Луч солнца на цветных стеклах - Кара Колтер

– Хорошо.

– В нем нет ничего неожиданного. Что ты думаешь по поводу полов?

В данный момент Джессика ничего не могла думать по поводу полов! С сердитым ворчанием она попыталась высвободиться из рубашки.

– Джессика, у тебя все нормально?

– Я же просила не спрашивать!

– Мне послышался удар. Ты не упала?

– Нет.

– Ты в порядке?

– М-м-м…

– Это да или нет?

– Ну, хорошо. Нет. – Джессика отперла дверь.

Кейд на мгновение замер от неожиданности. Она уставилась на него одним глазом с рубашкой на голове и поднятой рукой в гипсе.

– Не вздумай смеяться, – предупредила она.

Кейд прыснул.

– Я тебя предупреждаю.

– О чем ты меня предупреждаешь?

– Не смейся. И не подходи ближе.

Естественно, он проигнорировал ее по всем статьям. И, естественно, Джессика почувствовала облегчение, когда он подошел к ней. Боль в руке становилась невыносимой. Хотя он мог бы обойтись и без улыбки.

Потому что в мире нет ничего более сногсшибательного, чем улыбающийся Кейд. Он всегда был красивым, а уж когда на губах появлялась улыбка, в глазах вспыхивали сапфировые искры, становился просто неотразимым.

Однако она должна сопротивляться.

Улыбка исчезла. Кейд посмотрел на нее сверху вниз. Судя по внезапно вспыхнувшему в его глазах огню, Джессике пришло в голову, что ночная рубашка могла задраться слишком высоко, оголив ноги.

Молча и крайне сосредоточенно Кейд протянул руку туда, где ночная рубашка перепуталась с блузкой, и принялся разматывать. Ткань с легкостью поддалась.

– Вот видишь, бессмысленно мне угрожать, потому что худшее со мной уже случилось.

– О чем это ты? – удивилась она. Как он может говорить, что с ним случилось худшее, когда она сидит, запутавшись в собственной одежде самым унизительным образом!

– Ты со мной разводишься, – тихо ответил Кейд, его лицо посуровело, словно он пожалел, что произнес эти слова.

Ночная рубашка высвободилась, сломанная рука попала в нужное отверстие. Рубашка с шуршанием скользнула вниз, облегая тело. Джессика одернула левой рукой подол, чтобы как следует прикрыл ноги.

Кейд наклонил голову, схватил зубами ткань блузки и, наконец, вытащил неподдающийся шов из-под гипса. Нежным движением, чтобы не сделать больно, потянул рукав и снял с нее блузку.

– Хороший портной сможет ее починить, – оценил он, положив блузку ей на колени.

– Это не я развожусь с тобой, – сказала она. – Это мы разводимся друг с другом. Разве ты не этого хотел?

Кейд нашел на полу повязку, которая поддерживала гипс, и аккуратным движением надел ее через голову Джессики.

– Судя по всему, это тебе вдруг срочно понадобился развод. Есть что-то еще, о чем ты не говоришь, верно?

Она ощутила внезапную слабость, будто еще немного, и выболтает ему свой секрет. Интересно, как он отреагирует? Кейд, у меня в конце концов будет ребенок.

Нет, это не тот секрет, который стоит выболтать. Да и зачем? Неужели она думает, что это изменит что-то в их отношениях? Не хочется, чтобы их отношения менялись из-за ребенка. Ей хотелось, чтобы они изменились, потому что он ее любит.

Что? Она вообще не хотела ничего менять. Предпринимала шаги к тому, чтобы закрыть эту дверь, а не открывать ее заново! Она счастлива.

– Счастлива, счастлива, счастлива, – произнесла она в голос.

– Что?

– Ничего, просто мысли вслух.

Кейд выглядел озадаченным. Ну и хорошо!

– Иди ложись. Поговорим позже. Сейчас явно не время.

Он имеет на это право! Откуда взялись эти ужасные мысли? Надо взять себя в руки.

С удивительной нежностью, во всяком случае, ей так показалось, Кейд просунул ее загипсованную руку в повязку, поправил узел на шее.

Это прикосновение с какой-то невероятной силой пробудило в Джессике желание и тоску о нем. Взяв за левую руку, он помог ей встать и повел из ванной в спальню.

Отпустил только после того, как откинул покрывало. Джессика скользнула в постель. Она вдруг почувствовала себя такой измученной, что даже тоска по любви мужа отступила куда-то на дальний план.

Кейд подоткнул одеяло и встал у кровати, глядя на нее сверху вниз.

– О’кей. Все хорошо. Ты можешь идти.

Он пошел было к выходу, но остановился в дверях спальни, облокотившись на косяк мощным плечом, и уставился на нее долгим пристальным взглядом. Желание вспыхнуло снова, и ей пришлось стиснуть зубы, чтобы удержаться и не откинуть одеяло в знак приглашения.

В тот же миг нахлынули все интимные тайны этой спальни. Запах Кейда, ощущение его рук на ее разгоряченной коже, губы, блуждающие по всему телу.

– Ты точно в порядке? Вся красная.

Краснеть от воспоминаний об их страсти? Странно.

Стоило вспомнить, что страсть не уберегла их от конфликтов и разбитых сердец.

Джессика выплакала всю страсть, которую познала в этой спальне. После двух выкидышей стала одержима мыслью о ребенке. Это превратилось в сплошной кошмар. Постоянное измерение температуры и составление графиков. Всякий раз, когда они занимались любовью, оба чувствовали легкий привкус ее отчаяния.

Глядя на Кейда в дверях спальни, она вспомнила, как сама стояла на том же месте и смотрела, как он собирает вещи после последней ночи, которую они провели вместе.

– Пожалуйста, не уходи, – шептала она.

– Я не могу здесь оставаться.

– Но почему?

Те жестокие слова навсегда запечатлелись в ее памяти.

– Джессика, ты убила всю радость, которая в этом была.

– В занятии любовью?

– Во всем.

Вот о чем нужно помнить, когда душевная слабость позволила проснуться до боли сильному желанию быть любимой Кейдом. Прижиматься к нему. Чувствовать вкус его губ и соленый привкус кожи после любовных ласк. Ощущать под руками его сильное мускулистое тело. Вдыхать его свежий аромат после душа, смеяться с ним до колик и потери пульса.

Нет, она должна вспоминать не радость, а боль, одиночество, разочарование и потери. В то время, когда он был ей так нужен, когда она чувствовала себя такой слабой и хрупкой, словно могла сломаться от порыва ветра, Кейд оказался не способен помочь ей. Ни в чем. Как такое забудешь.

И теперь она ответила ему:

– Все нормально. Пожалуйста, уходи.

Услышав ее холодный голос, Кейд, кажется, почувствовал себя задетым, но она убедила себя, что ей все равно. И после того, как услышала, что он закрыл за собой входную дверь и запер ее своим ключом, сказала себе, что не чувствует ничего, кроме облегчения.