Тусиана. История зубной феи - Уильям Джойс

Король пытался схватить одну из Тусиан, но у него не получалось. А затем крохотные, размером с фей, создания снова слились в одну Тусиану.

Девочка смутилась – она никогда не была такой сильной, но времени на размышления не осталось. Поэтому схватила охотника за горло и сжала. Ее силы удесятерились, Тусиана чувствовала, как пальцы буквально искрились энергией. Король обезьян в ужасе закричал.

На мгновение ей захотелось усилить хватку и оборвать жалкую никчемную жизнь бывшего махараджи. Но шкатулка засияла в руке, заставив остановиться. Она не станет его убивать, вместо этого отпустит на свободу, и пусть джунгли сами выносят ему приговор.

Тусиана швырнула Короля обезьян на землю, а сама взлетела вверх, к Летуниям. Когда она улетала прочь, то еще долго слышала отчаянные вопли охотника – звери, обитавшие в лесу, не щадили коварного махараджу.

История подошла к концу, и мистер Кверти закрыл книгу.

Кэтрин откинулась на спинку стула. Услышанное заставило девочку о многом задуматься, но неприятней всего была поселившаяся в душе зависть – Тусиана помнила своих родителей. Она могла хранить воспоминания о них в глубине своего сердца, маленькая Хранительница была лишена даже такой малости.

Лучик сидел снаружи у окна и слушал историю жизни Тусианы. Когда гусеница закончила рассказ, он вяло поднялся в воздух и облетел горы, окружающие плотным кольцом лунный ламадарий. Светящийся мальчик был чрезвычайно обеспокоен. Он всегда представлял себе жизнь чрезвычайно простой штукой. В его понимании мир делился на плохих и хороших: Кэтрин и Хранители были хорошими, Король кошмаров – плохим, ведь в его душе невозможно было найти даже грамма доброты или сердечности. И все же…

Лучика смущало то, что он видел в слезе Кэтрин. В ее сне у Буки была абсолютно человеческая рука, а все события происходили после того, как светящийся мальчик чуть не оказался превращен в Принца кошмаров. Король кошмаров держал медальон с портретом дочери. Но внезапно по нему пошла рябь, картинка расплылась, и вместо чужой девочки появилось лицо Кэтрин. А затем и ее лицо начало изменяться – оно становилось взрослее, жестче, мрачнее, вытягивалось и заострялось, приобретая все большее сходство с Букой.

Лучик боялся этого сна – уж слишком он был похож на вещий. Никто из Хранителей не находил ни единого знака появления Короля кошмаров на Земле, но светящийся мальчик знал – Бука жив, и он жил в снах его лучшей подруги. Что это могло значить? Что скоро Кэтрин повзрослеет? Что она станет одной из многих взрослых, жалкой тенью себя маленькой? Или ей грозит страшная угроза? Бука сумеет каким-то непостижимым образом завладеть ее душой? Подобные мысли не давали Лучику покоя, а кроме того, он ни с кем не мог ими поделиться. Поэтому этим вечером обратился к своему старейшему другу.

Несколько часов он ждал, когда взойдет Луна, а когда ночное светило появилось на небе, высоко поднял руку с зажатой в ладони слезой. Лунный свет в его клинке замерцал, и через несколько секунд Лунный Малыш откликнулся на призыв друга. Лунный свет пульсировал, лился, а затем померк, и светящийся мальчик прошептал голосом, который так редко использовал и который теперь даже ему казался совсем чужим:

– Моя Кэтрин тоже станет Темной?

Он отчаянно ждал ответа, напряженный, дрожащий на холодном ночном ветру, пока лунный свет не принес ответ, поражающий своей простотой и в то же время верностью: «Верь! Верь! Верь!» И впервые за всю свою бесконечную жизнь маленького лунного ребенка Лучик заплакал. Он и сам не знал, почему плачет и что за странное чувство, теснящее грудь и вызывающее слезы. Это было уж точно не счастье, но и не грусть. Не радость и не боль. Чувство древнее и могущественное, как сама Луна. Однажды Лучик узнает, почему заплакал, поймет, что этой ночью им был сделан первый шаг за порог детства. Признаться: странное это ощущение, когда понимаешь, что очень скоро вырастешь, станешь взрослым, особенно для того, кто был ребенком целую вечность. Но, к счастью, теперь Лучик знал нечто, что поможет ему встретиться с неизведанным. Вера. Как можно было забыть о ней? Если бы он вовремя вспомнил, то все бы сделал правильно. Слезы высохли. Он аккуратно смахнул их со щек, а затем собрал в ладонь и поднес прямо к глазам, так странно было видеть эти крохотные жемчужинки воды. Каждая светилась внутренним светом и, казалось, забирала все тревоги и волнения прочь. Лучик позволил своим слезам смешаться со слезой Кэтрин, а затем поднял клинок и обмакнул в них его кончик. И держал его так, пока слезы не превратились в алмазы. Теперь оружие светящегося мальчика содержало в себе боль и горечь не только Лунного Малыша, но и его собственные.

Лунный свет внутри клинка загорелся с удвоенной яркостью – печаль и тоска выковали мощное оружие.

В это мгновение он услышал, что Кэтрин зовет его, и теперь был точно готов к тому, что бы ни приготовила ему судьба.

Нелегко заснуть, когда все жители Сантофф Клауссена, армия снежных людей, группа лунных лам и все лучшие друзья являются к тебе в спальню, чтобы пожелать спокойной ночи. Но еще сложнее уснуть, когда знаешь, что ночью к тебе прилетит полуптица-получеловек – волшебная королева Тусиана. А уж если ты и вовсе договорилась со своим самым дорогим другом сделать кое-что, чего тебе говорили ни в коем случае не делать, то сон вообще становится недостижимой мечтой. Поэтому Кэтрин уселась в своей огромной пуховой кровати в комнате, выделенной специально для нее лунными ламами. Сна не было ни в одном глазу, как, пожалуй, еще ни у одного двенадцатилетнего ребенка, пытающегося улечься спать. В который раз девочка слазила под подушку проверить, не укатился ли ее молочный зуб куда-нибудь на пол, когда Ник приоткрыл дверь и просунул голову:

– Все еще не спишь? – спросил он с удивлением.

Омбрик и Банниманд показались за Северянином. Она могла разглядеть лишь половину лица мага, борода которого торчала из-за двери, да уши Кролика.

– Может, тебе спеть древнюю мантру жителей Атлантиды «Спи-омн-омн-омн-усни-дремота приди»? Помогает, – предложил старик, но его тут же оборвал Кролик.

– Счет! Вот что лучше всего! Считай шоколадные яйца, прыгающие против часовой стрелки через шоколадную стену…

– Песня! – завопил Ник. – Мы все споем песню!

Друзья начали с жаром спорить по поводу предложения Северянина: «А я говорю, она должна быть про яйца! Опера сонных шоколадных яиц как раз подойдет!» – «Нет, нет, нет! Старая проверенная временем казачья колыбельная! Вот, слушайте – «Матушка, матушка, не перережь мне горлышко…» – «Ник, это отвратительно! Нет, мы должны петь «Накатывают шоколадные волны океана на яйца…»

Пока продолжались всеобщие препирательства, Лучик слетел вниз с карниза и одним движением клинка захлопнул дверь. Снаружи некоторое время все еще доносились крики: к гвалту присоединились голоса лам – они разумно порекомендовали просто оставить Кэтрин в покое, поскольку лежащий в темноте и тишине человек рано или поздно уснет сам. На этом споры и закончились.