Поцелуй врага - Лана Морриган

Два десятка сокращаются до нескольких единиц.

Дорого, без элементарных удобств, с ненадежными соседями через фанерную стену, грязно, без газового отопления— удаляю по объявлению из списка.

– Ладно, – я выдыхаю, убирая телефон.

Остаться у Стаса – дать ему повод думать, что я хочу вернуться. Придется искать квартиру на первое время или дешевый хостел.

Я паркуюсь напротив непримечательного бара со скромной вывеской «Южный ветер», оставляю свою «девочку» на стоянке перед входом. Если и продолжать поиски жилья, то в тепле и в компании с чем-нибудь съедобным.

В обеденное время посетителей единицы, я занимаю ближайшее место к барной стойке, устраиваясь на мягком диване.

Постояльцы провожают меня взглядом и возвращаются к своим разговорам.

– Твоя красавица? – Бармен кивает в окно на байк.

– Моя, – я коротко отвечаю, улыбнувшись, листаю ленту объявлений.

– Сколько лошадок? – кладет меню и по-свойски присаживается напротив.

– Не знаю, – отвечаю честно. – Что можно съесть?

– Сосиски и жареный картофель. До скольки разгоняется?

– Сто восемьдесят пять смогла выжать.

Адреналин помогает не терять связь с волчицей, кровь закипает в венах от чувства скорости. Довольно часто я бесцельно наматываю километры, сжигая бак топлива. Деревья, дома, люди – все сливается в единый размазанный поток, кроме черной ленты дороги впереди.

Мужчина лет пятидесяти уважительно качает головой.

– Достойно для такой малышки. Ну так что, есть будешь? – спрашивает он.

– Буду.

– Отлично, я тебе и чай сделаю. Погода сегодня мерзкая.

– Спасибо.

Мужчина прихрамывает, ловит себя рукой за барную стойку.

На кухню вслед за барменом торопливо входит парень, он театрально подкидывает бусины нитяных штор. Фоном – их возбужденный разговор, не вникаю в слова и смысл сказанного до определенного момента, пока мозг не вычленяет фамилию, от которой жар разливается по телу и скручивается вибрацией внутри. Затаив дыхание, не отрываясь от экрана телефона, я прислушиваюсь к каждому слову.

– Ты уверен? – узнаю голос бармена.

– Да, Рос, абсолютно. Об истинной Рокотова только сейчас и говорят. Альфа скрывал ее существование несколько месяцев.

Перед глазами плывут белые пятна, словно мелкие мыльные пузыри. Шестнадцать лет я не слышала эту фамилию.

– Ро-ко-тов, – шепчу, и каждый звук отдается болью в сердце.

– Человек, – выплевывает второй.

– Мы с тобой тоже люди.

– Пока, Рос, пока.

Бармен хмыкает.

– Ты еще веришь в скорое обращение? – спрашивает он.

– Конечно. И ты сможешь отомстить за свои увечья.

– Успокойся, – обрывает бармен, – и смирись с тем, что нас использовали и будут использовать, пока мы не сдохнем. Не обращают таких, как мы. А трогать девчонку Альфы не советую, яркий пример подобной глупости перед тобой. – Я пересаживаюсь на противоположный край дивана. Так мне видно происходящее. Бармен, надев фартук, стоит у плиты, помешивая деревянной лопаткой содержимое сковороды. Мужчина берет металлический ковш и стучит по левой ноге: – Или хочешь, как я? У меня хотя бы остались руки и вторая нога, а Бегемота собирали по кускам, – шепчет, откидывая ковш в раковину. – Там, где сейчас стоят мусорные баки. Поэтому мой тебе совет: меньше слушай кровососов и проживешь дольше. Не высовывайся, шкет. За мои двадцать пять лет работы на них я не видел ни одного обещанного обращения.

– Это тебе не повезло.

– Да-да, – он скептично комментирует слова. – И не думай соваться на территорию волков. Я тебя предупредил, шкет, ни ногой в Озерную долину.

Я не поднимая головы, слежу за парнем, что вылетел из кухни.

– Приятного аппетита. – На чугунной сковороде шкворчит поджаренная картошка с тремя домашними сосисками. Я благодарно киваю и беру вилку. – Чай заваривается, не люблю я эту бурду из пакетиков.

– Спасибо, – отвечаю я хрипловато.

Обжигая губы, торопливо заполняю рот картошкой.

Пальцы вбивают в поисковик «Озерная долина».

Коттеджный поселок элит-класса «Озерная долина» находится рядом с территорией зоны покоя*, имеет уникальные сосновые насаждения, место концентрации охотничьих животных и исчезающих животных – резерват «Озерный». Коттеджи выполнены в итальянском стиле, особняки имеют выразительную…

Откладываю телефон, принимая кружку чая.

Листаю немногочисленные фото. Мы ведь вполне могли жить в одном из таких домов: ухоженном, с зеленой лужайкой и ровными рядами кустарника – я, отец и мама.

Шестнадцать лет назад я последний раз слышала фамилию Рокотов от своего отца. Перед исчезновением он изо дня в день повторял о новом Альфе, что предал и занял его место.

Забываю о поисках жилья, о вещах, что остались в квартире Стаса.

Папа часто рассказывал о жизни в стае, об устоях, обычаях и ритуалах, которые казались сказками, выдуманными только для меня. Говорил, что скоро все изменится и мы будем жить в огромном доме, с бассейном и озером, а я смогу выбирать в магазине игрушек все, что заблагорассудится. Нужно лишь показать пальцем, и оно будет моим. Но вышло с точностью до наоборот. Отец не вернулся, мы жили в крохотном доме, а редкие игрушки выбирала только мама.

Пью чай, наблюдаю за неторопливыми движениями бармена и не могу придумать повод для разговора. Спросить в лоб – глупо. Да и никак не подвести болтовню ни о чем к нужной мне теме.

– Что-то еще? – Мужчина ловит мой пристальный взгляд.

– Да. А не подскажете, как добраться до Озерной долины?

Надо отдать должное, даже взгляд не отвел. Повел широкими плечами, отрицательно качая головой:

– Тысячу лет никуда не выбирался дальше своего бара, – задрал штанину, демонстрируя металлический протез. – Как видишь, я не любитель прогулок. А что там, турбаза?

– Нет, там недалеко заповедник. Хотели прогуляться с друзьями.

– А, ну так поищи, – кивает на телефон. – Сейчас это проще простого.

– Да, спасибо.

У меня только что появился новый маршрут для прогулок.

___________________________________

* Зона покоя – земельные или рыболовные угодья, преимущественно в местах массового размножения диких животных. В ней запрещается пребывание посторонних людей, домашних животных, а также все виды деятельности, нарушающие жизнь обитающих там животных.

Илья

***