Будущее в наших руках - Кэтти Уильямс

Он одним глотком осушил то, что оставалось в его чашке.

— Вы никому не позволите давать вам советы, не так ли? — холодно спросил он. — Вы можете двигаться к краю пропасти, но, если кто-нибудь укажет вам на это, все равно ринетесь вперед.

— Это неправда! Как вы смели прийти сюда и… — она глубоко вздохнула, потеряв контроль над своим голосом, — и затеять какой-то психоанализ моей личности?

— Ничем подобным я не занимаюсь, хотя, надо признать, вы бы были любопытным экземпляром для изучения.

— Что вы имеете в виду? — Джессика смотрела на него с вызовом. Она покраснела, ее руки тряслись, и голос дрожал. Куда подевалось все ее самообладание? У нее же дочь шестнадцати лет! Ей бы следовало вести себя более разумно и сдержанно, чем сейчас.

— Что случилось с отцом Люси?

Вопрос, заданный с такой прямотой, застал ее врасплох, и она посмотрела на Энтони так, как будто он осмелился задать ей самый оскорбительный из вопросов.

— По моим догадкам, — продолжал он, невзирая на ее молчание, — он сбежал от вас, когда Люси еще не родилась. И вы, как мне кажется, все последующие шестнадцать лет делали все, чтобы никто больше не смог проникнуть в ваш мирок.

— Да с чего вы это взяли? — Она совершенно растерялась от подобной прямоты.

— Вы собираетесь это отрицать?

— Мне не нужно ничего отрицать! И если уж говорить об идеальных родителях… — Джессика не могла больше сдерживать желание вспылить и высказать ему все, — мне вовсе не кажется, что вы сами идеальный отец для своего сына! Чего проще выговаривать мне, что я делаю неправильно… — Одна мысль об этом заставила ее вспыхнуть. Ей было все равно, был ли он прав или нет. Она просто чувствовала, что труд всей ее жизни был выставлен на посмешище за пять минут. — Но сами-то вы с Марком едва ли представляете идеальный пример взаимопонимания между отцом и сыном!

— Да, это так.

Его признания было достаточно, чтобы выбить у нее почву из-под ног. Она перестаралась. Он сделал ей больно, высказав вслух свои догадки на ее счет, но сделал это без злого умысла. Ею же руководило желание отомстить.

— Думаю, мне лучше уйти сейчас. — Он встал, огромный, властный, делая маленькую кухню совсем крошечной, и Джессика вскочила с места почти одновременно с ним.

— Нет, не нужно… Мне ужасно жаль…

— Да чего же вам жаль? — В его голосе не было теплоты, и он повернулся, чтобы выйти из кухни.

Ей внезапно пришло в голову, что она, возможно, видит этого мужчину в последний раз, и, как ни раздражал он ее, эта мысль была словно удар в живот.

Конечно, из-за того, что у него останется крайне неприятное впечатление о ней. Он будет думать, что она своенравная, упрямая и взбалмошная идиотка.

— Я прошу прощения за то, что упомянула о ваших отношениях с сыном. — Она осторожно дотронулась до его руки, и он остановился. Джессика немедленно отдернула руку, чувствуя легкое покалывание в пальцах там, где они касались его пиджака. — Это было грубо и неуместно, — добавила она.

Его губы медленно растянулись в улыбке.

— В таком случае я не возьму вас под арест, — произнес он густым, низким, удивительно завораживающим голосом. — Но мне действительно нужно ехать домой. Хотя бы из-за того, что Марк вряд ли взял с собой ключи.

Он направился к выходу, и Джессика последовала за ним. Но мы еще увидимся? — хотелось задать ей глупый вопрос.

— Ну что ж, — сказала она вместо этого, — надеюсь, Марк сдаст экзамены и поступит в университет.

— Я передам ему ваши слова.

— О, нет, ведь он может подумать, что мы продолжали беседовать после того, как они ушли!

— Правда? Какая ужасная мысль! — Еще одна улыбка, и он ушел.

После его ухода квартира показалась Джессике огромной и пустой. Она занялась домашними делами, убрала посуду на кухне, и была очень удивлена, когда Люси вернулась домой в хорошем настроении и задолго до полуночи.

Итак, в этом, по крайней мере, он оказался прав. То, что она позволила дочери пойти в этот проклятый ночной клуб, сэкономило по крайней мере час, который был бы потрачен на бесполезную перебранку, и заметно улучшило настроение Люси.

В чем еще он оказался прав?

— Марк мне показался очень хорошим мальчиком.

Джессика знала, что подобное замечание нужно сделать вовремя. Если сделать его слишком скоро после запланированного ужина, то оно будет принято за материнское любопытство, если ждать слишком долго, то Люси может забыть про эту встречу.

Она подождала несколько дней и в выходные, когда Люси, усевшись рядом с ней у телевизора на диване, то отпускала едкие замечания по поводу документального фильма, который они смотрели, то бросала взгляд на домашнее задание, откровенно зевая, решила вспомнить про ужин.

— Ненавижу, когда про человека говорят «хороший», — рассеянно проговорила Люси. — Так можно сказать про пирожные с кремом, но не про человека.

— Тогда интересный.

— Более интересный, по крайней мере, чем все эти идиоты из моего класса.

— Где ты с ним познакомилась? Ты никогда не рассказывала.

— На теннисном матче.

— На теннисном матче? — Джессика ничего не слышала о теннисном матче. Насколько она знала, Люси махала теннисной ракеткой время от времени, но она и предположить не могла, что дочь может участвовать в соревнованиях, только если, конечно, она не берет тайком частные уроки. Впрочем, это было маловероятно, так как серьезные занятия каким-либо спортом вызывали у нее только ядовитые насмешки.

— Школа организовала эти соревнования. — Она широко зевнула, посмотрела на маму и ухмыльнулась: — Довольно забавно получилось. Все ребята из школы Марка пришли в строгой накрахмаленной белой форме. А мы в том, что успели найти в своих шкафах перед уходом в школу. Миссис Тэлбот была в ярости! — Люси просияла при этом воспоминании. — Она сказала, что мы опозорили школу.

— Ну, Люси! — вздохнула Джессика, решив, что ей следует поддержать миссис Тэлбот. — Тебе нужно было сказать мне. Мы могли бы пойти и купить тебе маленькую белую юбочку.

— Ни в коем случае! Я была бы как белая ворона.

— Да, но…

— В любом случае тратиться на маленькую белую юбочку для игры в теннис, которую я надела бы один раз, — это все равно что выбрасывать деньги на ветер, а ты все время повторяешь, что мы бедные.

— Я не повторяю это все время, Люси, и нам вовсе не нужно считать каждое пенни. — Но она понимала, что дочь имеет в виду. У нее выработалась привычка быть бережливой. У нее просто не было выбора. Никаких необдуманных трат, дешевый и веселый двухнедельный отдых раз в году — обычно в Корнуэлле, — одежда, которая была скорее универсальная, чем красивая.