Песнь копья - Илья Крымов

Веко Сергиус дёрнулось, словно оглушённый, он уже понимал суть происходившего, но ещё не обрёл силы, чтобы хоть как-то воспротивиться.

— Наиболее подходящих кандидатов я отмечаю подарком, — моими старыми рубиновыми серьгами, которые так идут тебе.

— Сука, — проговорил Сергиус, сверкая глазами, полными ненависти.

— Спасибо, что хранишь силу духа.

— Ты хочешь украсть моё тело!

— Является ли вором фермер, собирающий плоды трудов своих? — ответил на это великий маг. — Всё, что ты есть, само твоё существование, твоя жизнь, — всё это создал я.

— Сука, — повторил Сергиус.

— Все слова, что должны были быть сказаны, прозвучали. Нет смысла дальше растягивать этот болезненный процесс.

По воле архимага одно из зеркал, паривших под потолком, стало спускаться, расширяясь при этом.

— Стой! — воскликнул потомок, чьи глаза лихорадочно блестели. — У меня есть брат! Младший! Он волшебник, понимаешь? Он подойдёт тебе намного лучше, ведь во мне нет ни грана магии!

— Магию измеряют не гранами, а иорами, — заметил Гед Геднгейд, всматриваясь в лицо Сергиуса.

Что ж, он проявил характер, которым прославился. Этот мужчина, среди всех плодов селекционной программы, оказался наиболее совершенной копией Геда в молодости, дерзкий, амбициозный, не чуждый насилию и весьма в нём преуспевший. И их обоих такими сделало детство.

Покинув дом в отрочестве, он прошёл путь от карманника, до великолепного охотника за головами, а когда надоело убивать в малых количествах, вступил в ряды Багровой Хоругви, — самого лучшего наёмного войска Вестеррайха. К двадцати четырём Манс Хароган возвысил его до капитана первой роты. Сергиус был, сильным, одарённым и очень жестоким человеком, который добивался желаемого любой ценой, а любая цена, как известно, всегда платилась из чужого кошеля.

— Поверь, я всё знаю о молодом Игнациусе, которого ты так щедро мне предложил. Знаю я, что из вас двоих ты получил всё здоровье, всю силу тела, в то время как он жив лишь благодаря чарам своей матери и сестры. Бедный Игнациус не перенёс бы процедуры, в то время как ты, Сергиус, легко станешь моей новой инкарнацией. Можешь идти, Янкурт.

Великан, который не выказал интереса к течению беседы, ожил и перевёл взгляд на архимага.

— Хочу остаться.

— Остаться? Что взбрело тебе в голову?

Широкие плечи приподнялись и опустились.

— Я уже четвёртого тебе привожу, а что ты делаешь с ними потом ещё не видел. Мне интересно.

— Ты будешь разочарован, Янкурт, оставь. Ступай лучше отдохни после долгой миссии.

Лоскутный человек несогласно покачал головой:

— Помнишь уговор? Я остаюсь рядом, пока мне интересно, что будет дальше. Хочешь, чтобы я заскучал, маг?

Гед Геднгейд задумался. Пытаться читать мысли или эмоции Янкурта было бесполезно, ведь тот не являлся человеком. Единственное искреннее чувство этого существа — упоение резнёй, а единственный страх, — скука. Последние три века их союз существовал благодаря взаимовыгодному обмену: Янкурт предоставлял свой меч, а Гед обеспечивал его кровавой работой. Что ж, вероятно, даже такому существу может наскучить бесконечное насилие.

— Прежде магия тебя совершенно не интересовала.

— И сейчас не интересует, — ответил Янкурт. — Но речь идёт о манипуляции душами. Души меня интересуют.

— Полагаю… вреда не будет.

Зеркало опустилось и поглотило их, тем самым переправив в другую, затенённую залу. Твёрдые формы, составлявшие её стены, заставляли думать, будто трое оказались внутри гигантского кристалла. Лучи света протягивались от грани к грани, делали некоторые плоскости белыми, в то время как другие оставались тёмными. Пространство в центре занимало небольшое возвышение, по форме напоминавшее верхнюю часть бриллианта. Вокруг него находилось семь кристаллических столпов с острыми вершинами, не достигавших потолка.

— Держись ближе к стенам и не шевелись.

Янкурт кивнул и сложил руки на груди. Хотя он напросился, никакого зримого интереса теперь не выказывал.

По движению брови Геда пленник оторвался от кристаллического пола и вместе они поплыли к центру возвышения. Там из многогранной плоскости как из воды поднялось ложе с захватами, похожими на паучьи лапки, они обхватили Сергиуса Волка, крепко прижав к холодной поверхности. Бывший кондотьер дышал сквозь стиснутые зубы и вращал глазами, ища путь к спасению.

— Поверишь ли, если скажу, что для меня это мучительнее, чем для тебя? — спросил маг.

Ответом ему стал бешеный, налитый кровью взгляд.

— И тем не менее, это так. Ты всего лишь покидаешь мир живых, а я убиваю собственного потомка.

— Прости, что мне тебя не жаль…

— Нет слов, которые бы оправдали меня и убедили тебя в важности происходящего, поэтому увещевать не стану. Посоветую только: не сопротивляйся. Покорись и всё пройдёт безболезненно.

— Другие этим советом воспользовались?

— Никто из них.

— В Пекло такие советы, — оскалился Сергиус в сардонической улыбке.

Гед Геднгейд понимающе кивнул.

Магическая сфера воспарила высоко над центром площадки и её свет усилился. Раскинув руки, маг затянул длинный речитатив; старческий голос звучал чисто, в глазах пылал индиговый огонь магии, свет сочился по венам, а тело спиралями обвивала светящаяся тайнопись.

Всё помещение отозвалось на волшебные слова, сфера передала кристаллическим столпам своё сияние и те медленно поднялись из углублений, сверкая гранями. Столпы начали движение против солнечного хода, постепенно ускоряясь, а голос заклинателя метался от стены к стене, набирая новые силы. Наконец он зажил собственной жизнью, самостоятельно повторяя словоформулы, когда маг умолк; к тому моменту столпы двигались так быстро, что стали сплошной смазанной стеной свечения, в которой то и дело вспыхивали магические знаки.

Сфера, бывшая центром волшебного механизма, издавала мелодичное гудение на грани слуха. Наделённая почти что разумом, она протянула внутрь двух тел энергетические нити и призвала к себе их души, их разумы. Один из людей сопротивлялся и в нематериальной прослойке звучали крики боли; другой покорно вышел из дряхлой оболочки и устремился к сфере, чтобы внутри, поменявшись местами с упорствовавшим, снизойти в молодое, полное сил тело. Процесс потреблял громадное количество гурханы, вся крепость испытывала отток энергий, и всё же процесс шёл медленно.

Янкурт, дотоле наблюдавший, прислонившись к стене, выпрямился вдруг и сделал несколько шагов к механизму. Он потянулся как после сна, хрустнул шеей. Дух Геда отвлёкся от процесса и обратил взор к фактотуму. Пребывая в бестелесном состоянии, маг мыслил медленнее, воспринимал материальный мир смазанным и инертным. Медленная как движение улитки мысль родилась в сознании: «Что ты делаешь?»