Чарльз Диккенс. Истории для детей - Чарльз Диккенс

Но вот каникулы прошли, и, как уже было сказано выше, Дэвид вернулся домой и обнаружил, что джентльмен с чёрными бакенбардами теперь живёт в их доме, зовут его мистер Мэрдстон, и теперь он — его новый отец.

С возвращением закончились не только удивительные каникулы Дэвида, но и весь сказочный период его детства. Волшебство больше уже никогда не вернулось в жизнь Дэвида. Позже он найдёт и умиротворение, и счастье, но только не волшебство.

Мать его, прежде весёлая и озорная, стала тихой и сдержанной женщиной. Причиной такой перемены был её новый муж, мистер Мэрдстон, который не уставал повторять: «Ты должна держать себя в руках, Клара, всегда держи себя в руках». А когда в их родном доме поселилась ещё и миссис Мэрдстон, сестра «нового папы», то жизнь стала совершенно невыносимой. Брат и сестра, более всего на свете ценившие в людях твёрдость, и сами были тверды во всём, но твёрдость их граничила с жестокостью. Никто в доме не мог больше выразить своего мнения, не справившись предварительно с мнением мистера или миссис Мэрдстон. Мать Дэвида перестала быть хозяйкой в собственном доме. Её муж взялся как будто воспитать в ней новые, совсем неподходящие ей качества, среди которых твёрдость была наиглавнейшим, но лучше всего мистеру Мэрдстону удавалось расстраивать ее, и она становилась все тише и тише, и скоро она стала совсем незаметна в доме, где когда-то часто слышался её заливистый смех. Маленького Дэвида брат с сестрой совсем не жаловали, он был обузой для них. Они и подали Кларе мысль о том, что правильнее всего отправить мальчика в пансион. Мать, как теперь было заведено, безропотно во всём согласилась с ними, но так как окончательного решения принято не было, то Дэвид продолжал учиться дома.

Но вот уж кто совершенно не изменился, так это Пеготти. Сказать, что она не жаловала своих новых хозяев, — значит ничего не сказать. Она их терпеть не могла. Но и Пеготти не перечила им. Она было собиралась найти новую работу и оставить этот дом, ставший неприветливым и гнетущим, но она без памяти любила Клару и Дэвида и уйти не смогла. Пеготти осталась, став для Дэвида единственным напоминанием о тех счастливых днях, когда они жили втроём.

Итак, Дэвид учился дома. Когда-то он считался очень смышлёным мальчиком. Он учился быстро и с большой охотой. Теперь же его называли не иначе как «тупица». Как и раньше, с ним продолжала заниматься мать, но брат и сестра Мэрдстон всегда были строгими надзирателями их занятий и не упускали случая преподать им обоим урок той самой пресловутой твёрдости, которая стала проклятием этого дома. На всех занятиях миссис Мэрдстон не двигаясь стояла у окна, а мистер Мэрдстон замирал прямо за спиной у Дэвида, чтобы иметь возможность ткнуть его в спину тростью, когда тот ошибался. И как только брат и сестра занимали свои обычные места, мысли Дэвида начинали расплываться. Он думал только о змеином взгляде, который сверлил его спину, и даже самый хорошо выученный урок исчезал из его головы. Он путал буквы, терялся в примерах и действительно чувствовал себя совершенным тупицей. Уроки эти тянулись долго и мучительно, наводя страх и на Дэвида и на Клару. В наказание за ошибки Дэвида оставляли без обеда, а так как промахов было предостаточно, то можно догадаться, что обедал он теперь нечасто.

Большим утешением для него стала небольшая отцовская библиотека, которая волей судьбы оказалась в комнате, где он теперь жил. В любую минуту, свободную от надзора Мэрдстонов, он закрывался в своей комнате с книгами и оказывался в совершенно другом мире. Это был мир Робинзона Крузо и Дон Кихота, Синдбада-морехода и Тома Джонса. Все эти герои были его друзьями, и он был счастлив в те минуты, когда мог бывать с ними. И чем больше затягивали его приключения и путешествия, тем тяжелее было ему возвращаться в холодный мир его собственного дома. Что ещё делало его жизнь чуточку счастливее? Воспоминания о доме-баркасе на морском побережье и его маленькой подружке Эмли. Больше, чем когда-либо, он теперь мечтал вернуться туда.

Долго ещё тянулись совершенно одинаковые дни, но однажды судьба решила круто перевернуть жизнь маленького Дэвида. Однажды он, как обычно, спустился из своей комнаты на занятия. Все уже были в сборе. Клара, его мать, выглядела особенно взволнованной и бледной. Миссис Мэрдстон, как всегда, стояла около окна, напоминая устрашающую статую. Мистер Мэрдстон держал в руках тонкую трость, и когда Дэвид входил в комнату, он резко взмахнул ею и рассёк перед собой воздух.

— Вы уверены, что это необходимо? — тихо спросила мать, испуганно посмотрев на мужа.

— Да, Клара, это пойдёт мальчику только на пользу, — ответила за него миссис Мэрдстон.

— Сегодня ты должен быть особенно усердным, Дэвид, — сказал мистер Мэрдстон, метнув на мальчика яростный взгляд и снова взмахнув тростью. После чего он положил палку рядом с книгой, которую Дэвиду предстояло пересказывать.

Если раньше от вида Мэрдстонов у Дэвида из памяти улетучивались отдельные слова, то сейчас он мгновенно позабыл сразу всё, что выучил со вчерашнего дня. А ведь он спускался по лестнице, рассчитывая сегодня поразить всех идеально выученным уроком. Комната поплыла у него перед глазами, он старался собраться, но всё было бесполезно: Дэвид отвечал настолько плохо, что, как только дело дошло до последней задачи, мать его залилась горькими слезами.

— Клара, ты должна быть твёрдой, — проговорил мистер Мэрдстон. — Дэвид, пойдём со мной, нам есть о чем поговорить наедине.

— Нет, нет, мистер Мэрдстон, — заговорил Дэвид, — я очень старался, я превосходно знал урок, но я не могу отвечать в присутствии вас и миссис Мэрдстон!

Миссис Мэрдстон улыбнулась так, как будто только что услышала самую большую ерунду в своей жизни, а мистер Мэрдстон взял мальчика за плечо и молча увел его наверх по лестнице. Он вёл Дэвида очень медленно и важно, словно это доставляло ему удовольствие. Как только они зашли в комнату, мистер Мэрдстон неожиданно схватил Дэвида и зажал его голову под мышкой.

— Нет! Нет! Мистер Мэрдстон, пожалуйста, не бейте меня! — закричал Дэвид, с которым раньше никогда так не обращались. Но Мэрдстон не слушал и, крепко держа его, начал наносить ему удары тростью по спине. Это было совершенно невыносимо. Дэвид собрался с силами, вывернул голову и пребольно, до крови, укусил своего истязателя. Тот завизжал, отскочил от мальчика, но долго ещё продолжал сечь его тростью. Затем он вышел, ключ в замке повернулся снаружи, а Дэвид остался лежать на полу в закрытой комнате.

Несколько дней мальчик провёл в заточении. Его навещала только любимая Пеготти, которая приносила поесть, но и она быстренько убегала, боясь навлечь на себя гнев хозяев. Мать не заходила к нему. Через несколько дней Пеготти шепнула мальчику, что его решили отправить в пансион недалеко от Лондона.

— А я увижу перед этим маму? — спросил маленький Дэвид.

— Думаю, да, малыш, — Пеготти через силу улыбнулась, погладила Дэвида по голове и выскользнула из комнаты.