Богуруслан, послевоенное детство - Валентина Михайловна Фонина

крутая. Подниматься тяжело, а спускаться ещё труднее — скользко, круто. Крёстная несёт чуть не полное ведро молока. У крёстной болели ноги и, когда я подросла, помогала ей носить молоко. Мне те походы были в радость. Я всё любила: слободку, гору, речку, у которой стояли коровы, цветы, запахи пахучих трав, речной сырости. Наверное, умирать буду — родные места будут перед глазами. Так хочется вечное упокоение там найти! Хоть после смерти вернуться домой…

И вот пришло время везти корову на бойню. Последний раз доили корову у крыльца. Я вышла и увидела, что из глаз Зорьки текут слёзы. Хозяйка сама плакала, и корова всё чувствовала. Это поразительно!

Крёстная моя никогда нигде не работала, пенсию себе не заработала, но деньги у неё водились, потому что всё время продавала молоко и овощи. Бывало, не успеет ещё молоко процедить, а уж покупатели на дворе — тут же всё разберут. А на вырученные деньги Василиса Ивановна покупала другие продукты. Придёт с базара, садимся обедать. А крёстная: «Ой, я же масло забыла купить!» И ни слова не говоря, «на одной ноге — опять на базар. Двадцати минут не пройдёт — она уж с маслом обратно прибежала. (С её больными ногами-то!) Только юбкой метнёт — и уж убежала, И уж прибежала. Масло продавали фунтами, то есть по четыреста граммов. На капустном листе. Посланец бугурусланских трав из окрестных деревень, лежит такой кусочек жёлтый, свеженький, и росинки выступают на нём. Цвет, запах — всё живо в памяти. Дань родной земли, её подарок.

Крёстная не делала особых запасов, жила сегодняшним днём. По пословице: «Господь дал день — даст и пищу».

Крёстная обогрела меня, приголубила, жалела всегда. Когда уже подрастали мы с сестрой Галей, она часто говорила: «Клава не видит». Ещё у крёстной было характерное слово «пра» (сокращённое от «право»). Например, «что же ты не приходишь к нам, пра?» или «эк тебя перекосило, пра!»

Пройдёт много лет, я уже буду жить за мужем в Давыдовке. (прим. Давыдовка Приволжского района. Валентина Михайловна работала там директором школы. Затем, с 1984 работала в Приволжье учителем русского языка и литературы). И вдруг крёстная смертельно заболела. Было ей тогда лет 70. Она не вставала с постели. За ней ухаживали сын Димитрий с женой Людмилой. Тут я явилась на помощь: мыла, стирала, кормила крёстную, а главное: в ответ пришла от меня к ней любовь, которой она меня одаривала с детства. И крёстная встала на ноги. Но это уже была не жизнь. Деда Ивана уже не было на свете. Димитрий приезжал на машине. Делал, что мог по дому. Петька делал «набеги», он всегда просил у матери денег на опохмелку, и она не отказывала.

Потом Димитрий совсем взял мать к себе в квартиру (квартира Людмилы Васильевны), и крёстная жила у них. В 1985 году мы с Ольгой Александровной заезжали в Бугуруслан на обратном пути из Башкирии и ночевали у Димитрия. Крёстная спросила у меня: «У тебя есть крестик?» — «Нет. Возьми мой». И тут же с готовностью начала снимать с себя крест. Димитрий её остановил. Видела в живых я тогда её в последний раз. Всем она готова была поделиться, всё отдать. Все силы — физические и моральные — отдала семье. Димитрий, прежде чем взять её, продал родительский дом и деньги положил себе на книжку. Сёстры смертельно обиделись. Петька — пьяница не в счёт. Зинаида на какое-то время брала мать к себе, но потом чуть ли не выгнала её. Катя вообще по жизни любила больше отца, а не мать. Случилось так, что когда крёстная жила у Димитрия, (крёстная уже была неадекватна) выйдет из их пятиэтажки и идёт к своему дому на Боевую,39. А там чужие люди. Обратно она уже дорогу найти не могла. Людмила попала в больницу, а Димитрий экстренно попал на операцию. Димитрий велел Кате взять мать. Она взяла, положила на кровать. Поставит ей кружку молока, положит кусок хлеба и уйдёт коров пасти (держала двух коров, этим жила их семья). А крёстную Димитрий кормил с ложечки. Крёстная у Екатерины и не притрагивалась к еде и умерла, можно сказать, с голоду. В гробу лежала маленькая худенькая, вся иссохшая, как мумия. Староверы хоронили её, поминали в доме Кати, читали всю ночь молитвы. Я удивилась их поведению: были они на похоронах весёлые, как-то весело и с подъёмом пели молитвы, поминали тоже как-то с удовольствием и не скрывали этого. Потом мне объяснили, что по-староверски не надо плакать и стенать, если умер человек, а радоваться, что он избавился от мирских невзгод, болезней, горя и прочего. Похоронили крёстную Василису на новом кладбище, рядом с мужем под берёзой.

ДМИТРИЙ Иванович (1923–2005). Димитрий (так его называла мать), был любимым ребёнком у крёстной Васёны. Был он умным, расчётливым. Крёстная рассказывала о необычном поведении сына (с восхищением и удивлением): жили скудно, нищета, а хочется одеться, среди людей выглядеть солидно. Вообще в семье Анисимовых был лейтмотив: «выйти в люди», значит состояться, быть общественно полезным, уважаемым, материально обеспеченным, а для этого приобрести профессию. Такие критерии не новость, но именно у них я часто слышала: «Он (она) вышел в люди». Говорилось с уважением. И вот Дмитрий Иванович, наверное, во что бы то ни стало, решил выбиться из унизительности нищеты. Для школы ему родители справили шивиотовый костюм. Лет 10 ему было. Носил Дмитрий Иванович костюм аккуратно. Между тем прикапливал копеечки (каким образом не знаю, но думаю не как Чичиков, дрессируя мышек или спекулируя булочками на аппетите одноклассников). Начал из костюма вырастать, почистил его, пригладил и выгодно продал. К вырученным деньгам присовокупил накопленные деньги и купил себе новый костюм. После окончания школы поступил в военное пехотное училище, как раз началась Великая Отечественная война. Курсантов выпустили ускоренно и отправили на фронт. В звании офицера Дмитрий Иванович прошёл всю войну до победного конца. Рассказывал, что воевал в конце войны в Карпатах, там, где в своё время проходил Суворов. Отморозил ноги. Попал в госпиталь, как ему едва не ампутировали их. Спасла медсестра. Когда вернулся домой, долго его лечили крёстная и Катя. Затем снова служба в рядах Советской Армии до 1957 года, когда началось массовое разоружение. После демобилизации пошёл учиться в Куйбышевский пединститут на исторический факультет. Закончил его и работал в ДОСААФе и в средней школе, где и встретил свою последнюю жену, Людмилу Васильевну. Жили они в её четырёхкомнатной