Владимир Вернадский - Дарья Буданцева

Кадеты написали обращение «Народу от народных представителей». Автором был Милюков, но редактурой занимались все лидеры кадетов, включая Вернадского. Они призывали народ не платить налоги, а военных не служить в армии, чтобы правительство их наконец услышало. Только потом Вернадский понял, что это была одна из самых больших ошибок партии. Всех, кто подписал обращение, судили. Им запретили баллотироваться в Думу следующего созыва. Таким образом, во вторую Думу попали личности куда слабее тех, что были в первой.

Вернадский никогда не мог полностью посвятить себя общественной и политической жизни. Главной оставалась наука. Летом 1907 года отправился на исследования в Фенноскандию и впервые выразил идею биосферы. Он писал жене свои впечатления от поездки: «Чрезвычайно характерна картина Финляндии, по которой проехал. Страна сглажена ледником до плоскости, скалы не возвышаются, а составляют ровное дно. На них жалкие деревья, с огромным трудом удобренные поля, и всюду болотистая торфяная земля. Реки и ручьи несут в море темную воду. И я ярко впервые пластически понял, какое колоссальное количество органического вещества уносится в море этими водами – это все продукт энергии организмов, который меня интересует в данное время. Роль их в жизни Земли гораздо значительнее, чем раньше предполагалось».

В 1908 году он стал экстраординарным академиком. Летом отправился отдохнуть во Францию с женой и дочерью Ниной. Но и во время отдыха не ослабевала его научная деятельность. Вернадский пришел к понимаю термина живого вещества, которым будет оперировать в своей работе до конца жизни.

Ради нужд минералогической части музея, которой заведовал Вернадский, он оставил семью во Франции, а сам поехал через Ла-Манш в Британский музей. Судно попало в шторм. «Пароход весь дрожал и стонал, двери хлопали, и качка была во все стороны. Малейшее движение вызывало рвоту, я ведь старался лежать при отвратительном самочувствии. В салоне я был один пассажир, вместо 12, так что у меня была большая каюта, но это меня плохо утешало. Проснулся в 7 часов и уже заснуть не мог, так как лег, приехав на пароход, в 9 часов и тоже не заснул! Казалось, что если что с пароходом случится, ты ничего не в состоянии сделать, так как такое болезненное было недомогание. Надо было верить прочности судна и целости машины. Бурного моря почти не видел. Уже около 4 часов я приподнялся к окну, и кругом вздымались пенистые волны, перебрасывались через перила и грозно боролись с нашим пароходом. Странно, при всем недомогании и отвратительным самочувствии я спокойно лежал, испытывая чувство гордости (sic!) в этой борьбе стихии с человеком несчастным и измученным, вроде меня. И сам смеялся и удивлялся этому горделивому чувству. Я встал, чтобы посмотреть на море. Внезапная в море произошла перемена, должно быть, я почувствовал ее еще раньше! Стало тихо и чудно, и теперь солнце! Удивительное чувство борьбы, даже в том случае, когда ее нет, кажется, океан боролся с пароходом, то раздавались звонкие удары (вниз!), то с боков нахлестывала волна, пароход шел тише, наклонялся, качался и шел все вперед и вперед!». Вернадскому было приятно вспоминать этот день за чашкой чая.

В Англии Вернадского поразила минералогическая коллекция Британского музея, он мечтал создать такую же и в России. В Лондоне много времени проводил со Струве. У них много тем для разговоров – и партийные дела, и научные.

Вернадский поехал в Дублин на сессию Британской академии наук. Доклады на этой сессии подтолкнули Вернадского сразу же по возвращении в Москву начать изучение радиологии. Он отправился в Фергану на разведку радиоактивных минералов.

Профессор В. И. Вернадский среди слушательниц Коллективных уроков Общества воспитательниц и учительниц, прототипа Высших женских курсов в Москве.

Он продолжил заседать в Государственном совете, но чисто формально присутствовал на собраниях. Сейчас его занимала в основном наука. Преподавал сразу в нескольких местах: в Московском университете, на Высших женских курсах, а также в открывшемся в 1908 году Университете Шанявского.

В каникулярные месяцы 1909 года Вернадский путешествовал по Германии, Швейцарии, Италии, Греции и Болгарии. Потом он показал Альпы Наталье Егоровне и Ниночке, расстался с ними и направился в Италию. В Риме задержался, чтобы осмотреть минералогические музеи.

«Какая-то внутренняя радость (творческая? – прочитав биографию Гете – я думаю, это испытывали художники) идет внутри, и я ее чувствую, но не понимаю. Мне кажется бессознательно идет у меня какая-то переработка вопросов научной космогонии. Опять душа рвется к бесконечному. Все это очень тяжело, так как выражается насмешливым и в то же самое время нежным сознанием человеческой суетности и в такие моменты великие эпохи истории и вся судьба человечества кажется неосмысленной и муравьиной. Но выразить не могу, что хочу», – пишет он жене.

В Неаполе он взобрался на Везувий. Дальше путешествовал по портам Италии и Греции, добрался до Афин.

Наступала новая эпоха, связанная с открытием радиоактивности. Эта тема очень сильно интересовала Вернадского. В январе 1910 года Вернадский поехал в Париж, чтобы познакомиться с Марией Кюри – он хотел придать своему радиологическому исследованию международный характер. Кюри он не застал, зато побродил по Парижу, вспоминая юность: «Париж всегда так тесно связан со столь многим в моей молодости. Я так много здесь передумал, и поэтому я всегда возвращаюсь к нему с удовольствием. И странно, как-то жаль, что время движется – а между тем вся красота Парижа в этих сохранившихся наслоениях огромной былой, культурной и сознательной жизни. Странно, отчего жаль прошлого – когда в сущности все миг один!»

В. И. Вернадский с крестьянами Тамбовской губернии. 1910 год.

Во Франции уже начали строить институт для изучения радиологии, и Вернадский сетует на то, что Россия отстает в этом плане. 2 декабря 1910 года он произносит знаменитую речь «Задача дня в области радия».

Он вводит слово «радий» в моду. Журналисты спешат взять у него интервью, просят взять с собой в экспедиции. Правительство выделяет деньги на исследования. Кавказ в плане изученияи радия ничего не приносит. Вернадский отправляется в Среднюю Азию, потом на Урал.

Вернадскому казалось, что вопрос об автономии университетов – дело давно решенное, но, как оказалось, нет. В ноябре 1910 года студенты участвовали в похоронах Льва Толстого. Толстой был отлучен от церкви, поэтому правительство сочло поведение студентов аморальным. Студенты ответили забастовками на посягательство на их свободу. За этим последовали аресты. Администрация университета была отстранена от управления, а протестующие профессора лишены звания.

Вернадский был ошеломлен. Уже шла речь не просто об автономии университетов, но и о человеческом достоинстве профессорского круга. В знак протеста он и еще 20 профессоров подали в отставку. За ними на другой день последовали еще сто преподавателей.