплывал от берега и вдруг увидел под собой крутой обрыв. Он всматривался в черноту, но отмечал лишь смазанные тени, подрагивала рябь. Разобрало любопытство. Ну что ж, решил Туманов, заодно и потренируюсь, как долго смогу без воздуха. Он швырнул маску на берег, набрал воздуха и нырнул на дно…

Это было зрелище неописуемой красоты. Коралловый обрыв крутыми уступами опускался на дно. Кораллы покрывали актинии ярких расцветок, морские ежи. В физиономию уперлась крупная рыба, таращила гляделки, шевелила жабрами – не рыба, а козел какой-то с глазами. Извивалось что-то любопытное и непонятное. Проплыла зеленая черепаха, лениво перебирая лапками. Павел коснулся ее рукой. Черепахе не понравилось. Она как будто передернула плечами, сменила направление, отправилась в другую сторону. Проплыло что-то полосатое – похожее на жезл гаишника. Вдалеке зашевелился скат – огромный, плоский, как камбала, с плавниками, похожими на крылья…