Неприглядная история. Как жили, любили и болели в разные эпохи - @asya.knows

подчеркивали необходимость исполнения «женского долга». Нетривиальные названия ее произведений – «Дочери Англии», «Жены Англии», «Матери Англии». А еще она думала о продолжении под названиями «Намеки мачехам» и «Утешения для старых дев». Темы там затрагивались те, что, наверное, не потеряют своей популярности и в обозримом будущем (и в обозримом прошлом). Говоря о детях, Эллис уделяла внимание их моральному воспитанию и призывала матерей следить за своими детьми вместо отвлечения на другие дела вроде утренних визитов к знакомым.

Выражение «в здоровом теле – здоровый дух» было актуально и в XIX веке. Долг матери заключался в том, чтобы взрастить здоровое тело, в котором мог бы расти и развиваться здоровый дух ее ребенка.

Произошло религиозное и научное признание важности тела: считалось, что если в нем что-то не так, то это влияет на мысли и чувства. Данную мысль выразил доктор Олкотт в «Молодой матери». Иначе говоря, мать становилась хранителем храма, в котором жила душа ее дитяти. Эти идеи нашли отражение в обстановке, которая рекомендовалась для воспитания детей, а также в еде, одежде и досуге.

Кормление и сон

Тогда же, в середине XIX века, появилась мысль, что детей следует кормить грудью. Английский публицист Уильям Коббетт заявил, что грудное вскармливание – право ребенка от рождения. Даже если матери этот опыт кажется болезненным, его нужно пройти: это произведет впечатление и на мужа, и на других детей. По сути, это героический поступок, принесение матерью себя в жертву, за что общество всегда вознаграждало. Все больше и больше матерей стали кормить ребенка собственной грудью, и такие женщины, по словам доктора Булла, были физически здоровее и привлекательнее, а также снижали риск молочной лихорадки, рака и повторной беременности. Надо признать, что руководства, направленные на обучение матери кормлению грудью, были не самыми простыми в использовании. Доктор Шавасс, например, говорил о кормлении каждые полчаса в первый месяц после рождения и строго запрещал давать любую другую пищу. Быть кормящей матерью – это сложная задача не только из-за необходимости постоянно находиться рядом с ребенком, но и из-за целого ряда упражнений, рекомендуемых врачами: физические нагрузки и холодный душ с соленой водой каждое утро. Никакого перегрева, чтения романов, «потакания бурным страстям и эмоциям» – все это грозит ребенку судорогами[45]. Писали даже о проблемах с сосками: матерям со втянутыми сосками Элиза Уоррен предложила взять два больших мускатных ореха, положить на неделю в бренди, высушить, а после натирать каждое утро грудь глицерином и класть мускатные орехи на соски. Если кормить грудью не получалось, в Англии всегда оставались кормилицы (а во Франции козье и ослиное молоко), к тому же к середине XIX века даже врачи начали рекомендовать запатентованное детское питание: доктор Шавасс рекомендовал около 17 заменителей молока, например, Mellin’s Food Works[46]. Трудности грудного вскармливания привели матерей прямиком к бутылочкам со смесями.

В начале XIX века самая распространенная бутылочка – простая керамическая или стеклянная бутылка с маленьким носиком на одном конце, к которому была привязана кожаная соска, и отверстием наверху, закупоренным пробкой с клапаном или трубкой. Из США можно было привезти настоящую экзотику – Lacteal Nurser, запатентованную в 1841 году, – стеклянную бутылку, слегка вогнутую, чтобы ее можно было расположить поверх груди. Соска была сделана из оленьей кожи, а внутри набита губкой, чтобы контролировать выливание молока. Для «подлинности» была даже прокладка телесного цвета – в воображении создателя это была почти полная имитация груди. Большинство же бутылочек имели трубку между соской и непосредственно бутылкой, что означало рассадник бактерий. С другой стороны, соска была пустышкой, а бутылку можно было прикреплять и класть сбоку от ребенка. Резиновые соски были запатентованы в Америке в 1845 году, но изначально не пользовались популярностью: вкус и запах оставляли желать лучшего, а после многоразового использования вообще были нестерпимыми. Доктор Булл продолжал советовать старые добрые кожаные соски, которые вымачивались в спирте (и делать это нужно было каждый день).

Пока велся спор о сосках, доктора не успевали прийти к консенсусу о питании детей, вышедших из младенческого возраста. В основном они сходились на обработанных фруктах, слабо обжаренных овощах, бульонах и мягких мучных блюдах. Некоторые врачи запрещали есть мясо до выпадения молочных зубов (то есть до 6–7 лет), другие разрешали бараньи отбивные после появления зубов в деснах. После двух лет разнообразия было больше. В этом смысле повезло французским детям: они ели больше спелых фруктов, а потому имели меньше проблем с кишечником. Для англичан же детская диета неизбежно вела к запорам и многочисленным рекомендациям по применению слабительных средств.

Родители не должны были баловать детей вкусной «взрослой» едой, поскольку даже еда, по мнению миссис Хорас Манн, влияла на формирование характера (настало самое время вспомнить бабушкины пирожки и пышки и думать, как это повлияло на ваш характер)[47].

Сон, к счастью, не был моральной проблемой: доктор Конквест, например, считал, что «грудь матери – естественная подушка для детей». Доктора Булл и Комб были согласны, поскольку это позволяло сохранить тепло: в XVIII веке в условиях холодного дома это было разумной мерой предосторожности.

Доктор Шавасс изначально говорил, что разумно спать с ребенком до отлучения от груди, т. е. до девяти месяцев, но позже, передумав, высказался о нескольких месяцах и предупредил об опасности удушья.

В XIX веке веяния изменились: стали говорить о необходимости раздельного сна – ребенку стоило привыкать спать одному в своей комнате.

Были споры даже об укачивании: доктор Конквест считал, что подобный механизм использовался для усмирения сумасшедших; ребенка же не нужно укачивать – если он не хочет спать, то ему холодно или он голоден. А вот «Материнский оракул», напротив, выступал за колыбель.

Если ребенок плакал, нужно было понять, в чем дело: возможно, ему не хватало физической активности, он был голоден или ему было больно. Не все были убеждены, что плач – естественное явление. Доктор Конквест, например, писал, что крики младенца – «голос природы, молящий об облегчении». Здоровый ребенок, по его мнению, почти никогда не плачет. Также он говорил, что чрезмерный плач может отразиться на характере ребенка (конечно, не с лучшей стороны). Доктор Булл считал слезы признаком раздражительности, который следует игнорировать, а доктор Комб, наоборот, говорил, что нет ничего естественнее младенческого плача.

Для нетерпеливых родителей существовали опиаты. Кормилицы смазывали ими соски, у горничных были спрятаны бутылочки с «волшебным средством», некоторые матери сами давали его детям.

Увлекательная статистика: за 1837–1838 годы было зафиксировано 72 случая